Олег Шовкуненко - Звездная пыль калибра 5,56
– Я тебе скажу, почему ты здесь, – ответил за разведчика его друг. – Ты что-то чувствуешь, что-то знаешь. Это не дает тебе покоя и лишает аппетита и сна. Ты, я, мы все как-то связаны с этой войной и не вырвемся из нее, пока не погибнем или не разберемся, что к чему.
Николай был прав. Скрыв свою растерянность под пластиком дыхательной маски, Марк прикусил губу. Вернись они сейчас на Землю, его жизнь стала бы пустой и бессмысленной. Затерянный на одинокой планете, он, как в клетке, метался бы из угла в угол, задавая себе одни и те же вопросы. Почему погибли его товарищи? Кто в этом виноват?
– Виновники есть. – Строгов прочел мысли друга. – Эта война началась не сама собой. За всеми событиями кто-то стоит. До поры до времени он прячется. Не знаю, где, здесь, на Агаве, или среди звезд, но он собирается с силами и готовит новый удар.
Слова Николая заставили Грабовского вспомнить.
– Хризик говорил о какой-то гигантской космической станции, которая блуждает по космосу. Она-то и захватила «Райдхан-1». Ты что-нибудь о ней знаешь?
– Станция? Какая станция?
– Как, разве Хризик не сказал тебе? – Марк искренне удивился.
– Я нащупал мозг командора совсем случайно. Двухсторонний контакт не состоялся. Я с трудом внушил ему приказ доставить тебя на Агаву. Какие тут, к дьяволу, расспросы?!
– Значит, ты ничего не знаешь? – Грабовский, готовясь поведать новости, прокрутил у себя в голове рассказ нэйджала.
– Теперь знаю ровно столько, сколько и ты. – Великий Учитель, словно компьютер, мгновенно скачал данные из головы друга.
– Ну ты даешь! – От жесткого мысленного захвата Марка чуть качнуло.
– Прости… – Строгов поддержал мозг приятеля теплыми расслабляющими волнами. – Уж очень хотелось все поскорее разузнать.
– Порядок. – Помахав рукой, разведчик отказался от поддержки, которую предложил Николай. – Но все-таки давай лучше сядем.
Когда они опустились на жесткие силовые кресла, Строгов лукаво улыбнулся и спросил:
– Как самочувствие? Маленько отлегло? Может, по пять капель?
– А у тебя есть? – Марк полностью проигнорировал первый вопрос, зато сосредоточил все внимание на втором.
Великий Учитель улыбнулся и энергично поднялся на ноги:
– Когда-то один мой хороший знакомый, будучи на Агаве, неоднократно посещал интергалактический госпиталь Ульфа. И думаю, не ради праздного любопытства.
– Ты ее нашел? – В глазах Марка загорелась надежда.
– Что? – Открыв в стене потайную дверцу, Николай извлек оттуда целый набор лабораторной посуды. – Ту, недопитую бочку спирта, которую героические разведчики лейтенанта Грабовского приговорили почти до половины? Ее трудно было не найти. Одноразовые стаканы и пакеты от сухпайков стали путеводной нитью к месту попойки.
– Ладно тебе… не загибай! Были-то там всего раза три-четыре. Мы же не дикие люди, чтобы мотаться туда-сюда через весь Ульф? Отлили пару ведер, и на неделю хватит.
– Да я, собственно говоря, не в претензии. – Строгов поставил колбы на зеленоватый мерцающий стол. – Нам с Легардером и полбочки вполне хватило.
Прозрачная жидкость с бульканьем наполняла стаканчики для анализов. Глядя на них, Грабовский вспомнил Корсику. Тихие вечера в «Лезарде», где они с Николаем так часто любили сиживать. Негромкий гомон подвыпивших завсегдатаев, тихая музыка, всегда услужливый дядюшка Поль и раскрасневшаяся запыхавшаяся Луиза. Лицо девушки в мельчайших подробностях возникло в памяти Марка. Большие, как небо, голубые глаза, по-детски озорная улыбка и…
– Не надо. – Строгов не грубо, но решительно оборвал его воспоминания о прошлом.
– Ты не хочешь вспоминать только о ней или обо всей нашей Земле? – Разведчик понял ту боль, которая рвала на части сердце Николая.
– А разве это не одно и то же? – Великий Учитель уставился в одну точку. – Луиза – часть мира, который я потерял навсегда.
«Брось дурить! Не отчаивайся! Все будет хорошо!» Согласно всем писаным и неписаным законам дружбы именно так должен был выразить свое негодование Грабовский. Но не выразил. Может, потому, что Николай все равно не поверит, а может, потому, что в это не верит и сам Марк.
– Давай лучше выпьем, – вспомнил Грабовский лучшее лекарство от хандры.
– Правильно, напьемся и обо всем забудем. – Николай горько усмехнулся. – Как раньше.
