Армагеддон - Владимир Александрович Сухинин
Рохля, его неверный спутник, должен был помочь Кураме пройти путь к выходу из лабиринта. Рохля обладал удивительным талантом верить всему на свете и быть напыщенным до абсурда. Он ничему никогда не учился, и это делало его исключительным. Курама невольно задумался: может, это была насмешка Творца? Возможно, он хотел показать, какими могли бы родиться остальные, и ожидал, что они будут благодарны ему за то, что не родились такими? Но у Курамы слово «благодарность» ассоциировалась с глупостью. Он не замечал того, что, высмеивая в душе Рохлю, он сам был таким, только скрывал это. У всех детей Творца за время пребывания в лабиринте проявилось «исключительное эго». Осознав себя детьми самого бога, они настолько возгордились, что все остальные качества ушли на второй и последний планы. Каждый хотел стать первым и заменить Творца в сердцах смертных. Поэтому Курама с безразличием отнесся к судьбе сестры.
Но в этот раз ему нужен был еще один сын Творца, застрявший в этом проклятом месте.
Курама поставил ведро с водой на брус колодца и коротко приказал:
– Рохля, двигаемся дальше.
Рохля, радостный и беззаботный, подпрыгнул и устремился вперед. Но затем, словно опомнившись, остановился, уступая место брату.
– Скажи, Рохля, как так случилось, что ты потерял свое служение? – безразлично спросил Курама. Он хотел скоротать время в разговорах.
– Не хотел я быть хранителем у этих коротышек, – с вызовом ответил Рохля. – Они там все атеисты, а заставить их поверить в кого-то – это знаешь, сколько усилий нужно приложить?..
– И что ты решил делать среди смертных? – усмехнулся Курама. – Пахать и сеять или торговать?
– Нет, я хотел захватить власть у кого-нибудь или стать мужем Беоты, – без тени сомнения заявил Рохля.
Курама споткнулся, словно от удара.
– Ты действительно думаешь, что Беота выберет тебя мужем?
– А почему нет? – пожал плечами Рохля. – Я умный, красивый и свободный. Бабы внизу всегда давали…
Курама глубоко вздохнул, стараясь подавить смех. Сейчас не время настраивать этого самовлюбленного идиота против себя. Он откашлялся и хрипло произнес:
– Ну-у, вполне нормальный себе план. Стремись к этому, и добьешься успеха.
– Да? – с надеждой спросил Рохля. – Ты тоже так считаешь? А у кого я могу забрать служение?
– У кого сможешь, Рохля. Будь хитрее и проворнее. Удача любит проворных.
– Я буду проворным, – заверил Рохля. – Спасибо, брат. Один ты меня поддержал, остальные только смеялись, и Беота тоже. Она вообще меня оскорбила…
Так они подошли к трем коконам, возвышавшимся на земле. Из них выглядывали лица сыновей Творца. Рохля начал перечислять:
– Это Жермен. Это Вардан. Это Жирдяй.
– Я не Жирдяй, – раздался голос из одного кокона. – Я Мустар.
– Ты Жирдяй, Мустар, – упрямо повторил Рохля, поворачиваясь к Кураме. – Кого освободим?
– Да хоть Жирдяя, – ответил Курама, стараясь скрыть смех, рвущийся наружу. Это же сколько сотен лет они просидели в коконе? «Интересно, – подумал он, – а они поумнели?..»
– Я Мустар, – настойчиво повторил человек из кокона. – И с вами не пойду. С вами идти опасно, и вообще, как вы тут оказались?
– Вернулись набраться новых знаний, – спокойно ответил Курама. – Так бывает со служителями, когда они достигают определенного уровня. Их возвращают в лабиринт. Значит, не хочешь выходить с нами?
– Я боюсь, – честно признался Мустар.
– А зря, – с улыбкой произнес Курама. – Мы с Рохлей уже другие. Мы понимаем, что нужно сплотиться, чтобы выбраться.
– Меня возьмите! – вдруг закричал один из коконов.
– Жермен? – удивленно спросил Курама.
– Да, это я, Жермен, – ответил кокон. Лицо человека было скрыто нитями.
– Рохля, развяжи несчастного, ему нужно помочь, – приказал Курама.
Рохля без раздумий разрезал паутину, и из кокона выскользнул худой, изможденный сын Творца.
– Пить, – прошептал он.
– Иди к колодцу, пей… – начал было Рохля, но Курама остановил его укоризненным взглядом.
– Жермен, мы скоро выйдем. Не пройдет и часа, потерпи.
– А паучиха? – с тревогой спросил Жермен.
– Мы ее берем на себя. Пошли, – и Курама, не говоря больше ни слова, направился к темному зеву пещеры.
У входа в пещеру двое братьев замерли в ожидании. Курама, сосредоточенный и напряженный, прошептал Рохле:
– Как войдем, становись сбоку от Жермена. По моей команде хватаем его и бросаем к стене, где сидит паучиха.
Рохля кивнул, его лицо отражало готовность к действию. Они оба ждали Жермена, который, казалось, двигался нарочито медленно.
– Что дальше? – наконец спросил Жермен, подойдя к ним.
– Дальше мы возьмемся за руки, – ответил Курама. – Жермен, становись посередине. Когда нас увидит паучиха, мы громко крикнем: «Ула-а!»
– Почему «Ула»? – удивленно спросил Жермен. – И зачем кричать?
– Это заклятие отпугивает пауков, – пояснил Курама. – А за руки надо браться, чтобы усилить его силу. Хватит разговоров, беритесь за руки.
Трое братьев взялись за руки и вошли в пещеру. Там царил сумрак, и воздух был пропитан ощущением чего-то зловещего. Слизь, сочившаяся из трещин на стенах и своде, слабо освещала туннель, ведущий к свободе. У стены справа на паутине сидела огромная паучиха, ее глаза сверкали, как два холодных огня.
– Ну, начали кричать, – произнес Курама, и трое братьев, собравшись с духом, заорали в три глотки:
– Ула-а!
Паучиха вздрогнула и поползла вверх по паутине, ее движения были быстрыми и угрожающими. Жермен, заметив это, радостно закричал:
– Смотрите, работает! – и продолжил: – Ула-а, ула-а!
Паучиха поднялась выше, ее лапы подрагивали, словно она готовилась к прыжку. Курама, почувствовав опасность, закричал:
– Рохля, толкай!
Он вырвал свою руку из хватки Жермена и толкнул его к паучихе. Жермен, не успев среагировать, по инерции сделал три шага к паучихе, его лицо исказилось от ужаса. Рохля, схваченный за руку, застыл на месте, его глаза расширились от страха. Он тоже не успел отреагировать и, разинув рот, смотрел на огромного паука, который был всего в трех шагах от него.
Они с Жерменом по инерции сделали еще три шага к паучихе, и Жермен, осознав, что его подставили, с отчаянием закричал:
– Ула-а! – и потянул Рохлю на себя.
Рохля, осознав свою ошибку, тоже закричал:
– Ула-а! – Затем, собравшись с силами, вырвал руку из хватки Жермена и оттолкнул его от себя. Жермен упал под лапы паучихи, которая тут же схватила его и, не обращая внимания на остальных, поспешила вон из пещеры.
Курама, переведя дух, тихо прошептал:
– Режем паутину снизу и лезем.
Вскоре они были на другой стороне туннеля, почти у самой свободы.
Рохля, не в силах сдержать эмоции, пустился в танец, его движения были резкими и радостными.
Курама с облегчением обернулся
