Андрей Ивасенко - Проект «Сфинкс»
Это был один из огнеметчиков. Кожаная одежда на нем зияла рваными дырами, через которые проступала слизкая розовая плоть, лишенная кожного покрова и обугленная по краям. Каски на солдате не было. Вместо нее на голове находилась какая-то пористая грязно-бурая масса, облепившая верхнюю часть. Был ли это мозг или какое-нибудь другое вещество, вылезшее из разбитого черепа, Эрих так и не разобрал. Левая глазница человека зияла темным провалом. А его единственный уцелевший глаз на обожженном лице превратился в красный пузырь с черным зрачком и, казалось, неотрывно смотрел на доктора, который с трудом совладал с собой, чтобы не обделаться от такого зрелища. Липкий пот покрыл лоб Эриха. Казалось, он слышал каждый вдох-выдох этого человека с пульсирующей гадостью на голове. Руки у получеловека были неестественно длинные, а вместо привычных кистей сжимались-разжимались пятипалые лапы с длинными острыми когтями. Остальные четыре солдата имели не менее отвратительный вид и их головы также украшали мерзкие наросты. Они напоминали изуродованные марионетки, за ниточки которых дергал обезумевший кукловод.
Вслед за огнеметчиком ковылял профессор Майер. Передвигался он как-то странно, по-крабьи, выставляя вперед сначала левую ногу, а затем подтягивая правую. Его лисья шуба из-за пролившейся крови поменяла окрас на воротнике, рыжий мех покрылся темно-бурыми пятнами. Лицо — усыпано небольшими язвами, оставленными присосками щупалец монстра, и глубоко рассечено во многих местах, словно над ним поработал опасной бритвой спятивший брадобрей. Фогель успел заметить, что его окровавленные губы что-то шептали, но что именно, он расслышать не мог. Во взгляде профессора читалась пустота и безнадега. Эриха охватило отчаяние.
— Они мертвы, — горестно сказал Фогель и, посмотрев на Штольца, издал истерический смешок. Руки мелко дрожали. — С ними Майер… и он жив. Он что-то говорит, видите?
Штольц не ответил. Лишь криво усмехнулся.
«Может, именно так ведут себя люди перед необъяснимым? — подумал доктор. — Может быть, именно так и нужно вести себя, сталкиваясь с чем-то ужасным, иррациональным, выходящим за грани нормального и не подлежащему объяснению?»
— Их нужно убить, — твердо заключил Эрих, решив бросить вызов своему страху и неуверенности, чтобы остаться самим собой и сохранить рассудок.
Он сказал эти слова так просто и так ясно, что и сам удивился. Но, по сути, сама мысль еще не дошла до его сознания и блуждала где-то на задворках разума. Хотелось, как в детстве, закрыть лицо руками, чтобы спрятаться от страха и подождать, когда видение исчезнет.
«Все это сон, — убеждал Эрих себя в этот момент. — Пусть ужасный, до безумия реальный, но это сон. Отголоски моего утомленного подсознания. Я сплю. Сплю у себя в комнате на мягкой кровати. И скоро проснусь. Обязательно проснусь».
И те же остатки сознания призывали его: «Ты должен закричать, чтобы проснуться. Закричать, чтобы проснуться…»
Но видение не исчезало.
И закричать не вышло. Удалось лишь слабо прохрипеть, сглотнуть тяжелый комок в горле и вжать голову в плечи.
Мертвецы приближались. Медленно. Но приближались.
Все ближе и ближе. С каждым шагом. Словно сама Старуха-Смерть указывала им дорогу костлявым пальцем.
Солдаты в укрытии взирали то на Штольца, то на мертвецов расширенными от ужаса глазами. Ждали команду. Их лица стали мертвенно-бледными, а глаза просили у коменданта: подай, подай нам знак.
— Что за мерзость у них на голове? — раздался голос Штольца. Очень странный голос, будто он проталкивал слова через какую-то преграду. — Выглядят они как-то не вполне нормально, ни для живых, ни для мертвых…
Эрих резко вернулся в мир реальности.
— Не знаю, — правдиво ответил он и, борясь с желанием бежать из этого места, пригнул голову еще ниже. — Такого прежде я не видел. Это какая-то аномалия.
— Внимание! Слушай мою команду! — дико заорал Штольц. Его лицо исказилось свирепой гримасой. — По профессору — не стрелять! Брать живьем! Остальные цели — на поражение! Огонь!
— Огонь! — повторил за ним команду унтер-штурмфюрер.
Выстрелы разорвали тишину адским грохотом, усиленным высокими сводами искусственной пещеры, и осветили пространство яркими вспышками. Пулемет, из которого вел огонь комендант, не умолкал ни на секунду и буквально разорвал в клочья огнеметчика и срезал ноги у другого мертвеца, который, несмотря на увечье, продолжал ползти в сторону укрытия.
