Сайфулла Мамаев - Ледяная птица
– Завтра? – Глаза Серикова загорелись завистью. – А ты точно знаешь? Может, все это вранье?
– Големы не врут. – Капитан надменно взглянул на Кокаколу. – Своим, – уточнил он, – своим не врут. Да и посуди сам, завтра Свенсон станет Золотым, Сартов поднимется до Чистильщика, Ваха, может быть, тоже. А как они обойдутся без Бронзовых? Нет, брат, сейчас самая пора чины хватать. Как после кровопролитного, но успешного боя. После которого на место выбывших начальников тут же местную молодежь выдвигают.
– Так, может, и я? – вырвалось у Кокаколы. – Может, и мне подсуетиться и стать големом? Глядишь, завтра под горячую руку и я получу… – Тут взгляд Николая Николаевича упал на багровеющее на глазах лицо Мохова. Поднаторев в общении с прежним руководством, Сериков на ходу перестроился и вместо заветного статуса закончил более скромным, – звание Глиняного? Вот как ты, например!
Краска отлила от лица капитана. Он благосклонно кивнул:
– А что, вполне! Только ждать, пока ты получишь дозу «Авиценны», Мартину будет некогда. У него и так завтра день напряженный. – Валентин испытующе взглянул на москвича.
– И как же быть? – растерянно проговорил Сериков. Настроение у него резко ухудшилось. Удача, шедшая в руки, проплывала мимо. – Слушай, а что, если мне сегодня… уколоться? А? Это же пара пустяков, я сам видел, как у нас в изоляторе это делали.
Панама, уже уставший ждать решения свое участи, сидел в полузабытьи, прислонившись к стене, когда его тронули за плечо. Он, вздрогнув, повернулся к Курбану.
– Слышишь? – прошептал тот.
Геннадий прислушался, но ничего, кроме своего собственного дыхания, не услышал. Да и что можно услышать, сидя в этом каменном мешке?
– Нет, – шепотом сказал он, – ничего не слышу.
– Шаги… солдатские сапоги.
– Сапоги? – удивился Панама. – Они же все были, вроде, в ботинках.
– Ну ботинки! – согласился Курбан. – Какая разница? Ты о деле думай. О том, как выбраться отсюда. Живыми…
Договорить он не успел – дверь распахнулась, и в глаза пленникам ударил луч мощного фонаря.
– Выходите! – приказал невидимый охранник. – И без шуток, стреляем без предупреждения!
– Да кто вы такие, чтобы нас… Панама не договорил. Острый локоть соседа ткнул его под ребра, и он осекся.
– Все в порядке, командир, мы выходим! – Курбан встал и, рванув Геннадия за шиворот, заставил его подняться. – Все в порядке! – громко повторил он. – Без проблем! Вы только скажите, и мы все сделаем!
Курбан чуть ли не силком выволок Панаму из камеры.
– Все, мы готовы! – угодливо доложил он. – Куда идти?
Не дожидаясь ответа, Курбан повернул влево, туда, где, как он помнил, был выход из пещеры. Но тут же почувствовал, как ему в грудь уперся ствол автомата.
– Кругом! – послышалось откуда-то сбоку. Голос был тот же, что и в первый раз. – И без разговоров!
– Что?
– Кругом говорю! Быстро!
Приказ старшего, того, кто отдавал приказы, поддержал делом его спутник. Он ткнул бестолкового горца стволом под ребра. Тот послушно развернулся. А про себя отметил, что его примеру последовал и Панама.
– Вперед!
Луч фонаря переместился вниз, указывая направление и освещая путь.
– Марш!
Пленники зашагали вперед. Панама покосился на своего спутника, словно ища ответ, что с ними будет, но что мог ему сказать товарищ по несчастью? Он лишь чуть-чуть, почти незаметно качнул головой. Может, это что-то и обозначало, но, чтобы понять, да и просто заметить это движение, надо было знать характер Курбана…
Луч-указатель уперся в ровную стену. Геннадий решил было, что здесь где-то есть поворот, но, к его удивлению, им приказали остановиться. Панама обмер. Как, и это… все?!! Их вывели из камеры только для того, чтобы подвести к стене?!!! Мысль о расстреле не успела прийти ему в голову: неожиданно стена… дрогнула, и пол перед ней стал проваливаться. И свет! Снизу ударил яркий свет, осветивший ступени и ту часть подземелья, где они находились.
Теперь Панама увидел, что их сопровождают двое – у того, который приказывал, были нашивки младшего сержанта, второй был рядовой. Оба высокие, крепкие, в пятнистой камуфляжной форме и высоких тяжелых ботинках. На груди обоих висели автоматы Калашникова, на поясе у сержанта болталась кобура непривычной формы и размера.
– Вперед! – приказал младший сержант. – И без глупостей!
