Василий Орехов - Железный доктор
— Эй, лысая пачка! — возмутился Бандикут, не успевший прикрыться от яркой вспышки. — Предупреждать надо, между прочим!
— Постой, — сказал Володя, заметив, что лысый болезненно поморщился, опуская руку. — Тебя куда зацепило-то?
— А, ерунда, — Бордер развернулся вполоборота, продемонстрировав разорванный рукав плаща, на котором запеклась кровь.
— Давай полечу, что ли… — смущённо пробормотал Рождественский.
— О! Я и забыл, что ты у нас бионик! — обрадовался Бордер. — Давай, лечи. — Он с готовностью подставил предплечье. — Заодно и подкачаешь меня немного. Устал я, магнитно-конфигурирующий генератор много сил жрёт…
Коротышка чуть не подпрыгивал рядом, чтобы лучше видеть, что происходит.
Володя попросил Бордера снять плащ, что тот сделал с видимой неохотой, и осторожно поднёс к ране раскрытую ладонь, готовый в любой момент её отдёрнуть, если что-то пойдёт не так.
— Ну? — поинтересовался энергик, подождав пару минут.
— Сейчас… — процедил военврач.
Легко Растаману было говорить — сам, дескать, разберёшься, как лечить. А как тут разберёшься, если он даже не представляет, что должен делать и что при этом ощущать? Какие прилагать усилия и в каком направлении?…
Рождественский сосредоточился изо всех сил, даже губу закусил от напряжения. Всё внимание сконцентрировал на ране, опасаясь поднять взгляд, чтобы не натолкнуться на ухмылку Бандикута или понимающую, чуть презрительную гримасу Бордера. Поводил ладонью над разорванным рукавом энергика, не ощущая ровным счётом ничего. Никаких, что называется, целительских позывов. Только по виску поползла предательская капля пота, отвлекая и мешая как следует собраться.
Бесполезно.
— Слушай, — с трудом проговорил он, ощущая, как уши начинают пылать пунцовым цветом, — а ты не знаешь, как это делается?
— Понятия не имею, — безмятежно ответил Бордер. — Я ведь не бионик. Никогда не приходило в голову спросить, как это у них получается. Да они, небось, и сами не знают.
Ладно. Володя снова поднёс ладонь к ране, но теперь попытался максимально расслабиться, расфокусировал зрение, словно собирался медитировать. Не может такого быть, чтобы он оказался абсолютной пустышкой как целитель. Не исключено, впрочем, что пустышкой оказались оплавленные импланты, которые сменили уже неизвестно которого хозяина. Однако ни сталкеры, ни Растаман даже не предположили, что такое возможно. Значит, вероятность этого мизерна. Стало быть, надо попытаться изменить сам подход к лечению. Вероятно, нужно не напрягаться, а наоборот, полностью расслабиться, чтобы целебная энергия могла беспрепятственно циркулировать через организм начинающего бионика…
Что-то вкрадчиво шевельнулось на краю сознания — что-то лёгкое, светлое, трудноуловимоё. Военврач вздрогнул от неожиданности, и загадочное чувство разом растворилось в пространстве. Досадливо поморщившись, он снова попытался отстроиться от окружающего, полностью очистить сознание от любых мыслей, расслабиться и потеряться в реальности. Теперь это заняло больше времени, потому что подсознательно Володя всё-таки стремился поскорее ухватить за хвост то странное чувство лёгкости, которому явно не нравилось, когда за ним целенаправленно охотятся. Однако в какой-то момент на Рождественского всё же снова нахлынуло уже знакомоё ощущение. Он услышал лёгкий звонкий шум в голове, почувствовал, как руки становятся невесомыми, словно воздушные шары… как всё тело наливается неведомой энергией… как…
— Ну что, доктор-врач-бионик? Не получается?…
Голос Бандикута совсем не был насмешливым, в нём даже чувствовалось не свойственное мерзкому коротышке сочувствие — но тем не менее он вдребезги, словно кувалдой, разнёс необходимоё душевное состояние бионика, в котором, Володя уже был уверен в этом, только и можно проводить энергетическое исцеление.
— А?… — Рождественский перевёл мутный, отсутствующий взгляд на коротышку, и маленький сталкер невольно отшатнулся, поскольку глаза военврача вдруг налились кровью от нескрываемой ярости. — Слушай, ты можешь оставить меня в покое?! — заорал Володя, внезапно протянув к нему руку, словно хотел схватить паршивца за грудки.
