Вячеслав Бакулин - Метро 2033. Сказки Апокалипсиса (сборник)
Вернулись мы в Москву только в сорок четвертом году. И что оказалось? В годы войны строительство метро не прекращалось ни на один день! В сорок третьем году был сдан в эксплуатацию участок Замоскворецкой линии со станциями Новокузнецкая, Павелецкая и Автозаводская, а в сорок четвертом – участок Покровской линии со станциями Бауманская, Электрозаводская, Семеновская и Измайловский парк. Такой народ невозможно победить!
Что?
Конечно, вместе с собакой путешествовал. Пес у меня верный, в разных переделках мы с ним бывали, сколько раз жизни друг другу спасали. Только не нравилось ему, это еще до Катастрофы было, когда студенты его нос терли. У них это перед экзаменами считалось хорошей приметой. А в результате что? Академии ихние с университетами на поверхности нынче позакрывались, а нос у Мухтара до сих пор блестит, что твой самовар.
Да, много чего нам повидать пришлось.
И услышать.
Однажды, это в году в пятьдесят шестом было, выходит из вагона один подвыпивший капитан второго ранга. С другом он был. Выходит, пошатывается – сразу видно, что не нарзаном душу лечил. Возле меня остановились, а морячок дружку своему рассказывает негромко: «…встал столб, а вверху его как гриб образовался. Сам столб пустой, а стенки – из воды. Вода от внутреннего свечения белая-белая, я такой никогда не видел. А мы, с десяток идиотов, вылезли на склон пологой сопки, рты раскрыли и стоим, любуемся. Были мы километрах в восьми от взрыва. Потом столб стал опадать, разрушаться, и получилось облако, которое ветер понес в нашу сторону. А потом что-то с нами не то стало. Военврач осмотрел нас в госпитале, обозвал дураками, посоветовал радиацию водковкой выводить и сказал, что после такого привета с Северного полигона нашим женам от нас теперь толку никакого».
Вот так я и узнал, что у нас появилось ядерное оружие. И казалось мне – вот сейчас, когда враг побоится к нам сунуться, мы мясом обрастем, затянутся, зарубцуются военные раны на теле трудового народа, и тогда пойдем мы к неизбежной победе коммунизма под руководством партии и правительства.
Знаете, что сказал Михаил Шолохов? «Мы пишем по указке наших сердец, а наши сердца принадлежат партии».
Сильно сказано!
Нет, какой из меня ученый. Четыре класса церковно-приходской школы, а там революция, гражданская… Курсы младших командиров «Выстрел». Просто раньше народ часто с книжками в метро бывал. Остановится человек, читает, а я у него через плечо аккуратно посматриваю, мудрости набираюсь.
Вы помните, что сказал Ричард Олдингтон? Ну как же! «Сколько-нибудь стоящая книга всегда возникает прямо из жизни, и писать ее надо собственной кровью».
Кровью!
Да, книжки разные бывают.
Было время, в метро много читали. Лично мне нравился Хемингуэй, Пикуль, Дюма, Семенов Юлиан, Вайнеры братья. Стругацкие, конечно. Долго не мог прочитать Солженицына. Все шептались, имя его называли, на станции самиздатовские книжки втихаря друг другу передавали.
А потом запреты рухнули, все стало разрешено. Вот только вскорости и читать перестали. Нет, старики, те, конечно, остались верны книге. А вот молодежь легко променяла книгу на сайты, айпады, диски, смартфоны…
«А я девочка с веером, с плеером».
Ха-ха! Ну и где теперь все эти ваши айфоны, модемы, флэшки и прочая ерунда?
А книга снова в цене. И в большой цене! Чтобы ее найти, сталкерам зачастую на поверхности приходится жизнью своей рисковать. А библиотекари? Даже вспоминать страшно.
Книга – это не только духовная пища, но и грозное оружие в борьбе с врагами мировой революции. Когда фашисты в прошлом году на нашу станцию прорвались, что они первым делом сделали? Не к арсеналу двинули, не к продуктовым складам.
Сожгли архив товарища Москвина!
А ведь там были его речи, доклады, статьи, резолюции, письма, дневниковые записи… Пропала сокровищница словесной мудрости!
Хорошо, что типографское дело потихоньку развивается. Взять, к примеру, «Краткий курс истории Коммунистической Партии Московского Метрополитена» – тот, что в твердом зеленом переплете. Настольная книга каждого настоящего коммуниста! Руководство к действию! Это вам не глупые детективы и стивены кинги, которые появились у нас в последние годы существования Союза. Шлюзы открылись – мутный поток хлынул в страну.