Геннадий бросил быстрый взгляд на Курбана. Ему очень не хотелось спускаться, он понимал, что раз их загоняют в подземелье, то возврата уже не будет, но и бросаться на вооруженных и готовых ко всему спецназовцев не имело никакого смысла. Вот если бы его поддержал Алиев… Но тот как будто ничего предпринимать не собирался и сигнала все не подавал… Значит, Панама зря на него надеялся.
«Ну давай же!» – хотелось крикнуть Геннадию. Он чуть не выкрикнул это вслух, но в это мгновение его ударили прикладом в спину, и он кубарем покатился вниз, а следом за ним – Курбан.
– У-у, бараны! Сказал же, вперед! Панама поднял голову. Над ним стоял младший сержант. Черт, когда же он успел спуститься?
– Вас что, пинками поднимать? – зарычал рядовой.
Не дожидаясь ответа, он замахнулся, но Алиев, опередив его, быстро вскочил на ноги.
– Все в порядке, начальник! – Курбан примирительно поднял вверх руки. – Все в порядке, ну, растерялись мы, зачем же сразу драться? Мы же не со зла и не от упрямства… растерялись мы, да и понятно же почему! От ваших чудес у любого голова кругом пойдет. Небось сам, когда первый раз сюда попал, очумел? Вот и Гена встал… видишь, все хорошо, повода для…
– Иди! – Сержант дернул подбородком в сторону длинного коридора. – И хватит болтать! Насобачился языком молоть!
– Все, командир, идем! – Курбан испуганно сжался и, угодливо кивая головой, повернул, куда указывали. – Туда?
Ему не ответили – метрах в десяти открылась стена, и из проема выглянула седая мужская голова.
– Мезин, долго еще? А, уже ведете… Ну хорошо! Голова спряталась, но проход остался открытым.
– Слышали, что прапорщик сказал? – прорычал младший сержант, впрочем, без особой злости. – Бегом, а не то я…
Мезин в азарте сорвал с груди автомат и передернул затвор.
– Ну, черви, долго вас ждать?
Вся кровь бросилась Панаме в голову. Эта мразь, сержант недотраханный, называет его червем?! Его, капитана, который командовал десятками таких щеглов? Да это же издевательство какое-то!
– Чего встал? – услышал он окрик и увидел, что сержант обернулся и смотрит на него. – Ах ты… еще глазами сверкаешь? Ну, ты сам напросился!
Мезин шагнул к Геннадию. Руки с автоматом пошли вверх. Геннадий, ожидая очередного удара, инстинктивно сжался, но тут раздался голос Алиева.
– Стой! – крикнул он. – Подожди! Не надо! Горец умоляюще сложил руки.
– Прошу тебя, не надо, не бей его! – Курбан сделал шаг вперед и покорно склонил голову. – Аллахом прошу, не надо!
– Да пошел ты! – Рядовой, стоявший поодаль и с усмешкой наблюдавший за этой сценой, решил, что пора прийти на выручку командиру. – А ну, всем стоять!
– Не бейте нас! Не надо! – завизжал Алиев. – Мы все сделаем!
Повернувшись к рядовому, он потянул его за рукав.
– Сынок, пожалуйста, делайте, что хотите, но только не бейте! – тонким голосом прокричал он. – Я же вам в отцы гожусь…
– Руки убери! – Спецназовец толкнул горца в грудь и придвинулся к Мезину. – Смотри, какие герои! Только толпой могут… Витя, расшмалять бы их здесь!
Пономарев заскрипел зубами. Вся эта унизительная сцена была отвратительна, но что он мог сделать.
Один против двоих вооруженных и явно хорошо подготовленных спецназовцев? Алиев не в счет, вон как из него дерьмо полилось. А говорил-то как! Мешок! Между тем Курбан, казалось, уже не думал ни о чем, кроме своей шкуры. Рабски согнувшись и заглядывая в глаза то одному, то другому спецназовцу, он заскулил:
– Сынки, ребята, просите, что хотите, деньги, лошадей… все отдам! Машину… вот, машину хотите? – Алиев протянул руки к сержанту и сделал шаг вперед. – Иномарку! Красивую, блестящую…
Горец вдруг рухнул на колени и пополз к Мезину.
– «Мерседес»! – кричал он, приближаясь к нему. – Или «БМВ»? Говори, завтра же будет стоять…
Панама был ошеломлен. «Курбан на коленях? Господи, да это же…»
Додумать он не успел. Там, где только что был Алиев, мелькнула темная тень и одновременно прозвучал крик: «Мочи!» Действуя скорее инстинктивно, чем осознанно, Геннадий рванулся к стоявшему рядом с ним рядовому. Тот уже перехватывал автомат и тянулся к затвору.
Вот уж хрен тебе! Панама от души, с удовольствием, провел правый хук и левый прямой вдогонку. Он бил так, как его учили, не просто втыкал кулак в челюсть, а метил в нутро, в душу врага! Здесь не ринг, здесь не только можно, но просто необходимо ударить так, чтобы противник больше не встал. И это удалось! Противный хруст сигнализировал о том, что первая цель достигнута, враг надолго обездвижен. Теперь очередь второго.