— Тихо-тихо, доктор-врач, — примирительно сказал Бандикут, на всякий случай делая шаг назад. — Все живы, никого не убило, все довольны, все смеются…
— Я тебе сейчас посмеюсь, — обессилено проговорил лейтенант, опуская руки. — Сволочь… — Он снова повернулся к Бордеру, но теперь его трясло от возмущения, и добрых полторы минуты он не мог даже расфокусировать взгляд. Пальцы у него тряслись, руки подрагивали. Ни о каком подобии медитации в таком состоянии не могло быть и речи.
— Ладно, — осторожно сказал Бордер, из вежливости выждав ещё пару минут, — бывает. В другой раз попробуешь, идёт?
Володя глубоко вдохнул, коротко выдохнул и снова глубоко вдохнул.
— Ещё минута, — решительно произнёс он властным тоном, удивившим его самого.
Лысый энергик пожал плечами, потом послушно замер. Что касается корявого коротышки, то он за спиной у доктора, похоже, даже забыл, как дышать, осознавая ответственность момента. По крайней мере, оттуда не доносилось ни звука, ни шороха, ни мышиного писка.
Володя неимоверным усилием воли заставил себя успокоиться и, уже ничего не ожидая, снова принялся водить ладонями над предплечьем раненого. Ему уже было плевать, получится что-нибудь или нет. Но позорно сдаваться на глазах у сталкеров страшно не хотелось. Надо попробовать хотя бы ещё раз.
Некоторое время ничего не происходило. Затем лейтенант внезапно почувствовал оттенки уже знакомого ощущения. На сей раз он не стал концентрироваться на нём, чтобы снова не допустить той же ошибки, что и раньше, — и неожиданно от плеч, в которые Растаман вживил «плавленые» импланты, к ладоням несмело пробежало покалывающее тепло, затем ещё и ещё раз. Растопыренные пальцы врача мелко задрожали, однако он мгновенно придушил мучительное желание отвлечься на это новое странное чувство и продолжал пребывать в состоянии прострации, краем сознания понимая, что с ним происходит нечто необычное.
Когда по прошествии полуминуты он всё-таки невольно сфокусировал взгляд на ране энергика, то с несказанным изумлением обнаружил, что она затягивается прямо на глазах.
— Получается! — страшным шёпотом поведал Бандикут, выглядывая из-за Володиной спины.
На сей раз Рождественский не отреагировал на него, зачарованно наблюдая, как ткани руки и кожные покровы Бордера стремительно прорастают сами собой, как их края соприкасаются, схватываются…
Спустя минуту на месте раны остался только уродливый рубец.
Володя устало опустил руку и потряс ею. Чувство было такое, словно он её отлежал, под кожей бегали колкие мурашки, дыхание слегка перехватывало, будто он только что пробежал стометровку. Врач никак не мог заставить себя поверить в произошедшее.
— Сделал, — уважительно сказал Бандикут за его спиной. — Нормальный такой бионик, чё. Я и похуже видал, а уж с понтами такими, что просто класть некуда.
— Спасибо, — просто произнёс Бордер, надевая плащ.
И они двинулись дальше.
В канализационной трубе было темно и тихо. Бордер и лейтенант молчали, а Бандикут по-прежнему возглавлял шествие, непрестанно бормоча:
— Нет, вы прикиньте — Самоцвет-то не пропал, оказывается, а вот он где! И если они в самом деле серьёзно такими делами занялись, это что же они могут устроить, а?! А Растаман, Растаман! Сразу сообразил, что к чему, чёрт жирный!
— Не тарахти, — попросил наконец лысый. Своё чудесное исцеление он воспринял как должное, в отличие от полурослика и от Володи, который шёл, глубоко задумавшись. — Полагаешь, у них тут один такой патруль был?
— Не десять же! Тут не так много магистралей. Тем более что мы уже почти пришли, сейчас будет коллектор, а из коллектора — дверь.
— А где основной вход-то? — поинтересовался Володя, очнувшись от размышлений. — Должен ведь быть основной вход.
— Основной вход, доктор-врач, был в Академгородке. Улица Учёных, дом девять, квартира девятнадцать. Там весь дом в этом центре трудился, оттуда и на работу ходили. Электрокар ездил специальный… Наверху ничего не видно, людишки грибы собирают, шашлыки жарят… Хотя стоп, в Ботсаде шашлыки жарить запрещали. Так-то вот, доктор-врач. Засыпало его, а то прямо оттуда бы пошли. А ещё были несколько входов, те я и сам не знаю.
— Интересно, кто же здесь живёт и работает? Биомехи?
— Вопрос в том, кого считать биомехом, — сказал Бордер. — Где кончается человек и начинается биомех? И где начинается тот биомех, который становится врагом человеку?
— Да ты, блин, философ, лысый. — Бандикут указал на лесенку, поднимающуюся вверх: — Вон коллектор. Сейчас залезем и узнаем, кто тут живёт и работает. Точно не обрадуетесь.
