Митчел Сканлон - Сошествие Ангелов
Они рассмеялись, но Захариэлю показалось, что смех был реакцией на испытываемое обоими напряжение, а не на юмор Немиэля.
Это была знакомая игра, продолжавшаяся с самого детства, когда они во всем старались превзойти друг друга, и в томительные минуты перед наступлением оба рыцаря автоматически ее продолжали.
Такие игры свойственны только братьям.
— Они выдвигают вперед осадные машины, — сказал Немиэль, наблюдая за постепенно разворачивающимся наступлением. — Теперь уже недолго. Скоро получим сигнал. А потом мы окажемся в самой гуще.
Словно в ответ на его слова вражеская артиллерия удвоила усилия, и ночное небо разгорелось еще ярче. Когда гул выстрелов стал оглушительным, Захариэль убедился, что Немиэль был прав и наступление начинается.
Впереди, на нейтральной территории между траншеями осаждающих и стенами вражеской крепости, медленно поднимались по склону три аникола. Названные так за сходство с калибанским животным, которое скрывалось от хищников в броне, напоминающей скорлупу ореха, они представляли собой укрытие на колесах, снабженное мощной броней, для защиты находящихся внутри людей от вражеских снарядов. Передвигающийся только лишь усилиями дюжины спрятанных внутри воинов, аникол был невероятно медлительным и громоздким сооружением, используемым при осадах.
Единственное его преимущество — способность отражать снаряды — давало возможность экипажу подобраться достаточно близко к вражеским стенам, чтобы заложить взрывчатку и пробить бреши. По крайней мере так утверждала теория.
Захариэль внимательно следил за продвижением аниколов, как вдруг из крепости протянулась яркая дуга и снаряд пробил броню передового аникола. В один момент осадное орудие исчезло, поглощенное колоссальным взрывом.
— Удачный выстрел, — заметил Немиэль, отводя взгляд от ножен на поясе Захариэля. — Вероятно, они случайно угодили в самую слабую точку корпуса. Но остальные два им подбить не удастся. Хотя бы один наверняка доберется до цели. Вот тогда настанет наша очередь. На южную стену крепости нацелен основной удар атаки. Как только аникол проломит стену, мы первыми сможем воспользоваться этим преимуществом.
— Все яйца в одну корзину, — произнес Захариэль.
— Нет, далеко не так, — возразил Немиэль, качнув головой. — В то же самое время у восточной, западной и северной стен начнутся отвлекающие маневры, чтобы разделить силы рыцарей Волка и лишить их резервов. Но это еще не самая большая хитрость.
— А в чем состоит самая большая хитрость?
— Чтобы сильнее запутать врага, отвлекающие атаки будут отличаться от главного наступления. У восточной стены используют осадные башни, а у западной — крючья и приставные лестницы.
— Умно, — кивнул Захариэль. — Им ни за что не определить, где намечено главное наступление.
— И это еще не все, — продолжил Немиэль. — Угадай, кто будет возглавлять атаку на ворота в северной стене?
— Кто?
— Лион Эль-Джонсон, — ответил Немиэль.
— Серьезно?
— Абсолютно серьезно.
Оба все еще продолжали следить за медленным продвижением двух оставшихся аниколов.
— Мне не верится, что Лев поведет нападение на северные ворота. Это ведь всего лишь отвлекающий маневр, а ему надлежит возглавлять атаку.
— В этом-то и состоит главная идея, — сказал Немиэль. — Когда рыцари Волка увидят его на северной стороне, они решат, что это и есть главное направление. Основные силы будут сосредоточены на том участке, поэтому атака получит грандиозное преимущество.
— И все же это огромный риск, — все еще сомневался Захариэль. — Без участия Льва кампания против великих зверей ни за что не состоялась бы. И он возвышается над остальными воинами Калибана по меньшей мере на две головы. Даже если вражеские снайперы его не обнаружат, северное наступление может захлебнуться из-за численного перевеса противника. Вряд ли Орден переживет утрату Льва. А может, и весь Калибан.
— Скорее всего, те же самые возражения высказывались на военном совете, когда Лев изложил свой план, — прошептал Немиэль, придвинувшись к самому уху Захариэля. Но, как ни старался он говорить тише, братьям приходилось кричать, чтобы быть услышанными на фоне непрекращающейся стрельбы. — Говорят, что больше всех противился cap Лютер. Джонсон предложил ему возглавить главное наступление, но сначала Лютер стал отказываться. Он сказал, что не для того все последние годы сражался плечом к плечу со Львом, чтобы сейчас позволить ему в одиночестве участвовать в самом опасном сражении. Он настаивал, что его место, как и всегда, рядом, пока смерть не заберет их обоих. «Если ты, Лев, погибнешь, значит, и я погибну вместе с тобой» — вот как сказал Лютер.
