Виктор Ночкин - Пищевая цепочка
— Ага, — оживился Камыш, — кое-что ясно. Отсюда стреляли по тем, кто на поляне, они палили сюда. Вон, в дерево пуля попала, гляди. Можно пройти дальше, поглядеть, что еще сыщется.
Хижняк пожал плечами: сидеть в лагере без дела скучно, а тут вроде развлечение — разобраться, что стряслось ночью. Сталкеры вышли из леса, причем Камыш отметил сломанные кусты у опушки — здесь кто-то торопливо проламывался, и совсем недавно, покалеченные ветки еще не засохли. Значит, верно идут по следу, не сбились. «Долговцы» двинулись по открытому пространству и вскоре наткнулись на труп. Пожилой мужчина, застрелен. Ни оружия, ни рюкзака с поклажей при покойном не было, но на его драный ватник убийца не польстился — совсем никудышная одежка. Однако карманы вывернуты — не погнушался, значит, тот, кто старика прикончил. Ватник был распахнут, рубаха на груди разорвана в клочья. На шее и торсе рядом с пулевыми отверстиями отчетливо выделялись ярко-красные пятна, а мертвец выглядел слишком уж изможденным, высохшим, будто мумия.
— Понятно, что кровосос сбежал. Он сытый был, Деда оприходовал с утра, — пояснил Камышов. — Вот пятна, тут он щупальцами своими присосался. Понимаешь? Не хотел нас сюда кровосос пускать, чтобы не отняли добычу, но и драться особо не рвался, потому что сытый.
— Ага, понятно. Пойдем дальше? Вряд ли этим дедом дело кончилось.
— Сейчас, только сообщение отобью нашим. Нужно посмотреть, конечно.
Пока Камышов набирал короткий доклад на базу, Хижняк расхаживал вокруг. Парень был несколько сконфужен из-за происшествия с кровососом, теперь он держался настороже и внимательно приглядывался ко всякой подозрительной тени ловил малейшее яркое пятно в траве. Не упустил он и россыпь гильз, оставшихся на том месте, откуда Мистер выпустил очередь, срезавшую пожилого сталкера. Прикинули направление от костра к мертвому телу — место, где нашлись гильзы, находилось как раз на продолжении этой линии.
— Идем дальше, — решил Камыш. — Сюда наши придут, тело похоронят. Ты старика знал?
— Вроде знакомое лицо… но после того как кровосос поработает, не узнать человека. — Идем, Камыш, — кивнул Хижняк. Ему не хотелось задерживаться у обезображенных останков. — Наши приедут, разберутся.
Это было верно — «Долг» добровольно взвалил на себя многие обязанности, в том числе и эту. Покойного похоронят, но сперва сфотографируют, исследуют, насколько это возможно в полевых условиях, затем постараются установить личность, для этой цели у группировки создана картотека. Возможно, в долговской базе данных отыщутся сведения о погибшем.
«Долговцы» отправились в прежнем направлении — по воображаемой линии, проведенной от заброшенного костра через луг с мертвым стариком… Несколько минут неторопливой ходьбы, и они снова углубились в лес. Вскоре сталкеры наткнулись на поляну, где лежали три трупа. Сюда еще не успели добраться мутанты, так что тела не пострадали.
Сперва внимание привлек крупный мужчина — он лежал навзнич, раскинув руки и ноги. Пуля вошла в лоб, и черты покрытого засохшей кровью лица различить было трудно. «Долговцы» переглянулись — обоим здоровяк был не знаком. Хижняк осторожно пошевелил носком ботинка ладонь покойного. На пальцах синела татуировка «Геша».
— Не знаешь этого Гешу? — на всякий случай уточнил Камышов. — Я тоже не помню. На бандюка похож, а? Ладно, посмотрим на тех двоих… Два тела лежали рядом, земля вокруг была истоптана взрыта каблуками и обильно залита кровью.
— Этого в упор пристрелили, — констатировал Хижняк, — он ранен был, вот и вот. А потом раненого прикончили. Ничего не понимаю. Что ж выходит? Сидели сталкеры у костра, потом пошли сюда, напали на бандюков? Или здесь тоже мужики сидели? А костра нет, не видно, чтоб стоянку устроили. Или они все у костра кантовались, а потом сюда пришли друг в друга стрелять? Ерунда какая-то получается.
— Сам не пойму…
Другой мертвец лежал на боку. Камыш наклонился и медленно перевернул тело.
— Вот это да-а… — протянул он. — Об этом придется и Слепому рассказать. Не судьба ему со старым корешем повстречаться.
