Федор Березин - Атомная крепость
Разумеется, в первый момент, когда на мостике рассыпалось стекло, а с палубы сдуло некоторую мелочевку, Йои Лазым тоже не растерялся. В общем, он не потерял почти ни секунды. Как только «Гидийорум» вышел на нужную дистанцию от точки акватории, в которой погрузился враг, пошли в ход бомбометы.
«Идущий впереди» растратил не менее двадцати глубинных бомб, вот только результат оказался нулевым. Это было странно, и следовало допустить, что миноносец имеет дело с очень опытным противником. Кто же это мог быть? О, если бы получилось как-то заставить неизвестных всплыть и сдаться! Увы, пока о таком повороте событий не следовало даже мечтать. Слишком разыгравшееся воображение отпугивало удачу. Выдувальщик Сферы Мира любит покорных и умеренных в желаниях.
28
Происходит нечто странное. Разумеется, если знать подтекст. Имперские гражданские шпаки поят и даже подкармливают своего врага. Разумеется, они понятия не имеют, кто он такой. Поскольку он прикинулся немым, то его, по-видимому, жалеют. Честно говоря, до того Бюрос-Ут как-то не задумывался, каким образом он сможет сохранять жизнедеятельность в этом людском потоке. Ну, возможно, он и догадывался, что нужно будет неким образом воровать у зазевавшихся фляжки с водой или куриные ножки. К счастью, ничего столь опасного, учитывая его программу «затаиться», делать не пришлось.
Поначалу его действительно пытались о чем-то расспрашивать. Откуда? Кто? Кого из близких он потерял? (В качестве образца черного юмора он перечислил в голове имена членов экипажа «Принцессы Кардо».) Вероятно, все окружающие несколько исчерпали темы для диспутов; может, все уже пошло по новому кругу. А тут выискался новый человек, вот и…
Поняв, что бедняга нем как рыба, от него отстали. Точнее, пожалели. Тут же предложили воды. Бюрос был ошарашен, но не отказался. Через некоторое время к нему подошел какой-то мальчонка лет шести. Явно подстрекаемый взрослыми, он быстро сунул в руку немому замусоленную, но все еще в обертке конфету. Бюрос-Ут выжал из себя улыбку, но смущенный донельзя мальчик уже ускользнул.
Конфету Бюрос съел и не заметил. После какая-то женщина подошла и вручила ему пакетик из фольги. Там оказался творог. Несколько порченый, но еще вполне съедобный творог. Судя по окружающим, маршировали они уже не первые сутки. Неизвестно, кормили ли всю эту толпу где-то на промежуточных пунктах централизованно, но даже если кормили, все равно наверняка не до отвала. То же самое касательно воды. Однако когда кто-то рядом откупоривал фляжку или чуть плескал в кружку из краника бочонка, транспортируемого в двухколесной тележке, то неизменно хоть глоток, хоть полглотка, но предлагал Бюросу. Это смущало. Бюрос-Ут кивал поначалу в виде маскировочной меры, а позже — уже в реальной благодарности.
Да не померкнет Мировой Свет! Их учили, будто в северной Империи все держится исключительно на дубинках «хранителей». Но вокруг не наблюдалось ни одного военного или полицейского. И вряд ли кто-то из осунувшихся, еле-еле передвигающихся старичков, женщин и детей мог быть тайным осведомителем. Кстати, военные появлялись вблизи несколько раз. Они всегда двигались на машинах. Обгоняли в параллель или ехали встречно, по той же грунтовке, что и толпа. При их появлении Бюрос-Ут стремился уменьшится в росте. Массаракш! Вокруг крайне редко встречались мужчины призывной категории, на него могли обратить внимание, потребовать документы. Вряд ли имперские военнослужащие приняли бы на веру его немоту. К счастью, пока радисту-шпиону везло.
Но вот повадки имперских армейцев его поразили. Они не проносились рядом с бешеной скоростью. Наоборот, все время притормаживали и редко сигналили — все больше высовывались из люков и окон и покрикивали на тех, кто сильно мешал движению. Дважды какие-то автомобили камуфлированной раскраски вообще останавливались. Откуда-то выныривал солдат или офицер (Бюрос-Ут находился не рядом, так что четко разобрать петлицы не мог) и начинал раздавать окружающим что-то из ящика или даже из кармана. Потом кланялся, прикладывал руку к сердцу, явно извиняясь, что не может остаться и разделить судьбу путников, и снова нырял в свой люк. Одну камуфлированную черными пятнами машину Бюрос с жутью опознал. У нее на капоте красовался чернющий трехглавый орел — знак «Коготь». Спецбатальон личной гвардии северного императора. Вернее, один из спецбатальонов. Офицер или сержант высунулся из машины, вручил в первые попавшиеся руки свою фляжку и какие-то таблетки, вынутые из кармана робы. Затем что-то долго и проникновенно говорил. Видимо, вдохновлял шпаков не падать духом окончательно.
