Оябун. Том 2 - Олег Николаевич Борисов
В машине старик занял любимое место слева от водителя. Ехал молча, думал о чем-то своем. И только когда свернули на подъездную дорожку, произнес:
— Ютака-сан. Я рад, что смог вырастить двух сыновей и старший продолжит начатое дело. Мне есть чем гордиться, вы — лучшее, что я оставляю после себя… Но когда ты поможешь Исии-сан расправить крылья, когда он освоит базу и встанет на путь самосовершенствования… Тогда тобой, как наставником, будет гордиться весь Ниппон.
Глава 23
«Фильм, фильм, фильм!». Я примчался на съемочную площадку, хожу хвостиком за Контадино Томабэти и с интересом наблюдаю за процессом. Макеты для будущего боевика собрали. Теперь у нас внутри двух ангаров — куски улицы, фасады домов, ящики и бочки в качестве антуража. Заодно — прекрасные укрытия, когда тебе надо пройти из конца в конец под обстрелом.
— А стены в серых пятнах — это что?
— Это мы не стали время зря терять и следы краски поверх из краскопульта заливаем.
— Краска? В смысле — маркеры?
— Да, господин. Чтобы вопросов не было по точности попаданий — на свежем сером фоне хорошо заметно.
— А остальная шобла где развлекается?
— Я нанял двух каскадеров, Исии-сан. Они в соседнем ангаре сейчас отрабатывают пробы. Восемь парней, актеров второго плана из дурацких шоу. И пять дамочек, из которых трое более-менее вменяемые.
— Зачем пять, мы вроде уже выбрали? И куда остальных девать, если нам не подходят?
— Потому что я очень буду признателен, Исии-сан, если вы устроите показательную порку на их примере. Режиссеров менять смысла нет, там все придурки. Эти хотя бы частично управляемы. Выдают чушь, затем обижаются, что их всерьез не воспринимают, берут конверт и на вечер исчезают надираться. Зато в процесс не лезут. А вот с дамочками — придется чуть-чуть мозги вправить.
— Я «овец на заклание» сразу узнаю или вы подскажете, Томабэти-сан?
Кучерявый коротышка открыл планшет, который таскал под мышкой, покрутил там пачку фото и ткнул пальцем в снимок с основным составом съемочной группы:
— Вот эта и эта. Куколки фарфоровые. В каком-то клипе на заднике мелькнули и все, самомнение зашкаливает… Троица сбоку — нормальные. Слушают, делают, зубами в перспективы готовы вцепиться.
Зубами — это хорошо. Потому что фильм у меня вряд ли получится, задачи другие. Зато других интересных возможностей полным-полно… Уточнив, как именно показательно будем карать, идем дальше. Тренировку у братьев я посмотрю позже. Инструкторы хотят кое-что продемонстрировать и заодно мелкие шероховатости отполировать. Нет — ничего серьезного. Просто уточняют — что из реального опыта сверх запрошенного можно в парней запихать. Ученики у них головастые, радуют. Настроены на результат, отрабатывают каждое упражнение без дураков. И с пиротехникой уже успели поиграть, это у нас второй «городок» отстроен, первый в запале страсти развалили к чертям.
В другом ангаре изобразили салун для постапокалипсиса. Распашные двери, бумажные окна с тонкими реечками, куча драных покрышек, ржавых автомобильных дверей и прочего мусора, сваленного под стеной. Еще красной краской наляпали для антуража. Сейчас под окнами лежит груда матов, актеры проходят пробы. Формально на этих пробах и различных жанровых съемках они все лето и ухлопают. Еще разок-другой их под обстрелом по соседней «улочке» прогонят и я программу минимум закрою.
Стою чуть позади оператора, любуюсь картинкой. «Мотор!», вопль изнутри и сквозь окно вылетает тело. Кстати, не очень-то фактурно летит. Руки-ноги в кучу подобрал и больше о себе думает, а не картинке. Незачет.
— Томабэти-сан, а что это он без энтузиазма? Где радость от полета, где желание поквитаться с обидчиками?
— Это у режиссера надо уточнить.
— У первого или второго?
— Второй сейчас в вагончике, завтрак готовит.
— В полдень?
— У них с утра организм ничего не принимает.
— Понятно. Пойдем, пару слов скажем. Заодно и с дамами побеседуем. Эту пару бесталанных ведь наш гений сюжетов пригласил? Наверняка трахает их ночами, попутно рассказывая о будущей карьере за наши деньги.
Все, я поймал кураж и теперь полностью готов к предстоящей беседе.