— Ну, теперь я точно знаю, что ты все это выдумал, — перебил его Захариэль. — Как ты можешь знать, что сказал cap Лютер? Тебя же там не было. Ты просто повторяешь чьи-то разговоры и слишком сильно их приукрашиваешь. Все это только лагерные слухи.
— Да, лагерные слухи, — согласился Немиэль. — Но из надежного источника. Я слышал это от Вараэля. Знаешь его? Он тоже учился у мастера Рамиэля, только годом раньше нас. А он обо всем узнал от Йелтуса, который подслушал разговор сенешалей, знакомых с человеком, который присутствовал на совете, когда все это произошло. Они говорили, что между Львом и Лютером разгорелся жаркий спор, но в конце концов Лютер уступил желанию Льва.
— Я почти жалею, что он это сделал, — сказал Захариэль. — Не пойми меня превратно, Лютер — великий воин, но когда я узнал, что буду участвовать в штурме крепости, то надеялся сражаться под знаменем Льва. Он всех вокруг заражает своей энергией, и нет более высокой чести, чем идти в бой с ним рядом. Я надеялся, что сегодня так и случится.
— Не расстраивайся, братец, всегда остается завтра, — успокоил Немиэль. — Теперь мы — рыцари Калибана, а поход против великих зверей еще не закончен, не говоря уже о войне с Братством Волка. Рано или поздно нам выпадет шанс сражаться рядом с лордом Джонсоном.
Тем временем команды аниколов на нейтральной полосе уже установили заряды и подожгли фитили, а потому поспешно покинули свои укрытия и бросились к траншеям.
Появление на открытом пространстве бойцов противника вызвало усиленный огонь артиллерии, и Захариэль увидел, что по пути к безопасным окопам полегло около половины людей. А сам он в ожидании взрыва невольно съежился у стены траншеи.
Результат превзошел все его ожидания.
Двойной взрыв на несколько мгновений заглушил остальные звуки, земля под ногами вздрогнула, и оба аникола, оставленные у стены крепости, исчезли среди взметнувшихся языков пламени. Когда рассеялся дым и улеглась поднятая в воздух грязь, стало ясно, что аниколы выполнили свое дело.
Наружная стена крепости почернела и треснула в двух местах. Один участок все же устоял, а второй после взрыва обвалился, открыв брешь.
— Приготовить оружие, — приказал Хадариэль своим воинам. — Мечи наголо — и хватит прятаться в безопасности. Никакой пощады врагам. Это не турнир и не соревнование. Это война. Или мы возьмем крепость, или погибнем — третьего не дано.
— Ну вот, брат, — заговорил Немиэль, — пришло время испытать твой необычный меч.
Захариэль кивнул, не обращая внимания на плохо скрытую зависть, промелькнувшую в голосе брата при упоминании о мече. Он инстинктивно коснулся ладонью оружия. Эфес и гарда не представляли собой ничего примечательного — простой металл и кожаная навивка на бронзовом навершии, а вот лезвие… Лезвие было особенным.
По приказанию лорда Джонсона оружейники Ордена взяли один из клыков убитого Захариэлем льва и сделали из него меч. Клинок отливал перламутрово-белым цветом, словно бивень, а его кромка была такой острой, что с одного удара рассекала и дерево, и металл. Меч получился длиной в руку Захариэля, то есть короче обычных мечей, но недостаток размера с лихвой восполнялся превосходными качествами.
Перед походом к крепости рыцарей Волка Лев лично преподнес это оружие Захариэлю, и теперь каждый раз, обнажая меч, тот вспоминал о братстве, в котором состоял лишь с гроссмейстером Ордена и о котором Джонсон говорил в торжественный вечер после посвящения.
Лютер и остальные рыцари поздравили его, но Захариэль не мог не заметить завистливого взгляда Немиэля.
Наконец прозвучал горн из рога сиринкса — долгий протяжный звук призывал рыцарей на поле боя, и Захариэль обнажил меч под восхищенными взглядами товарищей по отряду.
— Вот и сигнал! — воскликнул Хадариэль. — В атаку! В атаку! Вперед! За Льва и Лютера! За честь Ордена!
Десятки рыцарей вокруг них уже покидали свои укрытия и устремлялись вперед. Захариэль услышал, как сотни голосов подхватили боевой клич Хадариэля, и окопы мгновенно опустели, а воины побежали к вражеской крепости.
