Юрий Иванович - Противостояние
С минуту главный тиран и злой гений Торговцев стоял и недоверчиво хмурился, а потом тоже рассмеялся:
– Да ты научился лгать с аурой правды вокруг головы! Вот молодежь дает! Вот это гений! Ты знаешь, я тебя по этой причине даже не стану убивать, как мы выберемся в пустыню. Возьму тебя в лабораторию и буду тщательно изучать.
– Возьмешь? А пупок не надорвется от большой тяжести?
– Не ехидничай и уважай старших. Потом еще не раз оценишь мою доброту.
– Ладно, «добряк», по уши в крови и дерьме! – разозлился Светозаров. – Работать будем? Давно бы так!.. Тогда ты влезай на тот край дамбы, а я на этот и начинай по моей команде экстраполировать структуру проникновения на те квадраты свода, что я укажу. – Некоторое время они работали, только обмениваясь деловыми указаниями, но потом пришлось добавить: – И не молчи даром, рассказывай о замке все, что тебе известно.
Крафа даже улыбкой не отреагировал на такое наглое, по его мнению, требование.
– Да что там рассказывать. Закрыт замок давно, нет туда хода никому.
По его тону получалось, что он сам об этом жутко сожалеет, и следовало уточнить дополнительными вопросами:
– И кто закрыл?
– Была пара идиотов, – чуть не прорычал в ответ Гегемон со злостью. – Страшно жалею, что им удалось умереть раньше, чем я добрался до ловушки.
– А кто же там теперь подкармливает зверушек? Неужели все четыре вида вымерли?
Вопрос был на проверку: знает ли враг вообще что-либо о ныне существующей кормежке, при которой животным в каждом дворе невидимые силы сбрасывали каждый день некие запасы пропитания в виде лесной дичи.
Оказалось, что Крафа не знал либо хорошо притворялся в своем незнании.
– А чего их кормить, если они магической силой замка кормились. Даже если замок перестал распространять вокруг себя энергию – просто вымерли, да и все.
– Ну да, ну да, – пробормотал Дмитрий с таким видом, словно отстранился от сути разговора. – Раньше-то от старости они просто уходили за ворота, и вся недолга. А сейчас наверняка уже в мумии превратились.
И опять Крафа зашипел в злобном негодовании:
– Что ты меня в заблуждение вводишь?! Ну не мог ты столько лет прожить, не мог! Да и я тебя не помню, хотя память на лица Торговцев у меня феноменальная. – После этих слов он замер на некоторое время, а потом-таки признался: – Тебя не помню, но вот кое-кого, на тебя сильно похожего, начинаю припоминать.
– Ха! Неужели моих братьев припомнил?
– Братьев? – с недоверием прищурился Гегемон. – А сколько их у тебя было?
– Еще чего? Может, сразу и род свой назвать?
– Конечно! Этот графский титул с собачьей кличкой – явная вывеска. Так что открой личико, не стесняйся. Все равно ведь живым до створа не доберешься. Или трусишь назваться истинным именем?
– Нисколько не трушу. Просто такая пиявка, как ты, недостойна марать это имя даже своими органами слуха.
– Даже так? Из чего выходит, что братьев у тебя нет вообще. – Крафа перешел на рассуждения вслух. – Ни одного. Сестры? Тоже нет, иначе ты упомянул бы из принципа противоречия только одного брата. Значит, сестра? А кто у нас из самых шустрых и самых молодых имел дочку и сына? Хм, думай, голова, думай! Хорошо поработаешь, еще одну корону получишь. А то и целый десяток – как знак власти над новыми мирами.
Внутренне Светозаров напрягся: его собеседник за пятнадцать веков жизни слишком уж научился по одному-двум оброненным словам вычислять логически недосказанное и затаенное. Так что с ним расслабляться не стоило. Вдруг и в самом деле именно он выйдет победителем в этом спектакле на выживание? И тогда каждое бесшабашно оброненное слово сейчас потом обернется гибелью тысяч и тысяч ни в чем не повинных людей, друзей и близких.
Кстати, попытка отыскать родственников Светозарова чисто по внешнему сходству и наличию одной сестры вообще могла напугать человека, не умеющего владеть собой и контролировать свою ауру. Благо еще, что Дмитрий не только контролировал, но и мог подкрасить свои чувства в нужную тональность. Сейчас он делал вид, что скрывает злорадство.
– Оторванной голове уже ничего не понадобится. Один из самых сильных моих братьев (в этот момент он твердо верил, что великан Шу’эс Лав его кровный брат по клану Торговцев) обещал собственноручно оторвать тебе голову и грозился проклясть всех, кто посмеет это сделать до него. Ха!