А еще мне не нравилось, когда после распада СССР в метро все стены заляпали похабными плакатами – рекламой. Девки голые, черепахи, коты с дурными глазищами, мужики, на баб похожие… Разве об этом мечтали первые метростроевцы? Гадость, одним словом!
Реклама обходится очень дорого, особенно если ваша жена умеет читать. Смешно? Это шутка такая.
Ха-ха.
Зато теперь посмотришь на Площадь Революции – душа радуется.
Вокруг кумачовые знамена, транспаранты. Попрошаек и тунеядцев за двухсотый метр выдворили, стены от копоти очистили, пол от грязи отскребли. Красота!
На нашу станцию теперь даже с соседних веток на экскурсии ездят. Наши экскурсоводы, девушки-комсомолки, хорошо поставленным голосом: «Третьего октября тысяча девятьсот тридцать первого года Постановлением Совета Народных Комиссаров РСФСР был организован Московский метрострой. Первая очередь Московского метрополитена от станции Сокольники до Парка культуры, была открыта для москвичей уже пятнадцатого мая тысяча девятьсот тридцать пятого года, а в настоящее время в Москве построен целый подземный город. Трудом не одного поколения замечательных рабочих, инженеров, архитекторов и художников создан Московский метрополитен. За заслуги в строительстве метрополитена Московский метрострой награжден орденами Ленина, Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени и Дружбы народов…» Тут выходят пионеры в белых рубашках и красных галстуках. Выстраиваются красивым полукругом и «Москву лирическую» как зарядят:
Под землею веянье ветров,Площадь Революции. Метро.Круглые сияют абажуры.Бронзовые высятся фигуры.В бескозырке с Балтики братишка,С Красной Пресни токарь-ветеран,Девушка с винтовкою и книжкой,Хлебороб – сибирский партизан.Дни и ночи, месяцы и годыПодпирают каменные своды,А над ними – высоко – Москва.В скверах пробивается трава.Светят звезды алые Кремля.Белым пухом сыплют тополя…На плечах покоится земля!
У многих гостей станции в этот момент даже слезы выступают. Пробирает до дрожи!
Лично я строчки про «звезды алые Кремля» убрал бы. Слышали про них? Вот и я о том же. Про траву и пух тоже можно было бы кое-что подправить. Фауна и флора наверху такая, увидишь – три недели спать не будешь.
Что-то я отвлекся.
Так вот, пионеры слезу вышибли, а затем экскурсовод, в точном соответствии с секретной директивой товарища Москвина, добавляет: «У Коммунистической Партии Московского Метрополитена имени Владимира Ильича Ленина имеются четкие перспективы на дальнейшее социально-экономическое развитие и процветание Красной линии».
Товарищ Москвин – это глыба.
Гений!
Титан!
Вождь!
Сейчас, конечно, нам тяжело…
Трудно… Понимаю… Однако это не значит, что мы отказались от своей светлой мечты. Просто строительство коммунизма временно откладывается.
Вот только не понимаю, дорогой товарищ, как же так случилось, что враг, которому мы в сорок пятом хребет сломали, оказался у наших ворот, как Чеховская – Пушкинская – Тверская оказались в руках у фашистов? Огненный смерч войны, обрушившийся на метро, стал испытанием для всех жителей Красной линии. Не просто сила столкнулась с другой силой – в спор вступили две морали: коммунистическая и фашистская.
У нас на Красной линии в победу коммунизма верят все, от пионера и до пенсионера. Но чтобы приступить к строительству идеального общества, всему миру пришлось пройти очищение огнем.
Вы ведь, наверное, помните, что незадолго до Катастрофы в Москве несколько раз объявлялась учебная тревога. Отрабатывались действия работников метро по снятию и подаче напряжения, расстановке составов на станциях, по приему и размещению населения. На учениях все было гладко, а когда все завертелось… Эх…
Уже пятнадцать минут жду, а его все нет.
Что?
Одного товарища жду. Погиб смертью храбрых в неравном бою с врагами. Проявил бдительность и не пропустил гидру мировой контрреволюции дальше двухсотого метра. Отстреливался до последнего патрона, а затем подорвал себя гранатой. Погиб, конечно, но с собой семь нациков забрал.
Велик от Земли до Сатурна предел,Невежество в нем я осилить хотел.Я тайн разгадал в этом мире немало,А смерти загадку, увы, – не сумел.
Нет, ну что вы! Какой из меня поэт? Это Ибн-Сина.
И должен я проводить нашего героя в его последний путь, прямиком до председателя Небесного Совета Народных Комиссаров. Это вам не какой-нибудь загробный обуржуазившийся мирок, а наш, революционный рай.
