Авторов Коллектив - Зона с нами (сборник) (СИ)
Главное, не попасть в лагерь, где он сам станет мишенью, если не для пулеметчиков на вышках, так что еще хуже, для вшей, тифа и дизентерии.
Но вот подполковник медленно отсоединяет ремень от карабина и смотрит прямо в глаза снайперу.
Так вот, что задумал этот офицер, и, кажется все идет к развязке. Он желает разбить голову своему противнику его же оружием. Вполне достойный поступок и его нельзя за это винить, он ведь, скорее всего, сосчитал количество зарубок, и от этого у него должна только умножиться ненависть.
Снайпер сам брезговал тратить патрон на некоторых коллаборационистов, подонков, жирующих на бедах своей страны. Он их просто прикалывал финкой, хотя по возрасту они годились ему в отцы, и даже не собирался ставить отметки на прикладе. Это факт скорее был минус для его нации, и он старался своими точными выстрелами, поскорее набрать плюсы и хоть как-то смыть этот позор.
Ну что же, давай, воин - теперь снайпер вправе назвать про себя этого офицера именно так - давай, не тяни, его уже давно заждались друзья, погибшие раньше.
Вот подполковник скручивает снятый ремень и кладет его на видное место, вот он размахивается карабином...
А вот тут для снайпера главное даже не моргнуть, ведь его жертвы умирали раньше, чем успевали закрыть глаза. Это не так просто сделать, но он неоднократно готовился к последнему выстрелу в него, прекрасно понимая, что война проиграна, и его страну с разных сторон рвут враги на части. Что будет с оставшимися в живых даже не хотелось думать, скорее всего, их участь будет ужасной. Он постоянно встречал насилие и убийства мирных жителей со стороны врага. Возможно, это была их обычная месть за прошлое, а может и что-то худшее, в виде кровавых ритуалов своим Богам.
Доли секунды понадобились снайперу, чтобы все это осознать и прочувствовать. Ну что, воин, бей, только так, чтобы рана была смертельна, ведь добить самому себя уже не получится.
Подполковник, не отрываясь, смотрел в неморгающие глаза снайпера. Он удивлялся его выдержке, иногда не свойственной даже старому и опытному воину, а ведь перед ним стоял всего лишь мальчишка.
3.
Торсион похлопал по плечу сидящего с закрытыми глазами Карамболя и прервал его воспоминания.
- Ну что, полковник, продолжим?
Они навестили сажалку с водой и расположились за столом, не торопясь добавили за встречу и слегка разговорились о житье-бытье в Зоне. Во время разговора оба зорко следили за реакцией и поведением собеседника. Их беседа больше напоминала допрос, с той лишь разницей, что следователя было два и опрашивали они друг друга, пытаясь уловить любую потайную мысль оппонента.
- Я смотрю, ты тут круто все обустроил, полковник, но тебе кое-чего здесь для полного комфорта не хватает, - сказал Торсион.
- Интересно, чего же? - по-настоящему удивившись, спросил Карамболь.
- А у самых ворот не хватает только бабок, торгующих семками, - с улыбкой ответил Торсион.
- А бабки должны быть до тридцати? - в том ему спросил Карамболь.
- Если ты имеешь ввиду глубину и в сантиметрах, то не более двадцати, а то у твоих ребят будет постоянное чувство природной ущемленности, - уже откровенно смеясь, ответил Торсион.
- Ладно, давай дочитаю это послание с того света,- сказал Карамболь и вновь развернул свиток пергамента.
"...Кто в Зону приходит как завоеватель, долго здесь не протянет, обязательно когда-нибудь влипнет в проблему, причем его самого к ней притянет.
Любое бессмысленное противостояние Зоне и ее обитателям только увеличивает ее противодействие и расширяет границы влияния.
Только став составляющей частью Зоны, я понял, почему ученые никогда не придадут огласке этот секрет: прекратится финансирование научных лабораторий, основные исследования будут перенесены на Большую Землю, а здесь больше понадобятся психологи со священниками.
Эти ученые умники, сидя в бункере, думают, что находятся в полной безопасности, но вместе с тем то один, то другой из них получают заслуженное. Только Сахаров, безвылазно торчащий там, пока жив, но это, скорее, напоминает пожизненное заключение, и неизвестно, что хуже. Одно радует, что ему сейчас вряд ли лучше, чем мне.
