Сергей Попов - Я иду
– По срочному.
Тот отложил ручку на край стола, сдвинул документы. Некоторое время внимательно смотрел на меня, молчал. Маленькие глаза красны, печальны.
– Вот как… – наконец понимающе кивнул шеф и, откатившись на кресле, выполнил пригласительный жест: – Ну тогда присаживайся, внимательно тебя слушаю…
Я развернул к себе кресло, сел. Сразу сложилось впечатление, что сижу на кровати – свободно, мягко.
Все это время шеф не сводил с меня пытливых рысьих глаз, время от времени приглаживал широкой ладонью уложенные бриолином карамельные волосы, хмыкал, щурился, словно прикидывая, что я могу попросить.
– Мне нужны деньги… – признался я и вгрызся в того глазами. – В долг конечно…
Шеф на это лишь взметнул бровями, отвел удивленный взгляд, отвернулся и как-то задумчиво вздохнул.
– Деньги, значит… – повторил он и не спеша встал, направляясь к шкафу. Оттуда спросил: – И сколько? – достал бутылку коньяка, стакан, налил себе, предложил: – Выпьешь?
– Нет, спасибо.
– Какзнаешь, – бесцветно промолвил шеф, залпом осушил стакан и охнул, вздрогнув. – А с чего ты взял, что они у меня вообще есть?
– Не знаю, – помотал головой я, тяжело выдохнул, – все-таки люди такого полета… как без наличности… вот и подумал…
Такой ответ явно позабавил шефа – тот громко усмехнулся, закрывая шкаф.
– А может, у меня все в обороте компании, – съязвил он. – И мне не принадлежат. Не подумал?
Я промолчал.
– Ладно, – сменив тон на деловой, произнес шеф, – сколько тебе нужно-то?
Я на секунду замешкался, замялся, не зная, с чего начать, а потом плюнул и сказал как есть:
– Четыре штуки, – и откинулся на спинку.
Тот какое-то мгновение молчал, обдумывая услышанное.
– Немало. Проблемы, что ль, какие? – осторожно поинтересовался шеф. – Может, помочь могу чем-нибудь? На что тебе сразу такая сумма? Влез во что-то?
– Надо, – подняв глаза, туманно ответил я, – просто надо…
Шеф нахмурился, помрачнел.
– В таком случае – нет, – отрезал он и бросил недовольный взгляд: – Я не стану давать тебе денег, Сид, пока не узнаю, на что они пойдут. Без обид: это не сотку одолжить до получки, это – немалая сумма, и я не могу напрасно рисковать средствами. Ты меня тоже пойми правильно…
Понимая, что сейчас могу упустить шанс и потерять Бетти, я решил во всем сознаться:
– Бывшая жена у меня дочь забрать хочет, – начал я, не сводя с него глаз. Тот моментом поменялся в лице и даже, как мне показалось, проникся сочувствием. – Видеться не дает, а теперь вообще заявила, что если денег не дам – о дочери могу забыть. Сука…
– Ав полицию обратиться? В суд, в конце концов?.. – неподдельно взбунтовался шеф. – Есть же способы решения!
– Мне дочь дороже, – ответил я, – проще уж деньги отдать – пусть подавится ими – и с дочерью быть, чем таскаться по этим судам, ждать месяцы…
– Тоже верно, – не стал спорить шеф, – Сид, а вы давно с супругой разведены?
– Уж как три года, – охотно ответил я, – и все это время она пытается отнять у меня Бетти. И что я только ни пробовал: и пытался как-то договориться по-хорошему, и на мировую шел, и угрожал даже – один хрен против и – все. А теперь деньги понадобились, и делай что хочешь…
– А есть идеи, на что они ей? – участливо вставил тот. – Все же сумма-то, скажем так, немаленькая.
Я призадумался, закусил губу.
– Может, на адвокатов… – предположил я. – Не знаю…
Помолчали. Долго молчали.
Наконец шеф встал, ни слова не говоря, прошел к сейфу, стоящему под аквариумом, ввел код, открыл и вытащил несколько упакованных в целлофан денежных пачек.
– С запасом даю – на всякий случай, – вернувшись, сказал он, подвинул ко мне деньги – на первый взгляд, в полтора, а то и в два раза больше чем нужно – и добавил: – Отдашь, как сможешь. С этим я тебя не тороплю, Сид. Главное, нос не вешай, договорились?
Я прохладно улыбнулся.
– Договорились, – и протянул руку: – Спасибо за все.
– Вот проблемы утрясешь – и скажешь спасибо, – закончил шеф и пожал руку, – смотри, чтобы денег никто не видел, а то начнется тут…
– Хорошо, – сказал я и, забрав внушительную сумму, – к выходу.
«Мы будем вместе, принцесса, – с надеждой думал я, – никто нас не разлучит…»
И покинул кабинет.
