Александр Грог - Время Уродов
Нашел то, что меньше всего ожидал. Вторая блестючка в кости черепа... Или первая? В ноже вторая? А в черепе сидит, будто пальнули ему в башку кристаллом. Разом все вспомнил... Узнал. Прилизанный! Тот самый, с Сафари! Глаза вытаращил и стал покрываться потом. Девочка из корзины высунулась, свесилась на грудь, заглядывая Восьмому в глаза.
Лекарь подошел.
- Что, знакомого встретил?
Наклонился, рассеянно ковырнул ногтем - отошла блестючка, повисла на паутинках.
- Ну-ка, ну-ка... - сказал Лекарь, оттесняя Стрелка. - Интересно!
И спустя некоторое время уже глуше: - Очень интересно!
У Стрелка если и был свой интерес, хотел вставить эту блестючку во второй глаз той морды, что на рукояти ножа, то враз пропал. Не только понял, что не дадут, но и, если обнаружат вторую, и ее отнимут. Машинально прикрыл пальцем.
- Этот с Сафари, - сказал Восьмой. - Знаешь, - добавил он увлеченно, - а я его помню! Дополз-таки...
И задумался, стоит ли вспоминать про то и уже более позднее, когда... Решил, не стоит, не время.
Лекарь бегло взглянул на нож - ничего не заметил, отвернулся. Занимался кристалликом, или даже скорее паутинками, что тянулись от него. Оторвал череп и теперь вертел его так и этак, стараясь заглянуть внутрь.
Восьмой вздохнул, мысленно вынул эту блестючку-кристалик, которая тоже чуть не оказалась его, оборвал тонкие паутинки нервов, или что-то там еще чего-то. Сдунул, плюнул в ладонь, покатал, потом так же в мыслях своих примерил к глазнице на рукояти - надавил, вошел камешек точно в паз и щелкнул, закрепился, теперь не выпадет. И все это так явственно произошло, что удивился, почему стоит здесь, смотрит на Лекаря, и мучительно хотелось взглянуть на рукоять, что грел в ладони - появилась ли в ней вторая блестючка? Пощупал - вроде нет, пустая глазница. Надо же!
Не ради смысла, а что бы только что-нибудь сказать, в третий раз сказал подошедшему Хамелеону:
- Это Прилизанный! Из чистых!
- Метрополия?
- Да.
- Теперь скорее - высохший, чем прилизанный.
- И уж точно не из чистых! Пыльный! - встряла Слухач. - Знакомец?
- Знакомец! - подтвердил Восьмой и отчего-то почувствовал, что хочется потосковать - давно такого не было.
- Сафари?
- Сафари.
- Далеко ушел, - сказала Слухач.
- Да, далеко, - подтвердил Восьмой.
- А замочили бедолагу кристаллом, что ли? Вот прямо сюда прямо, - ткнула пальцем в собственный висок, - Чудаки здесь жили, ей-ей!
Лекарь же на этот неумный треп заявил, что непохож он на убитого, скорее всего, сам умер. Самое странное даже не то, что без одежды оказался, а то что тело не сожрали. И вообще дом странный, живность его избегает. А умер скорее от истощения, либо инфекции какой, либо сердечный приступ, Но может даже мозговой 'скрут'. Вопрос, а стоит ли оно того, чтобы возиться?
- Наверно нет, - сказал Восьмой.
- Ну и ладно.
Стали обустраиваться. Установили переносной дисцитилятор, а к нему допнабор - простейший прибор по выжиманию хвощей - два совмещенных валика, рукоять и посудину.
Хамелеон тут же уселась, поставив между ног тазик, зажав ступнями и коленями щечки валиков, пропускала меж ними зеленые стебли хвощей, выдавливая горьковатый сок для дальнейшей перегонки. Крутила рукоять...
- Хочешь? - спросила без уточнения, видя, что смотрит между ног. - Свежая!
- Хочу! - честно сказал Восьмой, но ближе подойти не решился.
Пошел, помог занести Мастера, пока тот не очухался. Очухается - опять будет на Восьмого зверем смотреть... Лунатик подле дежурит, смотрит, чтобы сны видел здоровые, говорит, заживлению помогает.
Лекарь со своим прибором опять все углы обошел, и опять бурчал что-то себе под нос. Восьмой прислушался, только одно выговаривает:
- Непонятно, непонятно...
Потом:
- Хм-м... Хм-м...
И опять:
- Непонятно, непонятно...
Переклинило Лекаря. Или прибор переклинило. Взгляд у него, у Лекаря, такой же, задвинутый куда-то и наглухо там застрявший. Заклинутый, короче. Тут, наконец, Слухач на него со всякими словами накинулась (некоторые даже водиле-золотарю не к лицу) и Лекаря на внятное выдавила. Рассказал, что получается такое, какого быть не должно. На территории Усадьбы ни одного биобъекта нет, даже самых мелких, от которых чешутся, а вот такого вовсе быть не может!
Чудной! Разве плохо от такого?
- Сломалась игрушка Мастера? - высказал предположение Восьмой и невольно почесался.