Но, видно, и эти сверхмудрые просчитались, не осознавая, что я смогу сделать обычную запись и кто-то ее добудет и прочтет. А с ПДА все ясно: оно, как любые другие электронные средства, полностью выходит из строя только от моего прикосновения при включении. Когда я начинал писать на бумаге, она просто обугливалась, с деревянными и берестовыми табличками происходило тоже самое. Я с трудом, и то случайно, нашел материал для нанесения записи. Именно волоски шерсти, в спешке оставленные мной на обратной стороне пергамента, возможно и рассеивали энергию химического термо-окисления. А сшить написанное тоже не вызвало проблем - у каждого нормального человека, обитающего в Зоне, который попал под мой контроль, всегда находились при себе иголка и нитка...
Если в поле моей деятельности попадали нужные мне объекты, я располагал подручных за различными укрытиями, чтобы раньше времени не беспокоить моих будущих бойцов. После того, как противник начинал чувствовать мой зов, я для их отвлечения выпускал различную мелочь, которая нападала с тыла. Больше всего я любил натравливать Тушканчиков, которые гнали всех попавшихся в мою комбинационную схему прямо на меня, мне даже не приходилось для этого бегать. Люди, как правило, не зная, откуда на них приходит мое воздействие, крутили по сторонам головами, но, подгоняемые моей пехотой, прямиком шли в ловушку. Дальше все происходило довольно быстро, как на конвейере. Свежачек впадал в полуспящее состояние, после чего я распределял полученное "по сортам". В конечном итоге, и мои воины должны чем-то питаться, и разделение способствовало этому - менее опытные и бесполезные просто шли на корм.
Сталкеры, Наемники и Вояки становились пулестойкими Зомби. Местное население тоже отдавало мне самое необходимое, включая свои силы и саму жизнь. Легче всего поддавались воздействию Кровососы и Бюреры, и мне становилось смешно от того, что раньше я так боялся этих незаменимых элитных воинов. Я их берег, и готов был выпускать только в случае крайней нужды.
А вот Тушканчиков было совершенно не жаль, они ведь быстро восстанавливали потери в своих рядах и выполняли священную для меня миссию - пополнение рядов опытных бойцов. Тем более что и тела погибших Тушканчиков тоже не пропадали - их поедали мои же воины. Трудно было приучить все это стадо к упорядоченному общественному питанию, но нарушителей постепенно становилось все меньше, от них даже костей не оставалось.
Сильные Воины мне были нужны так же, как раньше - заполняемые нычки: хоть всего и навалом, но не помешает заиметь еще. Ряды таких бойцов я готовил на случай тотального нападения на мое логово.
Со временем я стал заранее уменьшать ряды своих смертников, участвующих в боевых действиях, будучи уверенный в конечной победе, ведь сила моего воздействия все возрастала. Иногда мне требовалось буквально нескольких секунд для мозговой победы.
Однако вскоре даже самый изощренный процесс моих манипуляций чужим сознанием перестал приносить удовлетворение, ведь достойного противника на моем пути не было.
Ужас от происходящего начал охватывать меня, когда я увидел результаты собственного воздействия, да поздно было - обратная дорога просто отсутствовала. Мой зов, совершенно не зависящий от моего сознания, моментально делал меня врагом или рабовладельцем.
Даже не представляю, как ты до меня добрался, зная, что выследить меня без моего на то ведома просто невозможно.
Свое прежнее имя даже не сообщаю, т.к. не хочу, чтобы его лишний раз трепали, но думаю, ты и сам догадаешься...
Все, что было при мне до перерождения, я сложил на подконтрольной мне территории в безопасной для Человека зоне у основания высоковольтной вышки.
Если заинтересует дальнейшая инфа и хабар, найди мою первую нычку. Она находится рядом с лагерем Новичков и помечена на карте синим крестом, но перед этим надень на себя соответствующую защиту".
...Этим заканчивался текст пергаментного послания.
- Да, интересный факт, но думаю, что это только предыстория, - дочитав до конца, сказал Карамболь.
- Точно, а вот его продолжение, - ответил Торсион, выдавая Карамболю другой сверток с записью.
- Не гони, лучше давай парилочку навестим, предчувствую, что вторая серия еще веселее будет, - ответил тот.
Карамболь взял в руки плошку, зачерпнул в нее немного воды и со словами: эх парок, помоги, память сердца сбереги, - плеснул содержимое на открытые камни.
Они продолжили моцион расслабления в парилке, вначале с вениками, а после лежа на той же полке под простынями.
