Павел Нечаев - Свобода от, свобода для

Не все из записавшихся пришли. Записалось сто сорок два человека, пришло сто семнадцать. Летун на это лишь пожал плечами, типа, ну и хрен бы с ним. Зато уж кто пришел, на тех можно положиться. Пришли лучшие, все как один надежные, толковые мужики.

— В общем, так, мужики, — я не стал разводить церемоний, — карта так легла, что я у вас теперь командир. Все согласны исполнять мои приказы? — Народ отозвался согласным ворчанием. Я продолжил:

— Бой будет жестокий. Кто не готов, пусть уходит сейчас. Если кто в бою струсит, пристрелю как собаку, — никто, естественно никуда не ушел. Размазывать сопли, типа, «наше дело правое, мы победим», я не стал. Всем и так все понятно.

Часть добровольцев мы отправили прикрывать подходы к домам ближайших Семей, разделив на две мобильные группы. Остальные, вместе с нашими, работали, не покладая рук. У всех было дело, кроме меня. Я сидел на грязном пластиковом стуле на последнем этаже заброшенного офисного здания. До Песца тут был кафетерий, в углу сиротливо стоял замызганный кофейный автомат, пол был покрыт толстым слоем мусора. Когда я прохаживался взад-вперед, он трещал под ногами. Из окна открывался вид на мост через речку-вонючку. От дождей уровень воды поднялся, речка раздалась вширь, и была совсем не похожа на тот наполненный отходами с химкомбината ручеек, каким была до Песца.

Я услышал шорох за спиной. Обернулся. Мишка, со своим укоротом. И еще три чумазые мордашки, выглядывают у него из-за спины. Блин, вот этого мне еще не хватало.

— Ты что здесь делаешь? — бросился я к нему, — уходи отсюда!

— Мы пришли помочь, — не двинулся с места Мишка. И мордашки за ним тоже выражают готовность умереть, но не сдаться. Упрямый, чертенок, и ведь не объяснишь ему.

— Тебе же сказали с женщинами остаться! Кто их защитит теперь? — попробовал я с другой стороны.

— Так ведь, если мы здесь не справимся, всему конец, бежать некуда, ты же сам говорил, я слышал! — Уже «мы». Нет, точно не уйдет. И ведь прав, говорил я такое.

— Ну, хрен с вами, оставайтесь, — Мишка расцвел, будто я ему конфету предложил. Хотя, какая конфета, парень с оружием, хочет защищать то, что ему дорого, — ступайте на артпозицию к Летуну, помогайте с пушками, там людей мало.

— Почему не здесь? — просек, что я его отсылаю, Мишка. Ну вот хрен тебе, хочешь воевать, изволь играть по правилам:

— Потому, что это приказ командира. Мой. Или идешь на артпозицию, или я сейчас зову бойцов, и вас отведут к женщинам.

Я отвернулся и отошел к окну, поднял к глазам бинокль. Услыхав дробный стук шагов на лестнице, я ухмыльнулся. Мишка все-таки послушался. Через пару минут на лестнице опять раздались шаги. Кто-то взрослый, шаги тяжелые, идет спокойно, не таясь. Из коридора показался Ариэль.

— Что у тебя? — спросил я.

— Летун попросил за тобой приглядеть, — ответил тот, и уселся на мой стул. Ну и хрен с ним, пусть сидит. Помешать точно не помешает. Вышел на связь наблюдательный пост возле туннеля:

— Заноза, ответь, — хорошая связь. Тут и трех километров нет, а рация мощная. Я ответил:

— На приеме.

— Ворота открылись, выходит техника, — голос с акцентом, кто-то из ребят Чена.

— Состав, количество? — только бы он правильно смог оценить технику, он-то в нашей армии не служил. Мы всем раздали иллюстрированные справочники, много сидели, обсуждая различные виды бронетехники и тактику применения.

— Сейчас… Еще не все вышли. Все, вышла последняя коробка, они спускаются по эстакаде.

— Доложи состав и количество, — снова запросил я.

Услышав, что едет в нашу сторону, я присвистнул. Похоже, Фрайман выкатил на нас все, что у него есть

Вскоре стал слышен шум танковых моторов, он приближался. Я поднес к глазам бинокль. Вот они, родимые. Вот они, касатики. Идут, как на параде.

— Наглые, и обезбашенные, — произнес Ариэль, становясь рядом со мной, — им только крестов на броне не хватает.

Действительно, колонна шла очень уверенно. Даже дистанция между машинами была одинаковая. Из люков бронетранспортеров по грудь высовывались стрелки-«магисты», люки на башнях танков были открыты, оттуда торчали головы командиров в широких танкистских касках. Я почувствовал единую волю, связывающую этих людей.

