Вячеслав Шалыгин - Железный город
«Честно говоря, на любителя. За такие-то деньги…» Чистые линии, анатомические кресла, строгая цветовая гамма и пресловутые «мягкие пластики в отделке», о которых с упорством маньяков твердят авторы сетевых статей про авиакосмические новинки – все вроде бы на месте, расположено функционально и выглядит недешево, но как-то банально и бездушно. Скучно, одним словом, хоть и с «мягкими пластиками». Краузе потрогал обивку. Действительно, мягкий пластик, но чем он так уж принципиально отличается от твердого, непонятно. Тем, что, будучи новым, уже выглядит каким-то несвежим, засаленным? А вот строгая цветовая гамма: черно-серая отделка с красной подсветкой, это да, это привыкшему к черным свастикам на красных флагах уроженцу Эйзена по душе. Гамма заката на фоне надвигающейся грозы, углей на пепелище, брызг крови в ночи. Очень жизнеутверждающе. Мечта вампира, а не интерьер с подсветкой. Альфред похлопал напоследок по спинке пилотского кресла (удобного, тут сарказм неуместен) и покинул борт «авизо». Кораблик был чист, как Альфред и предполагал. Агенты вроде Фогеля не оставляют улик, не тот класс, чтобы допускать элементарные ошибки.
Краузе почувствовал, как кривая настроения ползет вверх. Фогель именно тот, кто нужен, без сомнений! Можно докладывать Штрауху прямо сейчас, даже не тратя времени на допрос герра Фогеля в уютном подвале полицейского участка.
Альфред представил, как довольный комиссар бурчит, не глядя на подчиненного, что-нибудь вроде: «Можете, Краузе, когда захотите», – и, открыв в компе политический файл старшего инспектора, делает пометку «поощрить». На благодарность в виде личного «авизо» производства верфей «Даймлер-Ганза» рассчитывать глупо, даже простенький эйзенский «Раумваген» не светит, но и обычная премия лишней не будет.
Старший инспектор покинул сектор через ворота главного поста и направился к служебному лифту. У выкрашенных в черный цвет дверей, кого-то явно поджидая, топтался бодрый сухощавый старичок. Краузе хотел было пройти мимо, но старичок, завидев инспектора, оживился и вывернул лацкан застиранной коричневой куртки. Альфред заметил «собачью метку» и предположил, что этот дедушка тот самый «бывший», обнаруживший Фогеля в пяти секторах от причалов.
– Здравствуйте, коллега, – старичок отвесил церемонный поклон.
– Добрый вечер, герр…
– Рихтер, отставной комиссар ГСП.
– Очень рад, – Краузе в знак уважения обозначил стойку смирно и щелчок каблуками. – Старший инспектор Краузе. У вас ко мне дело?
– О, да, старший инспектор, – Рихтер был доволен оказанными почестями. – Как отставной, но все-таки комиссар ГСП, я позволил себе внести посильный вклад в вашу операцию по задержанию подозрительного иностранца.
– Я так и подумал, что это вы, герр Рихтер. От лица службы благодарю вас за проявленную бдительность и профессионализм.
– Спасибо, молодой человек, – глаза старичка увлажнились. – Я счастлив, что смог принести пользу государству, и прошу выслушать еще кое-какие соображения.
Краузе мысленно выругался. Когда человека начинают трогать до слез формальные благодарности, диагноз становится очевиден и без врачебного освидетельствования – маразм. Из этого следовал еще более неутешительный вывод: песня будет долгой. Но отношение к ветеранам в ГСП всегда было трепетным, и Альфреду не оставалось ничего, кроме как смириться. Он оглянулся и кивком указал на типовой уголок отдыха: две скамейки и столик в нише между двумя блоками лифтов.
– Прошу, герр Рихтер. Заказать вам кофе?
– Кофе в моем возрасте уже не полезен, – старичок бросил грустный взгляд на служебный кофемат у входа в сектор и проковылял к столику.
– Вам закажем без кофеина, со сливками, – Краузе махнул скучающему в дежурке бойцу свободной смены. Охранник не стал делать вид, что не замечает жестикулирующего инспектора ГСП, и тут же подбежал к столику.
– Черный кофе с сахаром мне и без кофеина со сливками господину комиссару, – распорядился Краузе.
Боец исчез и вернулся быстрее молнии. Звания черных мундиров впечатляли до дрожи под коленками. Отвыкший от мелких, но многочисленных привилегий и испуганно-подобострастных взглядов, Рихтер буквально млел. В душе, возможно, полицейские бывшими не бывают, но душа не униформа, в глаза окружающим не бросается. Наверняка отставной комиссар думал именно об этом, попивая кофе с недоступными пенсионеру сливками.
– Итак, что вы хотели рассказать?