Фогель не на шутку испугался за свои барабанные перепонки и в первую секунду боя был парализован канонадой. Он вытер обратной стороной ладони едкий пот с лица, попадавший ему в глаза, упер металлический приклад автомата в плечо и прицелился. Указательный палец лег на спусковой крючок и нажал на него.
Первые несколько пуль пролетели мимо цели и вонзились в стену над головой одного из мертвецов, срикошетив в потолок. Эрих сосредоточился, взял чуть ниже и левее, и вторая автоматная очередь буквально разорвала грудь солдата. На удивление тот не упал, а лишь слегка пошатнулся, продолжая приближаться к укрытию. Другие мертвецы вели себя точно так же, как будто их тела были набиты ватой вместо мышечной плоти — свинцовый дождь они поглощали, будто губка.
Фогель вновь прицелился и выстрелил. На этот раз пули попали в лоб мертвецу — тот дернулся и завалился на бок. Из бурой биомассы выплеснулась зеленая жидкость, но она тут же затянула все повреждения и еще плотнее облекла голову. Через пару секунд мертвец опять поднялся. По спине Эриха побежал неприятный холодок. Он снова прицелился и нажал на спусковую скобу. Ударный механизм автомата предательски щелкнул: в рожке закончились патроны.
— Вот черт! Вот черт! Господи! — Дрожащая от волнения рука Эриха нащупала коробчатый магазин, вынула из ствольной коробки и ловко вставила новый. К удивлению, доктор отметил, что комендант оказался прав: в экстремальной ситуации инстинкт самосохранения срабатывал почти мгновенно и перезарядка оружия не вызвала затруднений.
Где-то рядом протяжно ухнула труба гранатомета. Эрих заметил, как еще один мертвец отправился в преисподнюю, разлетевшись кровавыми ошметками в разные стороны.
Люди вокруг кричали, но что именно, в начавшейся вакханалии разобрать было невозможно.
Мертвеца, по которому он стрелял, доктор увидел в шагах десяти от укрытия. В него теперь и целиться больше не надо. Фогель приподнял автомат и дал длинную очередь. Жалящие струи врезались мертвеца, застревая и угасая в его теле…
* * *
Все было как во сне. И как во сне все закончилось. Сколько времени продолжался бой Эрих не помнил. В памяти лишь отразился чей-то отчаянный крик, а после взрывов гранат все затихло. Он осел на пол, прислонился спиной к каменной стене и потерял сознание.
Когда Фогель очнулся, в глазах плыли призрачно-размытые мутные пятна. В ушах звенело. Контуженный, он вот-вот готов был снова потерять сознание.
Эрих прикрыл глаза от резкой боли в голове и ощутил тошнотворную пустоту в животе и груди, словно там все оторвалось и смешалось, и он уже больше не человек, а мешок с оборванными внутренностями и переломанными костями. И все-таки страшным, нечеловеческим усилием заставил себя еще раз открыть глаза и тогда обострившимся вдруг зрением заметил трех людей, приближавшихся к нему как-то неестественно медленно, словно они исполняли танец в подводном балете. Эрих опустил голову и снова закрыл глаза.
«Если это мертвецы, то лучше умереть, не видя их отвратительных лиц», — подумал он.
— С вами все в порядке, доктор? — спросил чей-то знакомый голос.
Фогель с трудом поднял голову и увидел склонившегося над ним Штольца.
— Что? — не сразу понял оглохший после взрыва Эрих.
— Понятно, — подытожил свой беглый «медосмотр» Штольц. — Контузия. Поднимите его на ноги.
Двое солдат подхватили доктора под мышки и помогли ему встать. Перед глазами Фогеля вновь поплыли размытые круги.
— Соберитесь, доктор, — потребовал Штольц. — Сейчас вы мне нужны как никогда. Следуйте за мной. Пока вы лежали в отключке, я приготовил для вас приятный сюрприз. Надеюсь, он вам понравится.
Фогель, пошатываясь, пошел вслед за комендантом и боковым зрением заметил чье-то тело с большой раной на животе, лежащее около каменной стены укрытия. Краем глаза поймал бледное красивое лицо с крапинками разбрызганной по нему крови, узнал, и мгновенно замер на месте.
— Ну, чего застыли? — услышал он спокойный и какой-то домашний голос и не сразу сообразил, что это спрашивает комендант. — Чего молчите?
Фогель продолжал смотреть на убитого, на его живот с огромной рваной дырой в шинели чуть выше поясного ремня — черной от крови и зияющей пустоты. Перед ним лежал знакомый ему человек, которому он недавно мысленно напророчил героическую смерть. Тот молодой унтер-штурмфюрер. Как тут было не онеметь?
