Две Цены (СИ) - Йенч Вацлав

«Ловец удачи» оказывался не брезглив в вопросах, касающихся его собственной жизни, поэтому меч уверенно вышел из ножен, твердо сжимаемый рукой, и легко отделил голову dra, залив кровью траву. Мрачной иронией оказалось то, что свою добычу полукровка поместил в мешок, который отыскал у самого драдэивари. Сделанный из пропитанной специальным составом кожи именно для подобных целей, он предназначался для головы такого, как Феникс, окажись Гюрза с Враном не столь расторопными. Что ж, неимение достаточного числа денег для откупа жизни иной раз с лихвой покрывалось наличием доблестных друзей. Конечно, случалось по всякому, отчего полукровка старался держать под рукой оба этих верных средства на тот случай, если одно подведет. Ибо безграничного доверия заслуживал лишь клинок в его собственных пальцах.

Прихватив маску, «ловец удачи» затолкал голову убийцы в мешок, снова вскочил в седло и во весь опор поскакал на юго-восток, стараясь наверстать упущенное время и держась ближе к побережью.

Феникс лихорадочно искал выход из этой скверно попахивающей истории. Он не был темным эльфом и тем более чистокровным ран’дьянцем, чтобы рассчитывать на содействие и защиту в такого рода делах. Сам факт того, что он помог стороннику демонов, а в этом Карнаж не сомневался, ставило его в щекотливое положение. При особенностях своего ремесла полукровка был одиночкой, и могущество, скажем, гильдии не смогло бы хоть как-то сгладить удар по нему, как какому-нибудь вору из столичного города. Вор на его месте откупился бы, пусть и немал оказался бы выкуп. Большие деньги сразу представят такое громкое слово как «убийство» в ином свете, заменив его где-нибудь в дебрях канцелярии рукой писца, скажем, на «чрезмерную самооборону».

«Ловцам удачи» приходилось жить своим умом и мудрено путать следы. Даже то невольное заступничество за жизнь Кеарха будет на руку Фениксу. Если сильваниец единственный вернется к тем, кто посылал отряд, то, разумеется, никто не поверит ему на слово. Проведя небольшое и пустяковое испытание Чистоты Разума, картина, которую увидят маги, сыграет Карнажу лишь на руку. Ведь Кеарху не останется ничего другого, кроме как обелять себя и собственную трусость, ссылаясь на помощь «ловца удачи», которому он теперь был обязан жизнью. Испытание очень плохо передавало эмоциональную ауру на момент интересующий исследователей, предоставляя в распоряжение лишь зрительные образы. Следовательно, это дело было для Феникса, как говорится, в шляпе. Теперь оставалось поскорее убраться из Южного Фелара и, по возможности, нагнать обоз убийц драконов.

Запутав след в одной из встретившихся дубовых рощ, Карнаж пересел на вторую лошадь, предварительно одев обеим на копыта мешки из толстой кожи. Их он раздобыл в поклаже, притороченной к седлу сильванийского скакуна. Эльфийская придумка позволяла неплохо скрывать следы. Правда, ехать пришлось медленнее, так как под ногами не было ни тракта, ни даже тропинки. Но Феникс не спешил. Благодаря снадобью, которым с ним любезно поделился Карасу, он мог без передышки за ближайшие несколько дней проделать с полсотни миль, знай только меняй лошадей да подкармливай понемногу и их, и себя.

Через день, добравшись до заросшего кустарниками побережья, Карнаж снял истрепавшиеся мешки с копыт и продолжил путь гораздо быстрее и увереннее, держась возле самой кромки воды, чтобы первый же прилив скрыл его следы. На серые дороги Карнаж не рассчитывал. Надо было обладать в высшей степени наивным образом мыслей, чтобы не понимать, что правители закрывали глаза на эти «тайные» тракты лишь от временного бессилья. Если им будет нужно, то от кинжала посланного следом сбира не спасет никакой серый тракт, сколько бы «фонарей» не светило по дороге. Как давно говорил покойный учитель, когда они пробирались этим же берегом, только в обратную сторону: «Чем на большее количество шагов ты можешь думать вперед, тем быстрее уходишь от преследователей, тем дальше ты от огня, который не только способен подпалить твой хвост, но и обратить в пепел всю шкуру».

