Мэтью Фаррер - ПЕРЕКРЕСТНЫЙ ОГОНЬ
В смотровые щели проник свет и быстро исчез, и Кальпурния выглянула наружу. Они только что проехали под рокритовой аркой, залитой светом посреди городского сумрака, и по ней ползали бригады рабочих, смывая отложения грязи. Она вспомнила, что в горах файлов ей попадалась информация о стройках и работах по благоустройству в Босфорском улье и равнинном городе, которые спешно производились чуть ли не в последние минуты перед мессой. Теперь вокруг можно было увидеть множество других очагов активности, разбросанных по всему городу, словно пятна света. Работы велись в лихорадочном темпе, невзирая на рань, чтобы закончить все дела до того, как начнутся обязательные дни отдыха.
Маленькие освещенные участки попадались все чаще по мере приближения к яркому массиву Босфорского улья, возвышающемуся над окутанными дымом городскими кварталами. Через полчаса они проехали мимо вереницы статуй имперских мучеников, которых Кальпурния не узнавала. Их раны были изваяны с подобающим натурализмом, а глаза благочестиво устремлены в небо. Дальше появился миниатюрный город, множество временных амфитеатров из мостков и укрепленных плит, которые стояли вплотную друг к другу на пустой площади. Потом — пара триумфальных обелисков в память давно умерших адмиралов. Рабочие закутывали их в темные ткани и осторожно устанавливали автоматические механизмы, которые должны были сбросить с них траурный покров и наполнить воздух алыми фейерверками в тот же миг, как прозвонят к началу Сангвиналы. Дальше, там, где улицы сужались, были установлены огромные щиты с картинами, а между зданиями висели знамена; во время празднеств после мессы они станут яркими и радостными, но сейчас они придерживались общего торжественного, призывающего к покаянию духа Вигилии. Гигантские образы были просты, если не сказать примитивны, но все равно впечатляли: страдающие еретики с дикими глазами бродили во тьме, которая символизировала их души, стилизованные изображения Императора, отвернувшего свой лик, святых и ангелов, плачущих вокруг Него. Эти отдельные ярко освещенные участки активной деятельности создавали странное ощущение, как будто город вокруг то включался, то выключался по мере движения. Кальпурния осознала, что видит их столь часто лишь потому, что едет по одной из главных транспортных артерий, ведущих к подножию улья, и у нее появилась идея.
— Рандомизируйте маршрут, пожалуйста, — сообщила она в отделение водителя. — Выберите какой-нибудь патрульный маршрут, ведущий к основанию Стены, и следуйте по нему, а не по главной дороге. Сообщите остальным двум «Носорогам», только кодом, даже если вокс-частота закрыта.
Меньше чем через минуту они свернули с шоссе и устремились вниз, в похожий на ущелья лабиринт стеков и шпилей. Нижние улицы были узкими, как щели, стиснутыми среди башен, нависающих над их краями. Кажется, на Гидрафуре было модно строить дома со сплошными стенами, поднимающимися минимум на двенадцать этажей, а улицы оставлять глухими и плохо освещенными. Теперь, когда они съехали с главной дороге, стало видно больше людей — суетливых, шарахающихся ночных людей, которые избегали встречи с «Носорогами» Арбитрес, страшась проверки документов или отлова нарушителей комендантского часа.
Но даже здесь, внизу, к искреннему удивлению Кальпурнии, шли приготовления к празднествам. Бригады рабочих были меньше, и она с одобрением отметила, что некоторые из них были облачены в шипастые венки и безрукавки из грубой мешковины, какие носят каторжники, и ими руководят надсмотрщики в униформах Арбитрес или Экклезиархии. Работа у них тоже была поскромнее: меньше гигантских статуй и строительных площадок, больше обычный ремонт дорог и зданий и простенькие религиозные знамена.
В кабине водителей раздался треск вокс-решетки, и Кальпурния сдвинулась вперед, чтобы услышать передачу.
— Путь вперед заблокирован, мэм, — сказал ей второй водитель. Это была женщина с узловатым шрамом, который зигзагом проходил вдоль щеки под челюсть, и из-за этого у нее как-то странно двигались губы. — Контролеры из башни Нижнего дока только что сообщили по воксу. Там ведутся работы, не законченные в срок. Мы об этом не знали, пока не доложил один из пеших патрулей. И нам сообщили только потому, что контролеры поняли, где мы находимся.
— Откуда они знают, что мы здесь?
— Все транспортные колонны отслеживаются, и мы объявили о въезде в их зону, когда свернули с магистрали.
— Выберите случайный альтернативный маршрут. Сейчас же.