* * *Именно в эту минуту еще двое сталкеров вспоминали Слепого. Судьба любит подобные шутки. Курбан и Эфиоп брели несколько часов подряд, спешили убраться подальше от стаи. Они еще расслышали взрыв собачьих воплей, когда умирающий чернобылец послал ста сигнал гибели и страха, но к этому моменту были уже достаточно далеко. Вой донесся издали и заставил усталых беглецов снова подняться. Сталкеры не могли бежать, они с трудом переставляли гудящие ноги. Прыти, которую придал страх, хватило ненадолго, вскоре Курбан с Эфиопом снова еле плелись по ночному лесу. Собак теперь не было слышно.
— Куда мы идем? — выдохнул Эфиоп. Курбан только головой покачал — не было сил ответить, а сталкер и сам не знал, куда уводит напарника. Честно говоря, бежал прочь от костра — лишь бы подальше, пока стая отвлеклась. И сейчас хотел уйти куда угодно, чтобы псы не гнались. Выследить сталкеров слепым собакам ничего не стоит, след свежий, и мутанты с их развитым чутьем не собьются. Важно было покинуть их охотничьи угодья, а на чужую территорию стая вряд ли сунется. И сталкеры брели, удерживая первоначально выбранное направление. Через час Эфиоп повторил:
— Куда мы идем? Может, встанем снова лагерем?
— Опасно, — вполголоса отозвался Курбан. Ему не хотелось признаваться, что он не знает этих мест и плохо представляет себе, что делать. Неохота показывать «отмычке» собственную растерянность, он же ветеран. — Пройдем еще. Там дальше на карте обозначены какие-то строения, может, в них обоснуемся, передохнем. Если найти подходящее убежище, тогда и стая не так страшна — отобьемся. Под ногами захлюпало. Это было не болото, просто низина, где после недавних дождей собралось достаточно влаги, чтобы почва раскисла, превратилась в вязкую кашу. В стороне булькало и поблескивало зеленым, будто окно в топком грунте открывалось, — довольно редкая аномалия, «теткин кисель». Почти безвредная штучка, но высвободиться из ее объятий тяжело. Пока не придет срок разряжаться, держит крепко, а разряжается, только если определенную массу к себе притянет. Здесь аномалия была небольшая, и вполне хватало воды, перемешанной с грунтом, чтобы разряжаться с периодичностью в несколько минут.
Курбан пошлепал по краю грязевой лужи, а Эфиоп задержался на минутку — поглядеть, как «теткин кисель» медленно всасывает мутную жижу, потом разряжается, выстреливая фонтан капель, подсвеченный снизу зеленым. Довольно красиво, если любоваться издалека.
— Идем, не стой! — окликнул Курбан, и парень поплелся за ним, с чавканьем выдрав из вязкой почвы ботинки. Преодолевать топкий участок ночью представлялось затруднительным, но Курбан из упрямства не хотел отказываться от принятого решения. Эфиоп терпеливо топал за старшим партнером, тот упорно шагал по краю топкой низины, но чем дальше, тем шире тянулась грязь. Еще пару раз попадались аномалии, сталкеры устало плелись вокруг опасных мест, однажды их с ног до головы забрызгало грязью — какая-то особенно мощная штучка разрядилась. Хотя обходили стороной, грязь расшвыряло так далеко, что достало на большом расстоянии. Наконец, когда небо стало наливаться предрассветной серой мутью, низина осталась позади, но дорогу преградила цепочка аномалий, датчики затрезвонили наперебой, так что даже невозможно было определить, на что именно они реагируют, — как назло, выбранный Курбаном маршрут оказался неудачным по всем статьям. Снова пришлось закладывать крюк, огибая опасное место. В сером мареве обрисовались контуры заваленного на бок грузовика. Тент, которым когда-то был обтянут кузов давно сгнил, ржавый каркас напоминал ребра доисторического чудовища, кабина была смята и сплющена «гравиконцентратом», который объявился среди ржавых обломковВозможно, грузовик перевозил радиоактивный груз и теперь превратился в центр аномальной активности. Зловредные образования Зоны возникли среди останков техники и повсюду вокруг. К рассвету сталкеры вышли наконец к руинам — тем самым зданиям, что были обозначены на карте бледными прямоугольниками.
— Да-а, — протянул Курбан, — я думал, хоть что-то сохранилось…
— Стены-то стоят, — сказал Эфиоп. Смысла в этом замечании было немного: от стен мало что осталось, а крыши и вовсе провалились.
— Ну ладно, идем внутрь. Хоть какая-то защита от собак, если догонят, — решил Курбан. — Спать охота… Ты как, еще продержишься?
Сталкеры вошли в разрушенный дом, Эфиоп сказал, что готов постеречь пару часов, пока Курбан поспит. Потом тот постережет, и парень тоже передохнет. Добродушный Эфиоп вытерпел целых четыре часа и лишь потом растолкал напарника. Блондин не мог сдержать зевоту, ему уже отчаянно хотелось лечь и забыться. Он показал Курбану консервную банку:
