Владимир Лавров - Солнечные дети тёмной планеты
Когда воины государственника налегли на лебёдки открытия ворот, почти всё население обоих частей пещеры высыпало наружу. Наши вышли на площадку перед вторым входом, захватчики и пленные и так стояли на причале. Очень легкомысленно, с моей точки зрения — теперь захватчики знают, что у нас есть выход наружу. Паруса подхватили утренний ветер, и мы двинулись в море. Было довольно холодно, даже в кожаных сапогах и плаще чувствовалась прохлада.
Море оказалось неожиданно прозрачным, видно было на много метров вглубь. Я не ожидал такого от осеннего моря, с берега оно казалось тёмным. Памятуя советы бывалых рыбаков, мы отошли довольно далеко — туда, где начиналась подводная песчаная банка. Зачем мы туда шли, я не очень понял, на мой взгляд, косяки рыбы, что сновали недалеко от берега, были ничуть не меньше, чем здесь. Мы начали расставлять плавучие сети, провозились целый час. Потом — как говорили бывалые рыбаки — надо было выждать не менее часа.
За это время нас навестил головоног. Благодаря прозрачности моря мы смогли увидеть его тёмную тень задолго до того, как он приблизился, и закрыли люками входы в корабль. Петя говорил, что на случай, если он утащит нас ненадолго под воду, каждый из нас должен иметь надутые свежим воздухом мехи, чтобы вздохнуть до всплытия. Так мы и сидели, сжимая в руках запасные мехи с воздухом, при свете только масляных ламп, пока головоног шарил щупальцами по соломенному покрытию. Не найдя ничего интересного, он уплыл.
Когда мы попробовали вытянуть сети, то подумали, что они за что-то зацепились. Потом поняли, что поставленные по-зимнему сети набрали столько рыбы, что мы просто не сможем их вытащить. Ловить надо было не огромными плавучими сетями, а маленьким неводом! Пришлось лебёдкой вытаскивать сеть мало-помалу, вытряхивая из неё крупную рыбу ещё в воде. В лодку попадала только разная мелочь в руку длиной, та, которая намертво запуталась в сетях.
В ходе этого процесса нас навестил другой головоног, точнее, он навестил наши сети. Мы даже не стали прятаться, мы его не интересовали. Пообедав рыбой в наших сетях, он уплыл прочь, провожаемый нашим криками «Лентяй!» и «Слабак!». Он опустошил наши сети не так хорошо, как нам хотелось бы. Мы провозились с очисткой сетей почти до вечера. Даже мелкой рыбы набралось столько, что взрослые утопали в ней по колено.
Когда мы подходили к причалу, я шипел и ругался. Тоже мне, бывалые рыбаки! Не могли сообразить, что летом и осенью рыбы в море побольше, чем зимой! В таком настроении я прокричал встречающим, чтобы скорее выносили рыбу, потому что мы хотим сделать ещё один рейс до темноты.
Управляющий у государственника привлёк всех, кого только можно, и организовал непрерывный поток с корзинами, но даже при таком потоке они выгребали рыбу очень долго — слишком долго, с моей точки зрения. Когда мы вышли в море второй раз, уже темнело. На этот раз мы отошли не более, чем на триста метров, и ловили неводом. Улов был таким, что мы его еле втащили в лодку, и на этот раз это были крупные рыбины. Хорошо, что государственник дал нам троих мужчин — нашего веса и веса стариков не хватило бы, чтобы вытянуть тали.
Через час мы благополучно вернулись в порт, сняли металл и проползли в свою часть пещеры. К нашему удивлению, на ужин подали рыбу — захватчики поделились уловом с нашими. Должно быть, потому, что не успели приготовить бочки для засолки.
За ужином мама вдруг сказала папе:
— Мне сегодня днём странный сон приснился. Вроде не собиралась спать, но вдруг прикорнула. И снится мне, будто Найва в пещере у гарпий, живая, прислуживает им, на коленях у неё странная книга, которая светится. Но что самое смешное — помнишь игрушечную собачку, с которой дети последнее время никогда не расстаются? Так вот, эта собачка с Найвой разговаривала и советы подавала.
При словах о говорящей собачке я так подскочил, что чуть не сбросил с верстака свою долю рыбы (мы теперь жили и ели в папиной кузне).
— Ты чего? — удивилась мама.
— Найва жива. Мы должны найти и спасти её, — сказал я сразу, как только прошел первый шок. Маме могло присниться всё, что угодно, и я бы посчитал это сном, но про пёсика Петю она ничего не знала. Не могла знать. Либо ей передались мысли Найвы, либо это дело рук нашей бабушки. Родители как-то странно посмотрели на меня, наверное, лицо у меня было очень напряженным. Потом папа сказал:
— Когда захватчики уйдут, подумаем, как можно пробраться к гнезду гарпий.