Женщина кивнула и что-то пробормотала в вокс узкого диапазона, и через миг они круто повернули на еще более узкую улицу, зажатую меж рокритовых утесов и освещенную тусклыми цепочками фонарей.
— И больше ничего не транслировать на широкий диапазон. Мне все равно, поприветствует нас диспетчер или нет. Только узкий, и только чтобы держаться рядом при смене маршрута и передавать инструкции.
— Есть, мэм.
Кальпурния любила правила и порядок, и, когда еще занимала низшие арбитраторские должности, очень недоверчиво относилась к тому, какое значение ее тренеры и командиры придавали интуиции и чутью. Это суждение ей позже пришлось переоценить, а также добавить новый пункт в свой список главных орудий Арбитрес: страх и благоговение; шоковая дубинка, ловчий ястреб и снаряд «палач»; «Носорог», кибермастиф и Книга Закона... и это чувство, когда вроде бы невинный факт странно давит на сознание, когда чувства воспринимают его как нечто самую малость неправильное, словно косо висящую картину, которую ты видишь уголком глаза, тихий тревожный голосок, шепчущий «Подожди... здесь что-то не так».
На втором повороте это чувство усилилось. Новую улицу почти полностью перегородил гусеничный краулер, припаркованный посреди дороги и поддерживающий плотную сеть лесов, примыкающих к стенам. Водитель головного транспорта вовремя его увидел и свернул, пока еще была возможность, но Кальпурния успела посмотреть на машину через прибор ночного видения. На платформе краулера были люди, которые устанавливали леса, но у них не было никаких других вещей — ни знамен, ни картин — и все они перестали работать, завидев приближающиеся «Носороги», и следили за ними, пока те поворачивали.
Они устремились дальше по настолько узкому переулку, что Кальпурния могла бы высунуть руку через смотровую щель и ободрать подушечки пальцев о стены зданий. Потом они выехали на пересечение с другой, широкой улицей, путь впереди преграждали рычащие машины оранжевого цвета, которые только что начали взламывать дорожное покрытие, и рампы, ведущие вниз в обе стороны, были ярко освещены, но пусты. На той, что слева, было двое мужчин, которые пригнулись, когда «Носороги» проезжали мимо. Среди общего чувства тревоги Кальпурния ощутила быструю, острую, как боль в зубе, вспышку удовлетворения. Они совершили оплошность.
— Повернуть. Полный разворот, сейчас, до перекрестка. Обратно тем же путем, которым мы приехали, по собственным следам. Двигайтесь. Сейчас же.
Понимание, что нечто идет совершенно неправильно, возникло в голове уже полностью сформировавшимся, и Кальпурния не стала тратить время на сомнения. Она с трудом удержала равновесие, когда три БТР крутанулись практически на месте и снова ускорились, въезжая обратно в переулок. Это впечатляло: «Носороги» делались крепкими и надежными, а не быстрыми и маневренными, но водители заставляли их огибать углы с таким изяществом, словно это были багги для преследования. Они выехали из переулка, промчались мимо лесов с рабочими, потом Кальпурния заставила их еще раз повернуть и через какое-то время остановиться. Ее с силой качнуло вперед, к водительскому отделению, когда машины затормозили. Они находились на тихой пустой улице, настолько тесной, что она напоминала тоннель из почти дочерна закопченного и грязного асфальта и рокрита, стены которого покрывали граффити и потрепанные листовки. Кальпурния приказала отключить световые сигналы, взяла пистолет и потянулась к люку.
Понадобилось три минуты, чтобы определить, что рабочие не следуют за ними, и еще две, чтобы твердо пресечь протесты проктора-руководителя конвоя, настаивавшего, что надо вызвать подкрепление. Через восемь минут после того, как арбитры остановили и выключили «Носороги», они начали работу. В первом и третьем транспорте находилось по десять вооруженных арбитраторов, и вместе с ними наружу вышло трое вторых водителей в более легкой броне, которые заметно нервничали по поводу того, что им пришлось оставить своих товарищей одних.
— Вы трое с нами не пойдете, — тихо сказала Кальпурния, глядя на женщину из своего собственного «Носорога» со шрамом на лице. — Откройте верхние люки своих машин, установите орудия и зарядите их. Что у нас есть? Картечные пушки, стабберы?... Штурмболтеры. Хорошо. «Носороги» будут второй волной. Все остальные, слушайте сюда. Эти рабочие — ненастоящие. Они должны были поймать нас в ловушку, когда мы съехали с шоссе, но мы их перехитрили, сменив маршрут. Поэтому они вынуждены были двигаться дальше, пытаясь опередить нас. Они достаточно хороши, чтобы шпионить за нами или угадывать, какой дорогой мы поедем, чтобы перегородить ее, но все это они проделали слишком быстро, чтобы это выглядело как совпадение.
