Враг моего врага. «Райская молния» - Натали Р.
Покои ее контрастировали с современной отделкой дворца. Все ее комнаты были убраны так, как считалось модным в пору ее юности – Салима еще во времена замужества удивлялась собранному в них антиквариату. Доисторический компьютер; вместо голографических подиумов – плазменные панели: чтобы картинка на них стала объемной, приходилось надевать нелепые очки; угловатые кресла, квадратный стол… Только чайник и чашки нынешней эпохи: век посуды короток.
Закия была тут хозяйкой, а Салима – гостьей, но чай разливала Салима. Она всегда ухаживала за старухой, и та с достоинством принимала знаки внимания.
– Так замуж и не вышла, цветочек? – продребезжала Закия укоризненно и подула на чай. В отличие от Салимы, бабушка предпочитала пить чай теплым. Горячее, холодное – это для молодых.
– За кого выходить-то? – усмехнулась Салима, с удовольствием отпивая глоток горячей жидкости. – Второго Саллаха не найти. Да я уж и не невеста, пятьдесят четыре года.
– Мне бы твои пятьдесят четыре… – проворчала бабка.
– Хочешь, про мужчину тебе расскажу? – Закия страшно любила байки, напоминающие сказки, особенно про горячих мужчин. Больше всего ей нравилось слушать о собственном муже, она восхищенно охала и изумлялась, будто и не знала его лучше и дольше всех.
– Замуж тебе надо, – машинально отреагировала она, а в глазах уже зажглись огоньки, она обхватила чашку с двух сторон и приготовилась слушать. – Ну, рассказывай же, цветочек!
– Явился ко мне мужчина, – загадочным полушепотом начала Салима, – ростом высок, телом силен, в одеждах иноземных…
– Вечно вокруг тебя иностранцы крутятся, – не удержалась Закия, виновато прикрыла рот ладошкой и просительно уставилась на гостью: мол, продолжай.
– Кожа у него ровная, как вареное сгущенное молоко, волос черный…
– А глаза, глаза-то? – не вытерпела старушка.
– Закия, не перебивай, – Салима посмотрела на нее с легким упреком. – Карие у него глаза. Ты про волосы не дослушала. Длинные, блестящие, ниже плеч. А заплетены они в сорок восемь косичек…
Закия восторженно ахнула.
– И вот приходит он, встает на одно колено и дарит мне цветы, – Салима невольно улыбнулась, вспомнив, сколько было этих цветов. – Диковинные, бледно-лиловые, со своей родины, с запахом прекрасным и доселе неведомым…
– Ох…
– Берет он мои руки в свои, лобзает их пылко…
– Ах… – старушка схватилась за грудь, но Салима не поверила: сердце Закию не беспокоило. Лишь артриты, панкреатиты, варикоз, радикулит… Как сказал повзрослевший Фархад, ходовая часть никакая, а движок работает.
– И привлекает бедра к своим чреслам…
Салима допила чай и вновь потянулась за заварником. Закия еще и полчашки не осилила: остыть не успел.
– Ну? – затеребила она Салиму. – Дальше, дальше-то что?
Салима пожала плечами.
– А ничего. Я сказала, что, если он зайдет дальше, позову охрану.
Бабуля разочарованно всплеснула руками:
– Цветочек, ну как ты могла? Это… бесчеловечно!
– По отношению к нему? – Салима издала смешок. – А нечего.
– По отношению к себе! За такого мужчину не грех и замуж выйти. Ладно, не хочешь замуж – как хочешь. Но зачем же охрану звать? – старуха огорченно покачала головой.
– Выйти за него замуж я не могу при всем желании, – Салима невесело усмехнулась. – Он шитанн.
– Тьфу ты! – Закия сделала знак от сглаза. – Что ж ты сразу не сказала?
– А зачем? Сказка ведь была хороша.
Бабулька вгляделась подслеповатыми глазами.
– Он тебе понравился, цветочек. Да?
– Очень, – призналась Салима.
– Красив, страстен… еще и умен, небось?
– Вот сейчас и проверим.
Она достала из сумочки один из мобильников – с кодируемым сигналом. Набрала короткий номер, подождала, пока возьмут трубку.