Внутри салун выглядит бледно. Да, стенка передняя еще худо-бедно, но даже стойку толком не собрали. Экономят — сцен пока в этой части помещения не запланировано. И само помещение — фасад на подпорках, лампы сверху и переносные рельсы для камеры. Пафосный мужик с мятой рожей что-то ворчливо вещает собравшейся перед ним могучей кучкой. Я подхожу и успеваю услышать концовку:
— В Канны поеду я, а вот…
— Ты, утырок ленивый, в Канны если тебя и отправлю, то частями! Почему до сих пор актеры в должной манере не простимулированы? Почему я вижу, как они ленивыми тюленями ползают, а не гордо парят над местом эпической битвы? Тебе за что деньги платят, а⁈
И еще минут на пять, не повторяясь. Про то, что финансовый гений очень сомневается в будущем успехе, потому что некоторые идиоты не способны снять простейший трэш и угар, как было сказано. Периодически я тыкаю пальцем в рожу каждому, кто под руку подвернется. Застывший в стороне Контадино Томабэти изображает на лице все скорби мира и дает понять — ну вы и козлы, так облажались! А я ведь вас поил-кормил…
Под конец режиссер пытается что-то вякнуть в свое оправдание, на что я включаю неадеквата и ору через окну оператору:
— Готов на очередной дубль? Да? Тогда — на второе окно. Мотор!
Патлатый наркоман вылетает раскоряченным крабом, перекрыв визгом шум стрельбы в соседнем ангаре. И что надрывался? Я же аккуратно его на маты зашвырнул, не на груду старого железа рядом. Повернувшись к перепуганным актерам, спрашиваю:
— Видели? Вот как надо выпадать! Чтобы зрители поверили! А не дохлыми амебами… Значит, перерыв на обед, потом вам нарежут новые задачи… Ты и ты, сюда. Вам какие роли предложили?
Мордочки новые. Я отбирал других, насколько помню.
— У нас главные роли в фильме. Я буду старшей сестрой, а Сэйери-сан младшей. Первые сцены обещали начать снимать на следующей неделе.
— Сестры?.. Вы в зеркало смотрели? Какой постапокалипсис, вы что? Вас только в рекламе дилдо на телеящик можно выпускать… Где этот дундук героиновый?.. За мной шагайте, куклы резиновые.
Дундук сидел и ощупывал себя, пытаясь оценить общие повреждения. Будь в башке мозги — может слабое сотрясение и заработал, но я в этом сильно сомневаюсь. Главное здесь и сейчас — это задавить любое самоуправство, чтобы весь проект под угрозу не подставить. А то с идиота станется — в самом деле начнет кино снимать.
— Эй, тэмээ пузатый, тебе что сказали? Тебе на что кэш отсыпали? Чтобы ты блядей домашних в кадр тащил? Я тебе шикарных телок подогнал, вон, целых три штуки… Было две — стало три. Почкованием размножаются, не иначе… И я их — одобрил. Понял ты меня? Я! Я их нашел, к делу приставил, а ты, педик рахитичный, вздумал втихую блатных протащить?.. Молись, что Томабэти-сан за тебя заступается и просит не выгонять. Ваш босс говорит, что ты не совсем безнадежен и что-то мне покажешь к осени… Но будь уверен, это был первый и последний косяк, который тебе простили. В следующий раз заставлю собственный член сожрать… Ты меня понял⁈ Все, проваливай завтракать, обедать или ужинать, что там у тебя по распорядку.
Через десять минут перепуганный режиссер выцепил второго «гения» из вагончика, на пару они долго кланялись и отпросились в город, дорабатывать текст. Типа, тут чуть-чуть шумновато, отвлекает. В кабаке, рядом с орущими колонками им пишется лучше, кто бы сомневался.
— Проваливайте. И двух этих кляч с собой забирайте. Еще раз здесь увижу, всех показательно на запчасти разберу… Фух. Так, что у нас там по плану? Массовка?
С вояками и тайными курсантами все прошло куда лучше. Оказывается, руководящие и направляющие кадры хотели попросить муляжей гранат побольше. Чтобы обучать штурмовке баррикад.
— «Огневой вал»? Это когда все разом штук двадцать гранат забросили, рвануло — и вы под прикрытием дыма и пыли сокращаете дистанцию? Затем еще контрольная бомбардировка и на плечах бегущего врага врываемся на позиции… Да, согласен. Кстати, в комнату входим как?
Показали. Я посмотрел и внес рац-предложение. Потому что это в джунглях
