Сергей Симонов - Древний свет
— Спасибо, Кларенс, — пробормотал Митчелл, не отрывая глаз от какого-то бесконечного списка. Примерно через полчаса Митчелл решил для разнообразия разобрать почту. Первой лежала радиограмма от командующего группой космической поддержки адмирала Райнова. Он сообщал, что подчиненное ему 88-е оперативное соединение в составе космических авианосцев «Претория», «Эдельвейс» и пятидесяти звездолетов сопровождения закончило развертывание на обратной стороне Луны. Второе сообщение — из штаба Объединенного Командования Галактической Торговой Ассоциации — порадовало Митчелла существенно меньше. Из штаба сообщали, что не смогут предоставить обещанные резервы в связи с очередным наступлением Империи Таргонов на планете Максеедсо. Конфликт из-за принадлежности этой планеты длился уже лет пять по земному счету, и у всех уже сидел в печенках. Он напоминал застарелую болячку, которую нельзя ни вылечить, ни удалить. Посылать на эту заштатную планетку большие силы и вступать в серьезное сражение с Таргонами никто не хотел, а урегулировать что-либо с Империей мирным путем не удавалось еще никому. Митчелл плюнул в фикус и скомкал бланк радиограммы. Третье сообщение его озадачило, причем настолько, что он отложил бланк в сторону и позвал кого-нибудь из киберноидов, чтобы «растолковали эту филькину грамоту». Четвертое было тоже с авианосца «Претория» — флагмана 88-го оперативного соединения, но адресовано лично Марии Пирелли. В коридоре прогремели тяжелые металлические шаги, и в комнату вошел Р8.
— Привет, — сказал киберноид.
— И вам того же, — проворчал Митчелл. — Может, объяснишь, что за галиматью прислали твои приятели с Титана?
— Мои приятели живут, в основном, на Ганимеде, — ответил Р8, читая радиограмму, — а на Титане — мои заклятые друзья. Хоть мы и подписали с ними мирный договор, и они с нами сотрудничают, но тысячелетия войны за восемь лет не забываются… Ну, чего тебе не понятно?
— Что там насчет орбит этих?
— Все просто как апельсин, но очень интересно, — ответил Р8. — На основных знакомых нам линиях времени Сатурн, кроме колец, имеет 11 спутников. Когда наши коллеги с Титана проводили детальную разведку в системе Сатурна на этой линии времени, они обнаружили, что спутников там всего девять. Два самых маленьких — Гиперион и Феба — отсутствуют, а внешним оказался Япет. Но не это самое забавное.
Анализ гравитационных полей показал, что Япет имеет здесь куда меньшую массу, чем на других линиях времени, тогда как размеры его примерно такие же.
— Ну и что? — спросил Митчелл, все еще не понимая.
— Это значит, что либо он имеет существенно меньшую плотность, чем обычно, что маловероятно, — пояснил киберноид, — либо в нем имеются значительные внутренние пустоты. Если учесть, что там окопался Моргот со своими союзничками, пустоты эти заполнены явно не мармеладом. Еще интереснее то, что Япет оказался самым внешним спутником. Фильм «Звездные войны» помнишь? Митчелл кивнул.
— Вот и представь, что этот самый Япет в случае необходимости сходит с орбиты, включает установку ДПВК и прыгает к Земле. Одно его присутствие может вызвать жуткую катастрофу, приливные волны, землетрясения и так далее. А если учесть, что в нем возможны большие внутренние пустоты, то можно предположить все, что угодно. Начиная с флотилии десантных шаттлов, доверху набитых нашими паукообразными приятелями, и кончая планетарным дезинтегратором.
— Да ну! Бред, фантастика, — не очень уверенно отмахнулся Митчелл.
— В этом сумасшедшем мире ни в чем нельзя быть уверенным, — ответил киберноид. — Если бы десять лет назад мне сказали, что я буду стоять здесь, сейчас, в таком виде и разговаривать с жителем Земли, я бы тоже сказал — «фантастика». И ты ответил бы тогда то же самое, скажи тебе тогда, что ты будешь говорить с мыслящей машиной.
А сейчас мы тут с тобой стоим и треплемся.
— О'кэй, убедил, — буркнул Митчелл. — Что мы можем предпринять?
— Ты, я полагаю, ничего. В штабе уже знают, если смогут — помогут, — ответил Р8. — Я попробую организовать поддержку с нашей стороны. Мне нужна станция межвременной связи.
— Держи, — Митчелл бросил ему ключи от радиокомнаты. — А что ты собираешься организовать?
— Когда-то давно, — ответил киберноид, — у нашей планеты был охранный спутник, большой и хорошо вооруженный. Мы называли его — станция «Заря». Митчелл удивленно поднял брови. Название было совсем не в духе киберноидов.
