Боевая Академия: Карахан - Александр Пасацкий
— Что-что.… Как у тебя обстановка?
— Никто не заходил, никто не выходил.
— Ваня, Валера, у вас как?
— Нормально, — устроившись возле фонтана, близнецы активно перекидывались в карты. — Никого не видели, прием.
Если бы Дима видел, чем на самом деле занимаются его друзья, он бы страшно возмутился. Но староста, ответственно отнесшийся к возложенной на него обязанности, не стал проверять остальных, а решил на всякий случай еще раз обойти учебный корпус, и все проверить.
Однако к вечеру Дима вынужден был признать, что слова Алисы действительно похожи на правду. В пустой Академии не было ни единой живой души, кроме них и строителей, но те занимались своим делом, не демонстрируя никаких преступных намерений. К кабинету магистра тоже никто не подходил, и он так и просидел весь день за бумагами, выйдя лишь один раз, чтобы пообедать. Во время обеда Дима сменил Катю, не отходя от Недоучко ни на шаг, и даже предложил попробовать его еду — не отравлена ли, на что получил раздраженный совет идти на три буквы, и не мешать человеку есть, после того, как он работал весь день.
К тому времени, как Недоучко наконец засобирался домой, охранявшие его студенты были в таком же взбешенном состоянии, как и сам магистр накануне. Мало того, что проторчали весь день, смотря в оба — как дураки, так еще и завтра делать тоже самое, и послезавтра! Особенно негодовала Алиса.
— Я еще никогда в жизни не проводила время так бесполезно, как сегодня! — заявила она, когда третьекурсники, сдав смену отдохнувшим «БО», отправились ужинать. — Убийцы, киллеры…. Да кому он нужен, этот Недоучко! Что он вообще о своей хреноперсоне возомнил? Тоже мне, Крестный Отец, убить его, видите ли, хотят!
— Значит, это будет самая халявная практика в нашей жизни, — подытожил Валера. — Проведем время, ничего не делая, а потом получим кучу денег, и все пятерки по предметам.
— Ну, хоть что-то хорошее.
Следующий день прошел аналогично первому — Недоучко опять не покидал кабинета, а студенты бесцельно слонялись по Академии, делая вид, что охраняют магистра. И если вчера у кого-то еще были сомнения в том, что Недоучко — всего лишь перетрусивший за свою шкуру подонок, то сегодня они пропали окончательно. Тем более что рабочие, доделав ремонт, исчезли, и в БАМе не осталось больше никого, кто мог бы вызывать подозрения.
К третьему дню, наверное, один лишь Дима верил, что они выполняют действительно важную и серьезную работу. Остальные с нетерпением ожидали, когда откроется Академия, дабы посмотреть, кто здесь будет учиться. Вечером того же дня Недоучко вышел из кабинета, и впервые за все время его лицо было довольное, как у мамонта, оплодотворившего мамонтиху, и таким образом частично спасшего свой род от вымирания (по выражению Кати).
— Все! — радостно сказал он, подходя к своей летающей карете. — Послезавтра Академия начинает свой учебный год! Еще три-четыре дня — и мы вернемся домой.
— Значит, у студентов здесь скоро первое сентября? — удивилась Луиза. — Надо же!
*****************
Окончание четвертого дня дежурства Алиса встретила в мрачном настроении. Сидя на подоконнике третьего этажа лилового корпуса, Безумная задумчиво рисовала на окне человечков, дыша на стекло, а потом водя по нему пальцем. И хотя это занятие, само по себе, было достаточно безобидным, любой, кто посмотрел бы на это творчество, сразу бы удивился: потому что человечки были изображены не просто так, а в самых похабных позах, которые только существовали в великой книге под названием «Камасутра».
— Алиса, как у тебя? — спросил Дима по рации. — Порядок?
— Нет, у меня тут пожар…. Конечно, порядок! Слушай, я выйду на улицу, подышу свежим воздухом.
Молчание, и тяжелый вздох.
— Ну, выйди.
«Одно хорошо — завтра Академия открывает свои двери, и больше здесь не будет так безлюдно» — подумала Безумная, спуская по лестнице, и пересекая холл.
На улице снова наступил вечер, высоко в небе гудели аэротакси и аэробусы, где-то на улице скрипели колеса повозок и ржали лошади. Посвистывая, Безумная прошлась до фонтана, и по очереди пнула два неподвижно лежавших на траве тела — лицо каждого закрывала раскрытая книга.
— Эй, одинаковые, подъем! Почему дрыхнем на посту?
— Мы не дрыхнем, а впитываем знания, — ответил Ваня. — Не видно разве?
— Ого! А книжки где взяли?
— В библиотеке. Там все равно никого нет, никто не запрещает.
— Смотрите мне, — день прошел настолько скучно, что Алисе даже не хотелось ругаться, поэтому она молча вышла за ворота — посмотреть на город.
В это же время в кабинете Недоучко, потирая руки, захлопнул крышку ноутбука. В отличие от Безумной, магистр наконец-то был в отличном настроении, ведь к сумме его состояния в очередной раз добавился дополнительный нолик. Мелочь, а приятно.
— Гончарова! Ты где?
— Я здесь, господин магистр, — откликнулась Катерина со стороны дивана.
— Ты что там делаешь?
— Порнушку на телефоне смотрю, господин магистр.
— А?! — Недоучко показалось, что он ослышался. — Что делаешь, спрашиваю?
— Я говорю, урок игры на флейте смотрю, господин магистр.
— Ты что, на флейте играешь?
— Нет, но техника движения губ там любопытная… Вы что-то хотели?
— Да, вызови мне Колесникова, пусть проводит меня до хранилища. Хочу перед открытием Академии кое-что там проверить.
— Слушаюсь, господин магистр.
Получив сообщения, Дима немедленно двинулся к директорскому кабинету — за четыре дня он уже успел изучить планировку Академии, что где находится. Но не успел он пройти три шага, как за окном что-то бухнуло, а в следующую секунду за окном взметнулся вверх столб пламени…..
****************
Не желая отходить далеко от входной арки Академии, Алиса решила сделать десять шагов в левую сторону, и столько же — в правую. Но, сделав десять шагов, поняла, что для прогулки на свежем воздухе это недостаточно.
— Будь, что будет, прогуляюсь до конца улицы, — решила она, и, на всякий случай, оглянувшись на главный корпус БАМа, беспечно зашагала к перекрестку, на ходу слегка пританцовывая от какой-то вечно застрявшей в голове прилипчивой мелодии.
Но когда она дошла почти до перекрестка, в прилипчивую мелодию вкрались какие-то чужие, посторонние звуки. Нахмурившись, Безумная замотала головой, пытаясь выяснить их источник.
«Похоже на детский плач!» — подумала она, и ускорила шаг. Еще через десять шагов живая изгородь, обозначающая границы БАМа, кончилась, дальше пошел глухой деревянный забор, за которым высилось здание какой-то другой школы. На стыке двух границ, забора и изгороди, сидела на тротуаре маленькая девочка в изодранном платья, и громко плакала, уткнувшись лицом в сложенные на коленях