- Да нет, в том-то и дело, что не сломалась! Если подальше отойти, прямо заклинивает, сколько живности, словно сама Свалка живая! Потому, когда сюда шли, от этого прибора толку было мало. И не говорил никому, чтобы не пугать лишний раз, только сам пугался, когда включал - активная биомасса, пассивная биомасса, но везде биомасса, по курсу, справа, слева и снизу - там ее особо много. А здесь словно стерильно, Усадьба в кругу этой стерильности, будто какой-то излучатель внутри дома, сдерживает все.
Пока озадачивались, Восьмой свою блестючку (которая один в один на ту похожа, что в черепушке у Высохшего была) замазал, чтобы не отсвечивала - ведь отнимут! И нож тоже повесил тем местом к себе. Про себя думал насчет того, что Лекарь сказал - ничего себе стерильно! Пылищи-то сколько! Хамелеон со Слухачем неделю не управятся выгребать! Сюда бы побольше баб надо - порядок наводить... А потом подумал - не надо побольше, и эти скандальные.
Лекарь опять сказал про излучение. Стали излучатель искать... Восьмой надеялся, что не для того, чтобы выключить. Излучатель не нашли, но нашли много интересного. Во-первых, все-таки книги. Лунатику показалось странным, что внутренние стены слишком толстые - толще внешних, вскрыли одну - книги сверху донизу уложены...
Восьмой никогда столько книг не видел, сразу же взял одну в руки, открыл твердую обложку. Показалось ли, что взгляд на мгновение ухватил завлекательную картинку и даже буквы? Но тут рассыпалось в руках пылью, словно поразила какая-то книжная чумка, и даже сама корка стала трескаться, разваливаясь на кусочки. Осторожно отряхнул руки, опасаясь вдохнуть серое облачко - а ну как от него и внутри тебя все так же рассыплется, и сам ты начнешь трескаться, как эта книга?
- Не трогать! - проорал Лекарь. - Ничего не трогать! Попробую что-нибудь делать. Только потом! - добавил он и посмотрел на носилки. - Тут текучки не расхлебать.
Стену, по указаниям Лекаря, опять заделали. Восьмой, между делом, высказался - кто и чем в этом доме должен заниматься. Слухач с Хамелеоном сразу же возмутились. Орать принялись. Восьмой на это ответил, что есть работы женские, и есть работы мужские. Хотел еще добавить, что будь те, кто женщины, да и всякие другие хоть трижды уродами, а природы не изменишь... но не рискнул. Опять терпеливо выждал, пока наорутся. И вкрадчиво поинтересовался, что жрать собираются, если он, Восьмой, их свежатиной не обеспечит? (Это с Лидером, понятно. Себя без дополнительной пары машинок над головой он уже чем-то цельным не ощущал.) Заглохли, задумались. У кого-то уже и в животе заурчало. Желудок смотрел преданно - как надо. Сухая пайка всем давно приелась.
Тут, весьма кстати, Мастер ненадолго очухался - подтвердил своим словом. Еще велел, как начнут уборку наводить, весь металл, который найдут, в одно место складывать.
Приступили. Понятно, вся мебель - трухля, хоть бы даже и не из хвощей переплетена, а из древнего дерева, но все это прямо-таки выгребать пришлось наружу, рассыпалось все под руками. Выносить пришлось Лунатику с хныкающим Желудком - это по категорическому требованию Слухача и Хамелеона, проснулось, вдруг, в них что-то занудливо-хозяйское. Хорошо хоть, Лидер к этому делу не присобачилась по бабьим инстинктам. Три бабы в доме (пусть даже и Усадьбы!) было бы явный перебор.
Чиха было от этой трухли немерено, даже Желудок расчихался так, что взгляд на какое-то время стал не только голодный, но и к другим вещам осмысленный. Вот трухле находили всякие хитрые железки. Восьмой в ту отдельную комнату, что отвели, потом заглянул, удивлялся. Одни, должно быть, ее, эту мебель, скрепляли, другие, не иначе как, стояли на полках, и только потом рассыпались на свои составные. Порядком было и всяких затейливых. Восьмой так и не понял - от чего? Но если есть возможность разобраться, Мастер разберется. Восьмой даже пару штук нашел похожих на машинки. Во всяком случае, ствол точно есть. Эти отдельно отложил. Еще покореженная супная тарелка попалась, на которой выбито: 'победителю каких-то соревнований' - в общем фига поймешь, что это слово означает. Лекарь тоже прочел, переиначил по-своему, но тоже непонятно...
Восьмой ходил с Лидером глушить панцирников. Пулей не взять, но попадешь - глушится, цепенет. Удобно - цел, не разбрызгался, и уже не убежит, не зароется. Оказывается панцирника лопать - вполне, и даже вкусно. Готовить тоже просто, перевернул вверх лапами, закрепил, чтобы не дергался - снизу костерок. Сухие хвощи аккуратно подкладывай до полной его готовности, потом, как сготовится, дергай его за все лапы разом, сам отстанет от панциря - переворачивай и лопай. А панцирь вроде посудины остается. только куда столько посуды? Уже столько сожрали - волонтерский полк можно обеспечить касками на голову. Восьмой пока их в один угол складывает, может, Мастер потом что-нибудь придумает, применит. Сейчас Мастер ест едва ли не больше Желудка - ему это надо. Еще какое-то вещество надо, которого в панцырниках почти нет, а что бы Восьмой не приносил (даже червей), Мастеру не подходит. Оттого мясо на нем нарастает не быстро, только за счет каких-то внутренних резервов...