Пока шел по ковру мокрых темно-золотых листьев с виднеющимися багровыми травинками, погода уже успела поменяться несколько раз. Угрюмое безрадостное небо то неожиданно темнело, заволакиваясь жуткими лохматыми тучами, грозящими пролиться очередным ливнем, то вдруг светлело, прояснялось, и даже успевало на пару мгновений порадовать бледно-голубыми проплешинами, прежде чем опять зарасти серо-черной пеленой и помрачнеть. Случалось, оно настолько сильно тяжелело и хмурилось, что больше походило на металлические пласты с багровыми и даже медными прослойками, нависающими над землей, будто бы желая раздавить, смять, расплющить. В такие минуты все вокруг на время умолкало, замирало, уступая странному затишью, а потом поднимался сильный ветер, и короткое безмолвие нарушалось целой палитрой звуков, не похожих друг на друга.
Возле меня каждую секунду кружились то большие, то малые лиственные круговерти, шумела кожистая трава, громко скрипели ржавые опоры ЛЭП, хилые ветки больных деревьев. Минуту, а может, чуть больше бесился вольный ветер, забавляясь, словно дитя, с разным хламом, валяющимся, где ни попадя, но вскоре терял пыл и ослабевал, больше не бросая в лицо листья и не пытаясь содрать капюшон. А когда совсем стихал, на смену приходили диковинные для подобных мест птичьи песнопения, надоедливое карканье и заунывный вой шастающих где-то неподалеку от железной дороги собак, вечно рыщущих в поисках чего-нибудь съедобного. Он раздавался то чуть ли не в ближайших от дороги деревьях, то слышался за дырявыми исписанными граффити бетонными заборами, тянущимися параллельно, а то и вовсе звучал едва ли не за спиной. Первое время не на шутку пугался и резко разворачивался, готовясь встретить свору бешеных кобелей арбалетом, но почему-то запоздало вспоминал, что в нем всего-навсего один дротик, и хватался за нож. И всякий раз обманывался – никаких собак позади не было. Шалили нервишки…
На глаза попадались то промышленные сооружения, то ЛЭП, рухнувшие прямо на заборы, облепленные паутиной, то бетонные блоки, кольца, перекладины и прогоны, то полностью обчищенные мародерами грузовики и фургоны, то покрасневшие от мха рекламные щиты, кое-где имеющие темные пятна крови, страшные раздвоенные и растроенные порезы.
– Гиблое место, – отметил я, пролезая под кривыми ЛЭП со свешенными распухшими багровыми гроздьями странных ягод. Они иногда отцеплялись друг от друга и падали на виднеющийся из-под листьев голый асфальт, тотчас прожигая и растекаясь зеленоватой лужицей. – Куда ни ступи… – осторожно, чтобы не задеть еще одну такую кисть, протиснулся под прядью толстых оборванных проводов, – … везде какая-нибудь зараза тебя поджидает, – прошел и случайно увидел прожженный насквозь истерзанный труп в порванном камуфляже и противогазе, из какого прорастали багровые кустики. – Вот почему я опасаюсь малоизученных маршрутов…
А через некоторое время дорога немного освободилась и я наконец вздохнул спокойно, больше не наблюдая ни тошнотворных ягод, способных без труда прожечь не только плоть человека, но и асфальт, ни иной поросли, обычно «украшающей» фонари, машины и дома. Вся она будто куда-то подевалась, скрылась с глаз долой.
– Ну хоть где-то эта дрянь не растет… – облегченно вздохнул и прибавил шаг, обходя свободный от инопланетной растительности гнилой кузов легковушки без дверей, – а то я уж думал, что ей и вправду все нипочем.
И тут уловил чадящий запах гари и бензина, навеянный неожиданным порывом стылого ветра.
– Жгли, что ль, их? – предположил и принюхался: – Точно – жгли. Кто-то, видимо, за территорией-то своей тщательно следит… – посмотрел влево, вправо, наблюдая на траве едва заметные черные проплешины, наполовину скрытые под листьями, – наверно, те, из лагеря которые. Больше некому такой ерундой заниматься. Додуматься ведь надо. Но с другой стороны – похвально: хоть где-то этой заразы поменьше будет.
Хмыкнул, понюхал воздух, пробежался глазами по окрестностям и наконец пошел дальше, стараясь не обращать внимания на жуткую вонь, буквально валящую с ног. Но далеко от нее не ушел – через какую-то пару секунд ветер снова поменял направление, и мне опять пришлось дышать то жженой травой, то древесиной, то горелым мусором, от какого по-особенному щипало глаза. Однако ни огня, ни дыма так и не увидел – видимо, пожар учинили задолго до моего появления в этих местах или же он бушевал вовсе не здесь, а где-то вдалеке отсюда, пока его не затушил дождь. Но, так или иначе, – это лишь догадки.
