Сьюзен Коллинз - Сойка-пересмешница
— Поцелуй меня, — просит Гейл.
Я стою в растерянности, не двигаясь; он наклоняется ко мне и касается моих губ своими. Потом внимательно смотрит мне в лицо.
— Что с тобой творится?
— Не знаю, — шепчу я в ответ.
— Тогда это все равно что целовать пьяную. Так не считается, — говорит он, неловко смеясь. Поднимает вязанку хвороста и сует мне в руки. Это приводит меня в чувство.
— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я, в основном чтобы скрыть смущение. — Ты целовался с пьяными девушками?
Думаю, в Двенадцатом Гейл мог напропалую целоваться с девушками. Во всяком случае, желающих было предостаточно. Раньше я никогда об этом не задумывалась.
Он качает головой.
— Нет. Но могу себе представить.
— Так ты никогда раньше не целовался? — допытываюсь я.
— Этого я не говорил. Когда мы познакомились, тебе было только двенадцать. И вдобавок ты меня жутко доставала. У меня была другая жизнь, помимо охоты с тобой, — говорит Гейл, собирая ветки.
Теперь мне становится действительно любопытно.
— С кем ты целовался? И где?
— Всех не упомнишь. В школьном дворе, за кучей шлака, да мало ли где.
Я закатываю глаза.
— И когда же я удостоилась твоего особого внимания? Когда меня увезли в Капитолий?
— Нет. Примерно за полгода до этого. Сразу после Нового года. Мы были в Котле, ели похлебку у Сальной Сэй. Дарий стал тебя поддразнивать. Не продашь ли ты ему за поцелуй кролика. И я понял... что мне это не нравится.
Я помню тот день. Жуткий холод, к четырем часам уже стемнело. Мы охотились, однако снегопад заставил нас вернуться в город. В Котле полно народу, все хотят погреться. Суп на костях дикой собаки, которую мы подстрелили неделей раньше, вышел не ахти, но все-таки был горячий, а мне жутко хотелось поесть и согреться. Я сижу по-турецки на прилавке Сэй. Дарий, прислонясь к столбу, щекочет мне щеку концом моей же косички, и я время от времени бью его по руке. Он объясняет мне, почему его поцелуй стоит целого кролика, а то и двух. Ведь всем известно, что рыжие мужчины самые страстные. Мы с Сальной Сэй смеемся над его дурашливой настойчивостью, а он показывает мне женщин в Котле, которые якобы заплатили куда больше, чтобы насладиться его губами.
— Видишь? Вон та в зеленом шарфе? Иди спроси ее, если тебе нужны доказательства.
Кажется, это было тысячу лет назад, в другой вселенной.
— Дарий просто шутил, — говорю я.
— Скорее всего. Хотя если бы и не шутил, ты догадалась бы об этом последней. Взять хотя бы Пита. Или меня. Или даже Финника. Я уже боялся, что он положил на тебя глаз, но, к счастью, привезли Энни.
— Ты плохо знаешь Финника, если так думал.
Гейл пожимает плечами.
— Я знаю, что он был в отчаянии. Отчаявшиеся люди часто совершают безрассудные поступки.
Камешек в мой огород?
На следующий день с самого утра технари устраивают совещание. Меня тоже пригласили, хотя не знаю, чем я могу помочь. Обхожу стол стороной и усаживаюсь на широкий подоконник. Из окна открывается вид на гору.
Командующая Вторым дистриктом, женщина средних лет по имени Лайм, устраивает нам виртуальную экскурсию по Орешку, показывая внутреннее пространство и фортификационные сооружения, подробно рассказывает о неудачных попытках взять гору штурмом.
Я уже несколько раз сталкивалась с Лайм и всякий раз не могла отделаться от чувства, что где-то уже ее видела. Внешность у нее довольно запоминающаяся — шесть футов рост, развитые мускулы... Но тут на экране появляется Лайм во главе отряда, пробирающегося к главному входу Орешка, и все становится на свои места — Лайм еще одна победительница. Трибут Второго дистрикта, участвовавшая в Голодных играх два десятилетия назад. Когда мы готовились к Квартальной бойне, Эффи среди прочего присылала нам видеозапись с ней. Наверняка Лайм показывали и в обзорах Игр, но, по-видимому, она старалась не выделяться. Почему-то сразу вспоминаются рассказы Хеймитча и Финника, и возникает мысль: а что сделал Капитолий с ней?
После выступления Лайм технари засыпают ее вопросами. Час за часом, прервавшись только на обед, пытаются разработать реальный план захвата Орешка. Бити полагает, что сможет взломать часть компьютерной системы, также обсуждается, как можно использовать горстку наших агентов, находящихся там, но никаких по-настоящему новых идей ни у кого нет. Разговор то и дело возвращается к тому, что иного выхода, кроме штурма, нет. Я вижу, как растет раздражение Лайм. Штурмовать гору пытались уже не раз и разными способами, но все без толку, только напрасно теряли солдат. Наконец она не выдерживает:
— Следующий, кто предложит штурм, будет сам им руководить. Так что пусть вначале крепко подумает, насколько гениален его план!