Впереди шла «Жестокая», тяжелый гусеничный бронетранспортер, переделанный из танка. Тоже трофей, кстати. С захваченных у сарацин «пятьдесят пятых» убрали башни, нарастили броню, поменяли двигатель. Новый двигатель был меньше по размерам, за счет чего в корме прорезали люк для высадки солдат. Хорошая штука, и для нашего вооружения практически неуязвимая. За «Жестокой» ехал джип с пулеметом, катил танк, «Колесница-4», смертоносная бронированная машина, специально заточенная под действия в городе. За танком один за другим два длинных «Сафари», грузовики с бронированной кабиной, и трейлером, в котором, наклоняясь друг к другу, стояли две бронеплиты. Между плитами оставалось место для солдат. До Песца «Сафари» использовали для перевозки солдат по враждебным сарацинским территориям. За «Сафари» ехали два грузовика-пятитонки, один тентованный, другой и вовсе открытый. Открытый был битком набит солдатами, качались каски в такт движению. За грузовиками ехала «скорая помощь», военная, за ней джип, за джипом БТР, имени у него не было, его называли просто БТР, я в таком еще на срочной ездил. Этот у меня уважения не вызывал, алюминиевая консервная банка с противопульной броней. За ней ехала еще одна «Жестокая». Замыкал колонну танк.

Колонна подошла к мосту. Вперед выехал джип, переехал мост, затормозил метрах в пятидесяти дальше по дороге. Оттуда вышли двое, покрутились, рассматривая местность в бинокли. Один из них вернулся к мосту, спустился к самой воде, осмотрел опоры. Только когда они убедились, что все в порядке, колонна прогрохотала через мост.

Когда шум моторов стал отдаляться, мы спустились вниз, и пошли к мосту. До моста было километра полтора. Мы шли не торопясь, времени у нас хватало. Мы как раз были на середине моста, переходили на ту сторону, когда второй наблюдатель, оставленный на предполагаемом маршруте колонны, доложил:

— Колонна остановилась, солдаты лезут с грузовиков, разворачиваются в боевые порядки.

— Грамотные, — протянул Ариэль.

— Грамотные, — кивнул я, — все по книжке делают.

Чуть погодя наблюдатель снова вышел на связь:

— Начали движение. Идут осторожно, занимают все дома слева и справа.

Я не видел, что творилось там, но примерно представлял. Солдаты противника осторожно шли вперед, проверяя дом за домом, за ними двигалась бронетехника, готовая в любой момент поддержать огнем. Они шли прямо к нашим наскоро оборудованным позициям, где сидели добровольцы. Но принимать бой на широких улицах мы не собирались. Я перешел на общий канал, и сказал:

— Заноза всем группам. Оверштаг, повторяю, оверштаг, — мы намеренно не использовали армейский сленг для радиообмена. Солдаты противника прекрасно его знают, все в одной армии служили. Общались мы на шифрованных каналах, шанс, что кто-то нас слушает, был нулевой. Но несколько кодовых слов, все же, было. По сигналу «Оверштаг», группы, расположившиеся на ложных позициях, должны были переместиться в наш укрепрайон, обогнув по широкой дуге район продвижения колонны противника. Командиры групп все были из наших, кто в курсе насчет ложных позиций. Они должны были перевезти на заранее приготовленных машинах людей, расставить по позициям и наскоро объяснить, что надо делать. Мы с Ариэлем сидели в укрытии на другой стороне речки-вонючки, и ждали. Наконец, наблюдатель сообщил:

— Противник в контрольной точке. — Это означало, что противник удалился от моста примерно на четыре километра. Я перешел на канал связи с Летуном, дождался, пока он ответит, и сказал:

— Начинайте концерт.

Почти в ту же секунду вместо ответа я услышал в отдалении грохот орудийного выстрела, за ним, почти сразу же, второй и третий. С укрытой среди руин артпозиции, в полутора километрах от входа в туннель, и меньше чем в километре от моста, наши начали обстрел. Леня подготовил нашу артиллерийскую команду как следует, гонял их день и ночь. Сейчас они показывали класс. Три гаубицы стреляли без передышки. Гулкие выстрелы следовали один за другим, в районе туннеля слышались разрывы.

Мы с Ариэлем напряженно ждали, поминутно оглядываясь назад, туда, где стреляли гаубицы. Наконец, снова вышел на связь наблюдатель:

— Солдаты грузятся на машины, колонна разворачивается. Они возвращаются.

— Они клюнули, — я обрадовано стукнул по скату окопа, где мы с Ариэлем сидели.

— Жирные сволочи в туннеле испугались за свои задницы, — хмыкнул Ариэль, — все, как ты сказал.

Ждать нам пришлось недолго. Буквально через десять минут на той стороне, за мостом, показалась колонна. Не снижая скорости, они подъехали к мосту. Я напрягся, боясь пропустить момент. Первой на мост влетела «Жестокая», за ней метрах в пятнадцати, джип. Хлысты антенн на джипе бешено мотались взад-вперед. «Жаль, что мост такой короткий, только две единицы угробить получится», подумал я и приложил концы провода к контактам батарейки. В начале, и в конце моста вспухли огненные цветки разрывов. Мост выгнулся дугой, почему-то не вниз, а вверх, и осыпался в воду ливнем обломков. Понесшаяся над землей взрывная волна толкнула меня в грудь, так, что я потерял равновесие, и сел на пятую точку. В ушах звенело. Когда я выпрямился, и снова посмотрел на мост, то ничего не увидел, только торчали у берега обгрызенные бетонные пеньки опор, да кипела вода, от все еще падающих мелких обломков. Ни следа от «Жестокой» и джипа.