Игорь Недозор - Новая Зона. Дикий Гон
Мысленно прочтя коротенькую молитву всем богам и духам, какие заведуют Зоной, Спрут спустился в провизионную кладовую.
Осмотревшись, не сдержал разочарованного мата. Что бы ни утопило баржу, но, судя по давленным проржавелым жестянкам и слою ила, она утонула намного раньше всей этой истории с Сундуком. Но если так, какого черта детектор на запястье вибрирует словно бешеный? Что означает этот странный, черт возьми, свет за открытой дверью, ведущей в глубь судна?!
Спрут решительно скользнул вперед. В заклинившую дверь он проскользнул боком, стараясь не двигать лишний раз ластами – если осевшая на палубе илистая взвесь поднимется, видимость исчезнет надолго. А ему нужно видеть все очень хорошо. И вот он оказался на жилой палубе. А там…
«Нет, этого не может быть! – билось у него в голове. – Мне это кажется…»
На сильно тронутой ржавчиной палубе полыхал яркий живой золотистый огонь самых тонких и нежных оттенков, принявший форму правильного октаэдра.
Размером с футбольный мяч, он не шевелился, не трепетал и не метался, как пламя, на которое так похож и которое застыло, приняв форму искусно ограненного кристалла.
Он видел, аж млея, как внутри артефакта пляшут огненные вихри. Они кружились, завивались спиралями за тончайшими, почти невидимым стенками, не дававшими им вырваться и расплескаться. Вихри и спирали ударялись о них, отлетали к центру и опять возвращались. Казалось, перед ним – яркий живой огонь, заключенный в тонкий хрустальный бокал безумно дорогой работы стеклодува‑виртуоза.
Потом он откинулся назад и перевел дыхание. Если бы на него сейчас смотрел кто‑то из товарищей, в глазах командира они бы увидели отчаянный восторг, с каждой секундой переходящий в безумную эйфорию.
– Это… оно, – тихо сказал Спрут сам себе, – чтоб мне провалиться, это оно. Оно! «Сияние», черт его дери!
* * *
На «Заре» не было кают‑компании, и сейчас вся команда собралась на баке тесной толпой.
– Фальстарт, значит, – недовольно бурчал Капитан.
– Не скажи, – поправил механика Мормышка. – Мы, считай, все дело окупили на триста процентов, даже если больше ничего не отыщем.
– Да их всего‑то десяток нашли… За все время!
– Восемь штук, – произнес Спрут, думая о чем‑то своем.
– Это «сияние», я слышал, жутко дорогая вещь… – сообщил Скрипач.
– Верно, дороже всей нашей добычи за год, да что там за год… – кивнул Спрут.
– Да что за хрень это ваше «сияние»? Что оно такого может? – недоумевал Капитан.
– Само по себе – ничего, – пояснил Спрут. – Но в сочетании с любым артефактом резко усиливает его свойства. Лечебные будут поднимать почти покойников и лечить рак в четвертой стадии за один раз. «Батарейщик» будет работать не хуже большой электростанции. «Алхимик» – преобразовывать элементы не сотыми долями грамма, а пудами – хоть золото, хоть платину. А на «икарах», которые и кошку‑то поднять не могут, тогда хоть на орбиту лети…
– Китайцам его загнать надо, им для их «Цзе‑Фана» как раз не хватает, – изрек Крестовик, вспомнив проект артефактного космолета, над которым великий восточный сосед долго и безуспешно работал, однако обеспечив заказами вольных бродяг со всех Зон.
– Лучше ибн Лагану! – схохмил Гамбургер. – Плутоний для «ядерки» делать – в самый раз!
– Типун тебе на язык! В «Белый лебедь» охота? Или в «Черный дельфин», к Казбеку и Отбойнику в компанию?[2]
– Я слышал, что это яйцо… Яйцо Хозяина Зоны, – пробормотал Мормышка.
– А кто ж его отрезал? – по обыкновению похабно пошутил Скрипач.
– Иди ты! – не на шутку обиделся собеседник. – Говорят… – он сделал многозначительную паузу, – когда какому‑то Хозяину приходит черед помирать или уходить к себе, откуда уж они там пришли… Так вот он выращивает у себя внутри одно‑единственное яйцо и откладывает в тушу какого‑то крупного мутанта, ну там быкаря матерого или ската‑донника, если о море говорить. Ну, типа как инкубатор. В людей не откладывают, мелкие мы больно для Хозяев, – зачем‑то добавил он. – Ну вот, яйцо питается его соками, потом вылупляется личинка, выедает мутанта, и выходит из нее новый молодой Хозяин. И что он такое и в каком виде появляется на свет, думаю, упаси бог и черт это видеть! Но бывает, что дохнет мутант до того, как яйцо толком развилось, и тогда возникает такой вот зомби, который так и носит в себе зародыш… Этих … И когда он хорошенько догнивает, вот из него‑то и вываливается мертвое переродившееся яйцо.