Гейлу надоело торчать на одном месте за столом, и теперь он то расхаживает взад-вперед по залу, то вскакивает ко мне на подоконник. Он сразу принял сторону Лайм, что атаковать входы не получится, и выпал из обсуждения. Последний час он сидит, сосредоточенно нахмурив брови, и не отрываясь смотрит на гору. В тишине, последовавшей за ультиматумом Лайм, он наконец произносит:
— А зачем нам вообще захватывать Орешек? Разве не достаточно вывести его из строя?
— Возможно, это шаг в верном направлении, — говорит Бити. — Что у тебя на уме?
— Представим, что Орешек — это логово диких собак, — продолжает Гейл. — Кому придет в голову туда лезть? Значит, остаются два выхода — либо замуровать собак внутри или спугнуть их, чтобы они выскочили наружу.
— Мы пытались подорвать входы, — говорит Лайм. — Стены слишком толстые, ничто их не берет.
— Я имел в виду другое, — возражает Гейл. — Что, если нам использовать саму гору?
Бити встает и присоединяется к Гейлу у окна. Напряженно смотрит сквозь плохо подходящие очки.
— Ну, понял? Посмотри на склоны.
— Лавины... — шепчет Бити. — Это будет непросто. Нужно точно рассчитать места и последовательность взрывов. Потом уже ничего не исправишь.
— Нам не нужно ничего исправлять, если мы откажемся от захвата Орешка и просто его обезвредим.
— То есть ты предлагаешь вызвать сход лавин и заблокировать выходы? — спрашивает Лайм.
— Именно, — отвечает Гейл. — Замуровать врага внутри, отрезать от внешнего мира. Не дать выбраться на планолетах.
Пока все обсуждают план, Боггс с хмурым видом листает чертежи внутренних помещений Орешка.
— Мы рискуем убить всех, кто будет внутри. Посмотри, какая там вентиляция. Если это вообще можно назвать вентиляцией. Никакого сравнения с Тринадцатым. Воздух поступает исключительно через отверстия в горных склонах. Перекрой их — и все внутри задохнутся.
— Они могут выбраться на площадь по железнодорожному туннелю, — говорит Бити.
— Не смогут, если мы его взорвем, — резким тоном возражает Гейл.
Только теперь я понимаю, что замыслил Гейл. Не силок, чтобы поймать добычу живьем. Смертельный капкан.
15
Некоторое время все молча переваривают предложение Гейла. На лицах отражаются самые разные эмоции: радость, страх, оторопь, восхищение.
— Большинство рабочих — жители Второго, — безучастно замечает Бити.
— И что? — отзывается Гейл. — Мы никогда не сможем им полностью доверять.
— По крайней мере, им нужно дать возможность сдаться, — говорит Лайм.
— Когда бомбили Двенадцатый, нам такой возможности не предоставили, но у вас-то с Капитолием более теплые отношения.
У Лайм выражение лица такое, будто она сейчас застрелит Гейла или как минимум хорошенько ему врежет. Пожалуй, она бы с ним справилась, при ее подготовке. Однако гнев Лайм только больше распаляет Гейла.
— Мы видели, как заживо горят дети, и ничего не могли сделать!
Воспоминания пронзают мой мозг, и мне на минуту приходится закрыть глаза. Гейл умеет убеждать. Теперь я тоже хочу, чтобы все в той горе погибли. Я открываю рот, чтобы сказать это и... не могу. Я всего лишь девчонка из Двенадцатого дистрикта. Не президент Сноу. Я не умею обрекать на смерть с такой легкостью, как он.
— Гейл. — Я беру его за руку и стараюсь говорить спокойно. — Орешек ведь - заброшенные копи. Вспомни аварии на угольных шахтах.
Без сомнения, этих слов достаточно, чтобы любой, кто вырос в Двенадцатом дистрикте, крепко задумался.
— Я очень хорошо помню. Эти люди в Орешке умрут не так быстро, как наши отцы. Успеют осознать, что умирают, а не сразу разлетятся на куски? Это всех волнует?
Раньше, когда мы детьми охотились в лесу, Гейл, случалось, говорил что-то и похуже. Но тогда это были просто слова. Сейчас у них есть шанс обратиться в поступки, которые уже не исправить.
— Ты даже не знаешь, как рабочие из Второго попали в Орешек, — продолжаю я. — Возможно, их заставили. Держат там против воли. И среди них наши разведчики. Ты готов убить и их?