На следующее утро мы вооружились сетями поменьше и попроще. Вышли в море рано утром, намного раньше, чем в первый день. Ловить начали недалеко от пещеры. Рыбалка была очень успешной, тяжело нагруженное судно еле подползло к причалу. Мы могли сделать пять рейсов, но после четвёртого пришел посланник от Главного Государственника и сказал, чтобы мы на сегодня заканчивали — рыбу некуда девать. Тросов для вяления и бочек для засолки не хватало, даже с учётом того, что работали обе пещеры. Наш вождь расщедрился и выдал захватчикам набор бочек, но даже их не хватило.
Мы сняли железо и пошли в свою часть пещеры. Проход теперь было не узнать — баррикады почти разобраны, через увеличенные отверстия снуют грузчики с носилками, бочками и солью. Не успел я переодеться и помыться, как пришел посыльный и позвал меня в зал пиров. Сказал, что звали всех, кто участвовал в рыбалке.
Перед входом в зал пиров нашу группу рыбаков завернули в боковой проход, надели на голову венки и посадили на носилки. Потом нас на носилках внесли в пиршественный зал. Оказывается, вождь решил устроить торжество по случаю успеха и таким образом прославить всех, кто участвовал. Нам спели самые красивые славословия и долго хлопали. Тут мы узнали то, что уже знали все. Оказывается, наш вождь поверил в то, что мы сможем добыть достаточно рыбы, и договорился с Главным Государственником об окончании войны. Все воины соседней пещеры должны будут уйти после того, как наши передадут им запасы продовольствия на год — зерно, орехи и другие продукты долгого хранения.
— Нам придётся жить большую часть года на рыбе, но это лучше, чем терпеть этих вражин рядом. Ещё две такие рыбалки — и мы сможем создать минимально необходимые запасы продовольствия для всего племени. Для этого сегодня всем мужчинам придётся освобождать старые ледники и готовить новые, — заключил вождь.
Хранилище запасов имеет несколько боковых пещер, в которые мы зимой таскаем лёд. Мясо в таких пещерах может храниться почти вечно, и запасов такого мяса у нас много. А вот рыбу класть некуда, нашим работникам придётся здорово постараться, чтобы перетаскать запасы льда в новые пещеры — ледники.
Несмотря на то, что предстояла долгая ночь работы, все восприняли новость с радостью. Ведь теперь мы могли не только освободиться от захватчиков, но и ловить рыбу тогда, когда нам вздумается! В нашу сторону опять понеслись поздравления. Не скрою, принимать их было очень приятно. Папочка, стоя под носилками, со смехом сказал:
— Не особо нос кверху задирай, а то к потолку прилипнет.
Я думал, что мне тоже придётся таскать лёд, но вождь со смехом прогнал всех рыбаков спать.
На следующий день дедушку Марикона, Квалту и Серого на корабль не пустили. Вместо них и вместо людей из соседнего племени пошли бывалые рыбаки. Люди поверили, что на нашем корабле можно выжить. Меня взяли в качестве талисмана, больше на удачу, чем в качестве рыбака.
Да, работали эти мужики намного быстрее и умелее, чем мы. Они вытаскивали такие сети, которые мы со стариками нипочём бы не вытащили! Рыба так и сыпалась в лодку. И под парусами они ходили намного быстрее. У пещеры они почему-то отказались рыбачить, сказали, что у своего логова ни один хищник не охотится. Поэтому за весь день мы смогли сделать только четыре рейса. Но зато каких! На выловленную рыбу пришлось класть доски из аварийного запаса, чтобы не тонуть в ней по пояс.
Во время третьего рейса на нас напал морской ящер. Мы никогда не видели таких огромных животных. Длина только туловища у него была почти такой же, как у нашего корабля, а вместе с хвостом он достигал совершенно непредставимой величины. Мы сами были виноваты в том, что привлекли его внимание. Мы издалека видели, как его тёмная тень несётся под водой. Надо было прижаться и замереть там, где были, но народ стал выглядывать из люков, чтобы посмотреть на диковину. Когда над волнами показался огромный глаз, дядька Савал, один из самых опытных моряков, вместо того, чтобы замереть, плотно захлопнул люк.
— Кажется, ящер углядел движение, — честно признался он, прижимаясь к борту.
Несколько минут мы думали, что он ошибся. Но ящер действительно заподозрил, что на борту можно найти вкусненькое. Открутив несколько кругов около корабля, он решился напасть. Страшный удар потряс корабль. Ящер попытался откусить нос правой лодки — той, где сидел я. Прокусить его совсем он не смог, но зубы пробили местами не очень толстую обшивку. В лодку начала поступать вода. Ящер в это время попытался укусить траву над палубой, и, конечно, ничего не откусил, только набрал полную пасть колючей соломы. После этого он несколько остыл, потыкался носом в корабль с разных сторон и потерял к нему интерес. Мы осмелились вылезти только через полчаса. Отверстия в обшивке уже были заделаны просмоленными, заранее приготовленными досками, а местами просто забиты затычками. Осмотр показал, что мы лишились передней мачты.