Карнаж думал, усердно складывая вместе события последних дней. На второй день проведенный в дороге пришлось остановиться, не только потому, что седалище полукровки в голос вопило «убивают!», а лошади еле держались на ногах, но и потому, что впереди замаячили стяги разъезда. Шааронского разъезда. Вояки в нем были не столь хороши, как королевские гвардейцы, но и было их гораздо больше. Чинить долгие расспросы шааронские стражи не любили, компенсируя таким образом недостаток боевой выучки, поэтому подходили на роль охотников до желающих пробраться серыми дорогами через границу лучше некуда. И смекалки солдатам, большую часть которых составляло ополчение, тоже было не занимать! Они расположились для патрулирования в очень удобном месте, как раз преграждая путь к болотам, раскинувшимся от предместий южной столицы до маяка у впадения Бегуна в море Молчания.

Феникс знал, что разъезд в этих местах время от времени появлялся, особенно когда с болот лезли всякие твари, поэтому решил переждать, надеясь, что южнофеларские вояки уберутся восвояси. Вечером полукровка устроился в кустарниках и не разводил костра. Спать он не хотел, хотя глаза были красными от бессонных ночей проведенных в пути. Холм скрыл от разъезда лошадей, которые умудрились найти что-то съедобное в пожухлой траве. Карнаж последовал их примеру и тоже решил подкрепиться. Он неторопливо жевал кусок вяленого мяса, которое ему уже осточертело, однако у сильванийцев не сыскалось ничего, чтобы не вызывало опасений за собственный желудок. Мечтательно вспомнив рыбу, которой потчевал их старина Тиль, Феникс осторожно расправил плечи. Неприятный зуд в лопатках сильно беспокоил. Обычно кристаллов, которыми пользовался Ян Часовщик для снятия боли, хватало на пол года — год, в крайнем случае на три месяца, если «ловцу удачи» часто приходилось пускать в ход свое недоразвитое ран’дьянское наследство. Однако в этот раз все происхоидло как-то уж слишком быстро. Сразу сильный зуд, а раньше заблаговременно начинались неприятные покалывания, отдававшие в поясницу.

Карнаж вспомнил, как dra ухватил его за горло. Охотник за головами был далеко от своей родины и голод наверняка терзал его не первый день, отчего так резко и действовал. Темный эльф сильванийцам был нужен живым и здоровым, чтоб не помер под пытками, вот драдэивари и обрадовался возможности в лице полукровки, да так, что… «Ловец удачи» со стоном закинул ладони за плечи. Зажмурившись, он прикидывал, сколько еще осталось дней прежде, чем он не сможет встать на ноги. Потом, с ожесточением откинул руки со спины и, вцепившись зубами в кусок вяленой оленины, подумал в который раз, что все отдаст и будет даже землю жрать, лишь бы избавиться от этой боли. Он искал много лет, но тщетно. Никто не мог предложить избавления.

Ночь минула, и с рассветом Феникс осадил коня у болот, щедро угостив шааронских солдат вдалеке крепкой бранью. Перед ним опять замаячили стяги. Нужно было что-то предпринять, иначе у него совсем не оставалось времени. Теперь вся надежда была на «лежку» в болотах, о которой говорил Тиль. Если там, среди прочего добра, найдутся и минералы, которые используют некроманты, то все сложится просто замечательно. Ведь они должны там быть, так как до руин Старой Башни рукой подать. Развалины ордена некромантов никогда по-настоящему не пустовали. Это контрабандисты знали не хуже «ловцов удачи», поэтому могли втихую торговать с заклинателями мертвых.

Карнаж понял, что не сможет обогнуть разъезд, проехав ближе к городу, так как солдат в нем оказалось столько, что появляться у Шаарона при таком усилении постов нечего было и думать. Оставалось одно, как-то прорваться здесь, пока окончательно не рассвело. Стражи всю ночь жгли костры, вытянув их цепью вдоль болот, значит в предрассветный час они достаточно устанут и дремота одолеет даже самых стойких. Но болота были не тем местом, где, если что-то пойдет не так, можно легко уйти от погони. Если бы «ловец удачи» знал, что гвардейцы, когда проверяли обоз убийц драконов на границе с Сильванией, приняли его за того самого dra, чья голова теперь болталась в мешке притороченном к седлу и что они не послали гонцов в Шаарон сообщить о происшествии, он бы не стал терять времени на дальнейшие ухищрения.