— Сейчас эта станция находится в руках одного из наших лидеров, который так и не подписал мирный договор, — продолжил Р8. — Если мне удастся его нанять, мы просто разнесем к черту этот планетоид.
— А если нет?
— Тогда советую заранее подыскать нотариуса, — буркнул Р8. — Пусть заверит твое завещание. И мое тоже.
Пока Элладан ходил за лошадьми, Лугарев с интересом разглядывал порт Альквалонде и ближайшие городские здания. Здесь, на этих причалах из серого камня, восемь тысяч лет назад схлестнулись в братоубийственной схватке эльфы — нолдоры и эльфы — тэлери. Здесь звенели мечи, свистели стрелы, и кровь эльфов стекала в море по серому шершавому граниту причалов… Результатом этой резни стало проклятие, наложенное на Феанора и его народ… Город был прекрасен, как все творения эльфов. Выстроенный в устье Гудзона, вытекающего из закрытого мощной решеткой отверстия в черной стене гор, он, казалось, весь был построен из жемчуга. Дома и башни сверкали перламутровыми кровлями. Порт был заполнен белыми кораблями, похожими на лебедей, и Лугарев понял, почему он зовется Альквалонде — Лебединая Гавань. Селестиэль тем временем завела осторожный разговор с одним из местных моряков. Делая вид, что разглядывает окрестности, Лугарев внимательно прислушивался. Уже с первых слов эльфа он понял, что Валары и здесь становятся не слишком популярны. Корабли тэлери не могли выходить за пределы пространства, огороженного Чертой. Каково было прирожденным мореплавателям несколько тысяч лет плескаться в этом «лягушатнике», именуемом Эльдамарским заливом! Беседу прервало появление Элладана, ведущего под уздцы целый караван из восьми лошадей. Шесть предназначались для путешественников, еще две — для поклажи. Последовала обычная упаковочная суета. Элладан уже договорился с моряком, чтобы корабль затащили в крытый эллинг на берегу. Эльфы здесь все еще жили без денежного обращения. Да и какие деньги могли иметь хождение в городе, облицованном перламутром от фундаментов до крыш! Наконец, вещи были уложены и навьючены, и настал тот момент, которого так опасался Лугарев — надо было забираться на эту жуткую четвероногую конструкцию, по иронии судьбы используемую как средство передвижения. Лугарев подошел к лошади с твердым намерением взойти на нее, как на Голгофу. Животное шарахнулось в сторону.
— Зараза! — пробормотал Лугарев. — Ну почему у ковбоев в кино они всегда стоят смирно? Да стой же ты спокойно! — прошипел он.
— Думаю, ковбои сначала влезают на лошадь, а уже потом включают зажигание, — ехидно прокомментировал Левин. Инженеру удалось каким-то образом завладеть уздечкой, и теперь он был поглощен следующим этапом — пытался засунуть ногу в стремя, качающееся как маятник Фуко. Селестиэль, уже сидевшая на лошади — Лугарев и не заметил, когда это она успела — придержала теперь его лошадь. Лугарев схватил стремя и надел его на сапог. Лошадь загарцевала на месте, несчастный наездник прыгал рядом на одной ноге.
— Где только этот олух раздобыл этакого доброго жеребца? — прорычал Лугарев себе под нос. — Не мог, что ли, найти какого-нибудь мерина пенсионного возраста…
— Вообще-то, это добрая кобыла, — подсказала Селестиэль. Она что-то шепнула лошади, и та моментально встала неподвижно, как египетский сфинкс. Левин уже ухитрился попасть ногой в стремя и рывком запрыгнул в седло. От рывка седло съехало набок, и теперь Ариэл пытался поставить его на место судорожными движениями бедер. Лугарев ухватился за седло обеими руками и полез наверх, помогая себе левой ногой. «Хорошо еще, что от этой животины не воняет», — подумал он. Отчаянно дрыгая в воздухе правой ногой, ему удалось вползти на спину лошади. Несчастная кобыла больше не крутилась, воспринимая его потуги со стоическим терпением, и только переминалась с ноги на ногу.
— Я теперь понимаю смысл выражения «собака на заборе», — сказал Левин, которому удалось с помощью Рингамира поправить седло и сесть прямо. Эльфы покатились со смеху.
— Молчал бы уж, казак из Иерусалима, — процедил сквозь зубы Лугарев. — На себя посмотри. Упираясь руками в седло, шипя, чертыхаясь шепотом, прищемляя самые неподходящие для этого предметы, ему все же удалось усесться на лошади. Спасти остатки собственного достоинства было уже невозможно. Покраснев, как вареный лобстер, Лугарев сосредоточил внимание на попытках сохранить равновесие. Когда ему удалось засунуть в стремя правый сапог, дело пошло несколько лучше.