– Да, конечно, у вас полно дел, – спохватился старичок. – Я по поводу этого иностранца. Я видел его раньше. На своем уровне. Я живу на пятьдесят пятом, неподалеку от гостиницы «Вайсе». Почти всю гостиницу занимают гости с Юнкера. Ваш задержанный ведь тоже оттуда?
– Да. Он проживает в «Вайсе», это нам известно.
– А известно ли вам, юноша, что случилось сегодня в кафетерии напротив гостиницы?
– Нет. Что-то серьезное?
– Ну, серьезное, не серьезное, а происшествие имело место, – старичок поднял узловатый палец кверху. – Факт!
Ни в каких сводках ГСП кафетерий на полста пятом не упоминался, а значит, происшествие было либо бытовым, либо криминальным, либо его не было вообще и герр Рихтер его сейчас выдумает, поскольку соскучился по общению с единомышленниками.
– В сводках ничего…
– И не могло быть! – перебил Альфреда ветеран. – Разве может попасть в сводки ГСП рядовая поломка утилизатора?
– А вы считаете, это была диверсия? – Краузе едва сдержался, чтобы не рассмеяться.
«Маразматик» Рихтер неожиданно сделал это вместо Альфреда. Инспектор сначала недоуменно поднял брови, но вскоре тоже сдержанно хохотнул.
– Повеселили, герр Краузе, спасибо, – Рихтер утер слезинку. – Знаю, вы считаете меня выжившим из ума старикашкой…
– Что вы, герр Рихтер!
– Всё в порядке, Краузе! – старик поднял руку и опустил взгляд. – Я бы на вашем месте думал так же. Но дослушайте, и вы все поймете. Утилизаторы этой модели устанавливаются перед всеми заведениями общественного питания в обязательном порядке. Именно этой модели, потому, что они надежны, потребляют мало энергии, но обеспечивают достаточно чистую переработку, а еще они дешевы, поскольку отечественного производства.
– Это интересно, только…
– Дослушайте, старший инспектор, имейте терпение, – Рихтер осуждающе покачал головой и сделал глоток. – Вы слышали первое слово в характеристике этих утилизаторов? Они надежны, как лом из высокоуглеродистого железа! Но есть одно условие – они должны утилизировать только бытовые отходы. Бумажки, объедки, стаканчики. В моей практике дважды случалось так, что сломанные утилизаторы выводили на иностранцев. Знаете, в чем тут дело? Да всё очень просто! Нигде, кроме Эйзена, нет специальных утилизаторов для мусора. Везде, даже на небогатой Грации, они перерабатывают любую массу, пролезшую в приемное окно. Хоть рулон бумаги, хоть свинцовую чушку.
– Нигде нет и такой жесткой экономии энергии.
– Да, там не тратят все заработанные деньги на армию… – Рихтер осекся, сообразив, что сболтнул лишнего. – Извините, герр Краузе, обычное стариковское брюзжание. Так вот, об утилизаторах. Аппарат у входа в кафетерий сгорел неслучайно. В него бросили нечто крупнее и тяжелее обертки от бутерброда. А кто мог это сделать?
– В принципе, кто угодно, – Альфред пожал плечами.
– А вот и нет! Я готов признать, что граждане Эйзена далеки от идеала, но правила они уважают.
– Кто-то, кто не знал конкретно этого правила?
– Вот! – старичок снова воздел корявый перст к потолку. – А кто не знает таких простых вещей? Гости!
– Хорошо, допустим, кто-то из приезжих бросил в утилизатор нечто тяжелое, – вздохнув, согласился Краузе. – Можно попытаться его найти и привлечь к ответственности за порчу госимущества по неосторожности. Но это дело для обычной полиции, даже если фигурант дела иностранец.
– А что вы скажете на это? – Рихтер вынул из кармана прозрачный пакетик с какими-то опилками внутри.
Краузе нехотя взял пакетик и рассмотрел содержимое на свет. Пластик, стекло, металлические опилки, какой-то странный песок и крупинки полупрозрачной массы, напоминающей высохший гель. Было похоже на очень мелкие обломки чего-то высокотехнологичного.
– Это… орудие преступления?
– Можно назвать его так, – согласился старик, – а можно – уликой. С какой стороны посмотреть. Это всё, что осталось от компа. Зачем кто-то пытался уничтожить свой личный комп и почему он бросил его в утилизатор на выходе из кафе? Чтобы замести следы, герр Краузе, вот зачем! Сетевая метка этого компьютера наверняка проходила по базе ГСП в связи с каким-нибудь серьезным делом, а поскольку выключить метку можно, лишь уничтожив компьютер, злоумышленник так и сделал. Но поскольку он иностранец, он не учел особенностей местной техники и уничтожил улики не полностью. Неужели вам не щекочет ноздри запах дичи, герр Краузе?
