Долг наемника - Евгений Васильевич Шалашов
— Я, когда гостиницу строил, два участка земли откупил, чтобы и комнаты для постояльцев были побольше и лестница пошире, — похвастался хозяин, пока мы втаскивали тело волшебника в отведенную ему комнату. — В прежнем-то доме, уж такая лесенка была узкая, да крутая, что постояльцы себе, то и дело черепушки разбивали. Был как-то случай — помер один из гостей, так, когда гроб спускали, замучились, а потом покойник возьми, да и упади.
— И что? — заинтересовался я, закидывая Габриэля на постель. Надо бы, конечно, сапоги с него снять, но мне этого делать не хотелось. Ну, обойдется.
— Так что с покойником-то случится? А вот грузчики, да. У одного рука сломана, у другого нога. А покойник, он как лежал в гробу, так и лежит…
Я отвернулся, стараясь не засмеяться. Все-таки, речь идет об усопшем… Подумал — почему бы было вначале не снять покойника, а потом положить в гроб?
— Давайте-ка, ваша милость, я его вниз лицом положу, — озабоченно сказал трактирщик, получив от меня талер — очень щедрую плату за два номера на одну ночь.
Добрый человек стянул с мага узкие сапоги, стащил камзол и расстегнул ворот, а потом уложил так, чтобы волшебник не захлебнулся собственной рвотой.
Его заботливость мне понравилась, хотя я и понимал, что человек просто отрабатывает свои деньги.
— Тогда, дружище, вот тебе денежка, — вручил я трактирщику еще один талер. — Это, если он комнату обгадит.
К моему удивлению, от монеты хозяин отказался.
— Нет, ваша милость, — покачал головой трактирщик. — Вижу, вы человек щедрый, но нельзя давать денег больше, нежели нужно. Вы уже с лихвой заплатили.
— Извини, дружище, — смутился я, убирая монету обратно в карман. Потом спросил: — Не боишься, что с такими принципами прогоришь?
— Так все в этой жизни бывает, — философски изрек хозяин. — Но совесть-то у меня одна.
Пока маг спал, я решил пройтись по городу. Заглянул в конюшню, кивнул Гневке, — мол, ухожу по делам, а он, вроде бы, не возражал; убедился, что кургузый и кобылка тоже в порядке и пошел.
В прежние времена я не особо любил гулять. Ну, что нового можно увидеть? Если побывал в одном городке Швабсонии, то считай, побывал во всех. Но сегодня мне захотелось пройтись.
Только сейчас я понял, чего мне так не хватало на новой родине. Не хватало книжных развалов, где свалены печатные книги, захватанные десятками рук и чинно сидят книготорговцы — бородатые дядьки, похожие на отставных университетских профессоров; не хватало и книжных лавок, где юркие молодые люди следят, чтобы школяры не слишком долго листали книги (они, паразиты, норовили читать, а покупать-то кто будет?); подвалов, где убеленный сединами продавец, похожий на мага (куда там до него Габриэлю!), покажет вам настоящий манускрипт, списанный с подлинного папируса Аристофана.
Странно, но пока я обитал в Швабсонии, и это богатство было, если так можно сказать, под рукой, оно мне было не нужно. Книг я все равно не читал, а если бы и читал, то много ли увезешь в седле?
Сейчас я достаточно богат, чтобы купить (или почти любую!) любую книгу и грех этим не воспользоваться. Но, увы, нет времени, чтобы порыться на книжных полках. И, опять-таки, много ли увезешь в седле? Но, коли будет возможность, прикуплю хотя бы две-три книги. Хотя, почему же две-три? У меня же есть кургузый мерин. Парень он крепкий, вытянет. Решено, не меньше десяти книг!
Но в этом городе (Как, то бишь, его название? Вроде, девушка говорила? Или нет?) мне предложили только одну книгу — «Житие святого Христофора». Что тут сказать? Пергамент прекрасной выделки, золотой обрез, переплет из позолоченной меди. Разборчивый рукописный текст, с красной строки — изумительные миниатюры. К тому же, тексты сопровождаются отменными гравюрами: вот, будущий святой, юноша дивной красоты — покамест еще язычник, грешит, тут он постигает новую веру, страдает из-за своей внешности, здесь он просит Господа, чтобы тот дал ему отталкивающую внешность, чтобы не отвлекаться на мирские соблазны. И, наконец, дивный юноша получает желаемое — собачью голову!
Прекрасный манускрипт имел лишь один недостаток — размер ин-плано[1], а еще вес. Я даже не стал прицениваться, потому что такую книгу мне до гостиницы в одиночку не дотащить, а уж о том, чтобы везти ее через горы, нечего было и думать.
Посему, пришлось вздохнуть, развести руками и раскланяться с продавцом — благообразным седеньким иноком, возможно, переписчиком книги.
Я хотел еще немного пройтись, но отчего-то меня охватило смутное беспокойство. Понять бы, из-за чего, или из-за кого? Так, гнедой, отпадает. Гневко парень смышленый, самостоятельный. А вот господин волшебник, этот мог во что-нибудь вляпаться. В первой попавшей харчевне нажрался, как поросенок (хотя, ни разу в жизни не видел пьяных свиней!) и, пошел в разнос. Но я тоже хорош! Оставил старика в гостинице, одного. Это, все равно, что ребенка в лесу оставить.
Я возвращался обратно, постепенно ускоряя шаг, потом перешел на бег. Когда вывернул за угол, открылась наша гостиница, и я увидел, что из окна комнаты, где оставил пьяного мага, валил черный дым, а внизу добропорядочные бюргеры выстроились цепочкой и передают друг другу ведра с водой, заливая огонь. Так, а где же господин маг?
А Его Светлость придворный маг Силингии в это время, мокрой тряпкой, обвисал в руках двух крепких мужиков. Думаю, сейчас народ закончит тушить пожар, а потом примется лупить еще не протрезвевшего волшебника. Я бы не возражал против небольшой «воспитательной» работы в отношении Габриэля, но знаю, что его не просто поколотят, а убьют. Что же поделаешь, придется спасать пьяного дурака.
У ворот конюшни народу не было, потому я сумел войти беспрепятственно, навьючил на кургузого седельные сумки (как хорошо, что не потащил наше барахло, по привычке поручив его заботам гнедого!) и, стал ждать дальнейшего развития событий.
К счастью, народ прибежал быстро, огонь потушили и, пожар не успел заняться. Жаль, если бы гостиница сгорела, уж очень у нее славный хозяин. Габриэль же, успел очнуться, оценить ситуацию, а потом ловко вывернулся из рук мужиков.
— Бейте гада! — прокричал одинокий женский голос, в котором я узнал голос девушки, прислуживавшей нам за завтраком.
Ай-ай-ай, а ведь казалась хорошей девочкой. Ну, с другой стороны, ни одна девочка не захочет, чтобы ее дом спалили!
— Бей колдуна! — поддержал кто-то и толпа, сжимавшая в руках пустые ведра и багры (к счастью, на пожаре они не понадобились, но для убийства вполне подойдут) стала надвигаться на Габриэля.
Толпа увеличивалась. Те, кто не успел на пожар, хватали подвернувшиеся под