– Раньше мы не пили без тостов. – Марк глянул в глубь своего стакана. – Ты всегда утверждал, что в тихом омуте водится этот, как его, алкоголизм.
– Тогда за удачу! Завтра она очень нам понадобится. – Великий Учитель бросил на стол пару пакетов ПЧП. – Вот закуска.
– А что будет завтра? – Разведчик сразу смекнул, что это главная часть их разговора.
– А ты разве не понял? – Строгов бросил взгляд в сторону стереокарты. – Завтра мы летим в Гуону. Будем шмонать газодобывающий комплекс UG-18.
Вопреки ожиданию флаер не стал совершать разведывательный облет. Он с ходу пошел на посадку, заложив перед этим головокружительный вираж, от которого содержимое желудка чуть не полезло горлом. Грабовский стоически выдержал бодрящие мгновения, при этом на лице его не дрогнул ни один мускул. Потому ли, что Марк полностью доверял пилоту, а может, он просто отчетливо понимал: эта опасность – ничто по сравнению с тем, что ждет их внизу.
Начиная с того самого момента, как в поле зрения показалась необъятная громада комплекса UG-18, лейтенант буравил ее взглядом.
«Если удастся откупорить вход, проблем не будет. Ну а если нет… – Грабовский вздохнул. – Нас ждет отвесная стена».
Когда разведчик поглядел на виртуальную схему разлома, у него екнуло сердце. Сколько же там? Слит тут же услужливо начал поиск запрошенной информации. Стоп! Не нужно! Не знаю и знать не хочу. Если ухнешь туда, то не все ли равно, сколько лететь: километр или десять?
– Четыре тысячи семьсот двадцать метров. – От Великого Учителя невозможно было утаиться.
– Всего-то! – Марк нервно хихикнул.
– Всего-то…
Учитель недоговорил. Чертыхнувшись, он увеличил тягу двигателей и неожиданно начал выравнивать машину. С места навигатора разведчик увидел, как черные скалы сдали позиции перед наступлением звездного неба. Тяжелый орбитальный флаер снова набирал высоту.
– Ты чего? – Грабовский непонимающе уставился на друга. – Мы разве не садимся?
– Опасно. – Лазуритовые глаза Николая блеснули холодным огнем.
– Думаешь, внизу нас ждет засада?
– Засада – это вряд ли. Что-то другое.
– Что другое? – Марк чуть не вывернул шею, стараясь пробить взглядом кромешную мглу. – Я ничего не вижу.
– Зато я вижу. – Глаза Великого Учителя горели, как приборы ночного видения. – Недавно комплекс перестраивался. Взлетно-посадочных площадок осталось всего две, да и те довольно небольшие и располагаются совсем не там, где им положено быть согласно последнему плану. Садиться стремно. Мы не знаем, выдержат ли они вес тяжелого флаера.
«Комплекс перестраивался…» Грабовский еще раз прокрутил в голове слова Николая. Так-так… Кто же его перестраивал? Морунги, что ли? На мгновение в голове Марка мелькнула картина: красные медузы в спецовках таскают кирпичи. Бред какой-то! Скорее всего, план подгулял.
– Опять у тебя в башке одни морунги. – Строгов покачал головой. – Морунгов здесь нет. Зато есть или, вероятно, был кто-то другой. Поэтому провентилируй мозги и вспоминай все, что знал на Земле.
Легко сказать – провентилируй. Марк поймал себя на мысли, что уже не представляет врагов размером мельче, чем слон. И атакуют они всегда тупо и прямолинейно – в лоб, используя свое преимущество в грубой физической силе. Однако так было не всегда. В биографии Грабовского существовали Африка, Ирак, Босния и еще черт знает что. Там враг действовал совершенно по-иному – коварно, исподтишка, включая в свой арсенал мины, ловушки и засады; не брезгуя ложью, подкупом и ударом в спину. Прогулявшись в прошлое, Марк словно принял сеанс электрошока, который вмиг вернул ему память, а вместе с ней и опыт высокотехнологической войны.
С этого момента лейтенант оценивал все происходящее в новом, вернее, в старом, уже основательно подзапылившемся свете. Например, вот эти взлетно-посадочные площадки, неважно – новые или старые… Если до комплекса можно добраться только по воздуху, то где, спрашивается, следует ждать неприятностей, как не там? Верхотура дамбы – самое удобное место для диверсии. И пикировать неудачникам вместе с обломками их летательных аппаратов ни много ни мало, а четыре тысячи семьсот двадцать метров.
Когда Грабовский перевел взгляд на Николая, тот улыбнулся и согласно кивнул.
– С выздоровлением. – Затем указал на правый берег горного разлома и пояснил: – Сядем там. Понимаю, далековато. Придется идти. Но это единственный орбитальный флаер на Агаве. Я не могу им рисковать.
– Само собой.
Марк вдруг понял, что его команда, так же как до этого и он сам, может оказаться неготовой к встрече с неизвестным противником.