– Сколько же это стоит?
– Сколько запросим… Тот же Хаус половину своих бабок отдаст без торга…
– Миллион?
– Миллион?! А десять миллионов не хочешь? Или пятьдесят?
– Продавать‑то в любом случае придется ЦАЯ, – отрезал Спрут. – Я и в самом деле жизнь хочу закончить в собственном доме, желательно у теплого моря, – уточнил он, – а не в персональной одиночной камере. Другое дело, тут можно хор‑рошо поторговаться! Вот только сперва его еще взять надо. Две штуки при обнаружении рассыпались, как и не было, а еще одна рванула так, что… – Он махнул рукой. – Из десятка парней Карася только один и уцелел, и то потому, что отлить отошел. Поэтому доставать его буду я… Как самый опытный из вас, парни!
– Батя, я с тобой! Одного не отпущу! – категорически бросил Жук.
– Отставить! – неподдельно разозлился Спрут. – Не учи отца… и баста! Я артефактов поднял куда больше, чем вы «морских котиков» завалили! У меня почти пять тысяч часов подводных работ еще до Зоны. Я это «сияние» сниму так, что и пылинка не ворохнется. А ты меня только отвлекать будешь!
– Но…
– Не учи отца, кому сказано! – прикрикнул Спрут. – Значит, так, я вниз, а Слон, Скрипач и Крестовик меня страхуют в воде снаружи, чтоб никакая тварь не подобралась. На подмене – Жук и Шквал. Ну и вы тут… посматривайте… Мормышка, ты доставай «адамант» и собирай, не в тряпке же везти арт, тем более такой.
Услышав название контейнера высшей защиты – самого большого из аналогичных изделий ЦАЯ, оттого и разборного, – Мормышка охотно закивал.
* * *
Вновь спустившись вниз, Спрут с привычной осторожностью нырнул в люк.
Минут пять изучал прикрепленный к железу артефакт. Очертил мысленно круг в метр диаметром – так даже лучше. Ибо «сияние» своего веса не имеет – это чисто энергетический артефакт, сгущенное силовое поле с запертым в нем закольцованным излучением (или как там объяснял тот научник?).
– Братва, давайте спускайте мне нашу болгарочку, – выбравшись, буркнул он в коммуникатор.
Через пять минут глухо затарахтел‑зататакал мотор наверху, по поверхности скользнула тень, и вниз по тросику буя скользнул привязанный шкертиком агрегат.
Перехватив болгарку поудобнее, он нырнул в провизионку и…
И выматерился от души!
– Спрут, что там?! – зазвучал в телефоне слегка испуганный басок Кащея.
– Да иди ты! Нормально все…
Как он мог забыть? Близость «сияния» резко усилит эффект от любого артефакта, и «груша» в лучшем случае спалит движок болгарки. В худшем… В худшем долбанет его через кустарную изоляцию тысячевольтовым разрядом.
И чего теперь? Посылать «зодиак» за газорезкой на базу? Или попробовать вручную отковырнуть драгоценную находку?
В некоторой растерянности он выбрался наружу. И замер. Вокруг что‑то изменилось…
Сейчас он видел во все стороны толщу воды, похожую на вечернее небо, где горели несколько тысяч звезд, излучая пульсирующие вспышки. Эти звезды тоже крутились в вихрях: то разгорались, то убывали в силе света. Какие‑то мелкие подводные мутанты с органами свечения. Внезапно в воде с ослепительной вспышкой света пронесся глухой гул. Когда же обернулся, то не поверил своим глазам.
Он увидел, как метрах в пятнадцати что‑то отделилось от дна и начало всплывать. Это было нечто, похожее на шар из светящегося, колеблющегося студня, который пронесся так близко, что на какое‑то мгновение почти ослепил. Немного повыше шар задержался, поплыл горизонтально. Опять начал подниматься и пропал.
Не то от усталости, не то от подступившего вдруг страха он не воспринял того, что видел. То есть воспринял, но не как нечто реальное, а как фантасмагорию. В Зоне главное не перепутать мираж с реальностью. Так что прежде всего следовало успокоиться, но хрен тут успокоишься, если голова целиком занята какой‑то чертовщиной, летавшей над его головой, как огромный метеор, – этакое подобие луны!
Течение останавливало его. Потом словно невидимый силовой поток обрушивался сверху, придавливая шар ко дну, и он, крутясь, начинал опять свой дикий невероятный и вместе с тем как будто осмысленный танец. Неизвестно, сколько он тут летает и что это вообще такое.
Опять засияв до рези в глазах, шар пронесся мимо, чуть не задев макушку сталкера. Быстро, очень быстро.