Массаракш-и-массаракш! Все увиденное шло вразрез с тем, что внушалось на занятиях политической подготовки. Никто не колотил гражданских дубинками, не постреливал для развлекухи, не таранил бампером коляски с детишками. Может, просто поступило новое распоряжение имперской канцелярии обращаться с рабами аккуратнее? Типа, уразумейте, что нас немножечко побомбили ядерными ракетами, снесли кой-какие города. Теперь тягловых двуногих животных стало поменьше. Извольте погодить с развлекательными отстрелами до тех времен, когда популяция подданных хоть немного восстановится.
Нет, такого, разумеется, не могло быть.
29
Капитан-охотник Йои Лазым готов убить своих гидроакустиков. Массаракш-и-массаракш! Не суметь выследить такую дурынду! Ладно, пока они ему требуются хоть в таком, малопригодном виде. Но когда «Гидийорум» вернется на базу… Ой, что будет! Мичманский состав — в карцер, тут же. Пусть там, в тиши и покое, оттачивают доброкачественность слуха. А командира гидроакустического поста — лейтенанта-загонщика Вара Хешре — на вахту, на все время стояния на пирсе. Пусть — массаракш — слюни глотает, когда другие младшие офицеры будут похваляться удалью на фронтах покорения женских сердец. Короче, с работой акустиков почти полный швах. Так, кое-где иногда что-то ловят, и это «что-то» и «где-то» позволяет хоть немного оправдывать фланирование миноносца по приконтинентальной акватории.
А вот мотористы радуют. Все редукторы, валы, шатуны и прочее хозяйство работает как часы. И главное, урчит себе потихоньку. Никаких тебе рыканий, пробуксовок. «Гидийорум» идет по волнам, что раскаленный утюг по свежей простыне. Учитывая, что активную локацию Йои Лазым намеренно не использует, а глубинные бомбы миноносец не сбрасывал с того самого первого случая, можно сказать, «Идущий впереди» не выдает свое присутствие совершенно ничем. Вопрос только в том, наличествует ли в этой маскировке смысл?
Натасканный охотник за подводными лодками Йои Лазым очень надеется, что смысл все же наличествует. Пусть вражина думает, что крутой перец, что облапошил всех на Сфере Мира, а мы будем красться позади и посвистывать, как будто совершенные лопухи. А потом — бац!
Момент для оного «бац!» обрушился как снег на голову. У всех на мостике долю секунды открыты рты в удивлении. Надо же! Конечно же, все под Мировым Светом рано или поздно повторяется, но ведь не с такой же частотой? Где-то в интеркоме и в переговорной трубе оживает акустический пост. Надо же! В предчувствии карцеров ребятишки проснулись и прочистили уши! Их активность уже никому нафиг не потребна. Вдали, в чашеобразности вывернутого в нужную сторону мира, выпирает из темной воды наружу столь тонюсенькая на расстоянии, но толстющая, исходя из прошлого опыта, ракетометная труба.
— Торпедные машинки — товсь! — хлестко отвешивает Йои Лазым. — И еще пару в готовность! Вперед средним ходом! Не шумим, но торопимся, — добавляет он более тихо для окружающих вахтенных. С интеркомов и переговорных устройств сыплются ответные доклады.
— Хотя, не без глаз же они, — бормочет капитан-охотник себе под нос. — Все равно ведь заметят.
— А может, у них то же, как и у нас… — делает предположение капитан-поисковик Кэ Тадда и тут же замирает, как под взглядом василиска.
— Глупость какая, — цедит командир корабля. — Если у нас поломки, то и у них тоже? Непомерное самомнение — приписывать свои недостатки врагу.
Возможно, капитан-охотник не совсем прав. В окружающем мире все довольно-таки взаимосвязано. К тому же в последнее время на Сфере Мира явно творятся некие странности. «Гидийорум» лишен связи с берегом, но там, на берегу, происходит что-то нехорошее. Несколько раз до миноносца докатывался какой-то отдаленный грохот. Какой же силы должен быть звук, чтобы донестись сюда, за сто километров от берега? Кроме того, небо наверху стало несколько темнее. Не растекается ли на больших высотах тонюсенькая дымовая вуаль? На единственном континенте Сферы Мира вулканов не обнаружено, и что тогда может быть источником дыма такой интенсивности? Ответ напрашивается сам собой.
Кроме того, с учетом происходящего сейчас следует очень и очень торопиться. Ракетометная труба вышла наружу не для того, чтобы вдохнуть морской бриз. Она намерена сделать дымовой шлейф над океаном еще плотней и гуще. Но здесь, в море, все же нечему гореть. Значит, гореть будет там — на суше. Пылающие леса и города — вот что дает привесок к подозрительной дымовой вуали в преддвериях Мирового Света.