– Господин Каманин? Не просил ли вас о встрече посланник Шшерского Рая?
– Меня? – московский куратор был несколько удивлен. – Нет, не просил. Зачем бы я мог ему понадобиться?
Затем, что вы – следующий координатор. Она не произнесла этого вслух. Не просил, и ни к чему ворошить.
– И умен, – заключила она, убирая мобильник.
Закия отставила чашку.
– Салима, девочка моя, – провозгласила она; так она говорила, только если предмет казался ей чрезвычайно серьезным, – эта сказка просто обязана иметь хороший конец.
Салима грустно фыркнула.
Букмекеры раздавали деньги обратно. Компьютерщики начали разбирать оборудование. Смуглый программист с крысиной косичкой подозвал пару кетреййи и велел таскать модули подиума к микроавтобусу. Бар пустел.
Мрланк пододвинул стул к освободившемуся столу.
– Слышь, Гржельчик, – позвал он устало, – как, ты говорил, называются те съедобные фаллосы с пупырышками?
– О-гур-цы, – внятно произнес он. – Выпьем?
– И закусим.
Длительное напряжение схватки вымотало Мрланка. Он чувствовал себя усталым и опустошенным, как после бурного секса, но совершенно не удовлетворенным.
– Я был на миг от победы, – произнес он с сожалением.
– Ты? – изумленно огрызнулся Гржельчик. – Спустись с небес на землю, шитанн. Еще немного, и ты проиграл бы окончательно.
Спорить не было сил.
– Теперь мы этого уже не узнаем, верно? – вяло откликнулся он.
Гржельчик поднял стопку, помолчал.
– Хочешь, завтра доиграем? – предложил без особого энтузиазма.
Мрланк подумал. Наверное, это было бы логично. Но кураж ушел, сменяясь стойким ощущением того, что некоторые вещи лучше не доводить до конца.
– Нет, Гржельчик, – он покачал головой. – Не хочу.
– Боишься просрать? – хмыкнул землянин. Скорее для проформы: по лицу было видно, что и он не рвется продолжать дуэль.
– Не больше, чем выиграть, – мрачно проговорил вампир, наполнил свою стопку и выпил. – Не больше и не меньше. Если ты выиграешь, я не забуду. Если я выиграю, ты не простишь. Я рад, что так получилось.
– Да ты философ, враг мой, – промолвил Гржельчик. – Но ты прав, я тоже рад, – он осушил стопку и вздохнул. – Это ж не дай Бог так в реале встретиться.
Они молча закусили, похрустев огурцами.
– В реале все будет по-другому, – горько произнес Мрланк.
Одинокому линкору не выстоять против крейсера. Землянин не может этого не понимать.
Он налил еще: себе и Гржельчику. Может, они и не схлестнутся в реале. Может, не придется, если Ртхинну, чтоб его черви сожрали, сопутствует удача на переговорах. Мрланк от всей души на это надеялся.
– Ты плохо выглядишь, Мрланк.
С утра он уже это слышал, и вот опять. Прямо день комплиментов.
– Вчера я не придал значения. Решил, что у тебя отходняк после священного безумия. Но ты и сегодня – хоть в гроб клади… Извини.
– Болею, – кратко проворчал он – так же, как и утром.
– А что не лечишься?
– Лечусь, – скривился он. – Но не все можно вылечить, Гржельчик.
– Что с тобой? Рак?
– Нет, мы этим не болеем. Только кетреййи.
Землянин смотрел сочувствующе и вопросительно. Говорить на больную тему не очень хотелось, но не пояснить Мрланк не мог:
– У нас организм очень чутко реагирует на эмоциональное состояние. Злиться – еще куда ни шло. Агрессия идет вовне, воплощается в священное безумие, где негатив сбрасывается. Но винить себя – хуже нет. Организм воспринимает подсознательные импульсы как руководство к действию, начинается саморазрушение.
– Вот ведь, – потрясенно вымолвил Гржельчик, – белая полярная лисичка!
– Что? – моргнул Мрланк. – При чем тут проклятая «Лисичка» и проклятый Шварц?
Теперь моргнул Гржельчик.
– Какой еще Шварц?
– Капитан вашего сторожевика, пожрите его черви. Его корабль