Тиран миров понял, что его затея с рассуждением вслух, которую частенько используют цыгане для облапошивания клиентов, не прокатила, и рассердился:
– Мы что, опять начинаем сражение на потеху этому Врубу? Или соблюдаем мирный нейтралитет и продолжаем работать?
– Работаем. Но и ты условия не нарушай: не выпытывать и не касаться духовных ценностей. Я ведь о твоей семье ничего не выспрашиваю.
– Да все, что угодно! – тотчас полетело восклицание. – Я тебе о своей родне до сто десятого колена расскажу. Даже о тех, кто в данное время мне родней приходится.
– Стоп! Надоедать и нудить у нас тоже запрещено. Иначе моя психика может не выдержать – и от жалости к твоим родственникам я начну в бешенстве биться головой о стену. А оно нам надо?
– Зря ты так. Мои родственники живут лучше, чем некоторые императоры, а уж короли и герцоги им только завидовать могут.
– Вот-вот, только что завидовать. А по-настоящему их или тебя кто-нибудь любит? – Граф Дин сделал паузу, взглянул на кусающего губы Гегемона и продолжил: – То-то и оно! Когда-то у тебя были друзья, были соратники, ученики и последователи, они в тебе души не чаяли, они тебя искренне любили. А сейчас что? – Он указал рукой на воду перед собой. – Ладно, вопрос риторический, можешь не отвечать. И давай, начинаем прочесывать дно озера. Время и в самом деле утекает стремительно: как бы нам не выбраться к тому сроку, когда в лягушек превратимся.
Кажется, перипетии сна Ледовой владычицы о побеге ее матери из плена и воспоминания Шу’эс Лава оказались верными и при совмещении могли дать нужное давление на психику даже такого морального урода, как Крафа. Теперь только не следовало нагло переть и пытаться развивать успех слишком стремительно. А вот чуть позже под этот психологический аспект можно будет и выспросить «товарисча» по камере, почему, где и как он содержит в плену иных Торговцев. Пока же пусть вот такие тонкие намеки о глобальном знании истины разъедают самоуверенность кровавого маньяка. Глядишь, во время какого-нибудь нервного срыва и проколется.
А может, и сам захочет похвастаться созданным в одном из миров жестоким концлагерем или неким его подобием. Потому что ни на что иное, как создать концлагерь по проектам коммунистов-фашистов, подобная тварь не способна.
Первую половину озера исследовали хоть и долго, но без желаемого результата. При этом оговорили систему своего внешнего поведения, при котором наблюдателям со стороны загадывалась головоломка на тему: «А что эти придурки пленные вытворяют?» Потому что со стороны действия людей смотрелись как плавание, игры в догонялки, купание в прохладной воде, поиск самой огромной и жирной лягушки и масса всего самого неожиданного. Но никак не тщательное исследование донного участка довольно солидного озера.
Пусть неведомый режиссер помучается в недоумении.
Но некоторые наметки на удачу появились лишь на окончательной стадии обследования этого внушительного озерка. На противоположной от дамбы стороне на глубине трех метров отыскалась короткая расщелина, которая, словно пробка в ванне, оказалась забита крупными камнями, песком и глинистой породой. Пробка была толщиной всего лишь в полтора метра и скрывала под собой засохшее русло подземной реки. Когда-то она здесь текла и шумела, а потом кто-то сделал каскад озер и вырастил в них тысячи тонн лягушек. Причем сомнения в разумной закупорке водного потока даже не возникали.
После праведных трудов возникла мысль хорошенько выспаться, а уже на утро окончательно решать, что делать дальше. Правда, оба пленника, улегшись друг от друга на сравнительно безопасном расстоянии, все-таки не удержались от окончательного обмена мнениями. Граф Дин ратовал за скорейший уход из пещеры:
– Если ударим совместными силами и одновременно, пробка не выдержит и даст течь за три минуты. Потом бурный поток нам расчистит дорогу, и мы сможем выйти на оперативный простор лабиринтов.
– Ага, мы уже по ним бегали – и что теперь имеем? – Трибун решающий советовал не спешить, выждать еще несколько дней и подождать, что предпримет главный режиссер представления. – Уверен, что наши роли в представлении еще не закончены и для нас что-то готовится.
– Вот потому и надо спрыгнуть с этого места, пока нас не засадили в банку с двойными стенками и не выставили под лучи сразу трех солнышек.
– Кстати, о солнышках: если мы отправимся вниз, то неизвестно вообще, в какие глубокие дебри попадем. Вдруг там ни лягушек, ни улиток, ни относительного тепла, ни, что самое главное для нас, выхода на поверхность. Ведь недаром нас именно сюда загнали. Вполне возможно, что и древнее русло реки просчитано и учтено как одна из версий нашего побега.
