Василий Головачев - Война с джиннами
Уже после прибытия спейсера к Тритону Игнат получил короткое сообщение от сына: «Отец, все в порядке, я на рабочем месте», — и успокоился. Относительно успокоился, конечно. Первую попытку нейтрализации Кузьмы они сорвали, но впереди наверняка их ждала серия покушений на мешающего Джадду проводить свою политику — Кузьма успешно справлялся со своими обязанностями — начальника Чрезвычайного комитета.
Поселок Голливуд располагался в самом центре крупного метеоритного бассейна, прямо на плоской вершине его центральной горки. Вид на панораму Тритона с его пыльно-ледяными образованиями открывался с этой вершины великолепный. Да и нависшая над горизонтом пухлая масса Нептуна с отчетливо видимым струением облаков, его сверкающие, как алмазная пыль, кольца придавали пейзажу захватывающую дух гротесковость. Искорки зондов и звезда спейсера «Тандерболт», освещенные далеким Солнцем, вносили в эту картину дополнительные штрихи законченности, хотя причина появления россыпи искр была вполне прозаической и вместе с тем мистической: люди готовились встретить Демона, продолжавшего крутиться возле больших планет Солнечной системы и их спутников.
Игнату нравились космические панорамы, среди которых встречались поистине выдающиеся шедевры, и, если бы не подтекст тихого бдения сотен людей над Тритоном и на его поверхности, созерцание ледяного цирка, испещренного буграми и трещинами всех оттенков голубого цвета, доставило бы ему удовольствие. Однако он отчетливо представлял последствия новой встречи родившегося «джинна» с людьми, поэтому настроение у советника службы безопасности наличествовало далеко не философское.
Подсказать что-либо пограничникам и безопасникам, непосредственно привлеченным к операции, Игнат не мог, его опыт встреч со «спящим джинном» давно был изучен и применен. Оставалось только ждать появления ребенка-«джинна» с частицей человеческого сознания и гадать, какой сюрприз он преподнесет на этот раз. И еще Игнат считал, что включение памяти Оскара Файнберга, а в особенности — его пси-сферы с раздутым самомнением, самолюбием и убежденностью в собственной исключительности, еще не раз аукнется во время контактов людей с Демоном.
— Внимание! — взлетел над всеми порядками земных сил голос Тадеуша Вильковского, официального руководителя засады. — Все разговоры в зоне ответственности прекратить! Объявляется нулевая готовность!
В эфире повисла шелестящая настороженная тишина, изредка нарушаемая тоненькими посвистами разной тональности — это переговаривались между собой инки спейсеров и станций в зоне Нептуна. Ожидание могло продлиться не один час, и Игнат подключился к линии связи со штабом ЧК. Перед глазами развернулся объем видеопередачи с фигурой абонента.
— Что они от тебя хотели?
— Ничего особенного, — ответил Кузьма, не удивляясь звонку отца. — Рекомендовали больше опираться на опыт Паши Куличенко, посоветовали чаще привлекать агентов СЭКОНа и запретили прибегать к помощи оперативников СБ без рекомендаций заместителей Фарины.
— Джадд хочет ограничить твои полномочия, а главное — сузить сферу деятельности, снизить вариативность и активность Комитета.
— Я догадался.
— Держи меня в курсе всех дел.
— Хорошо, отец. — Кузьма помял лицо ладонью, бросил на Игната взгляд исподлобья. — От Артема ничего?
Кузьма знал, что ему доложат о выходе на связь Артема в числе первых, наравне с Игнатом и другими ответственными лицами, пославшими младшего Ромашина на Полюс Недоступности, и его вопрос лишь символизировал волнение за судьбу сына.
— По-прежнему, — буркнул Игнат, отключая консорт-линию. Подумав, развернул кокон-кресло, собираясь пройтись по залу визинга, и увидел в соседнем развернутом кресле Калаева. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
— Есть кое-что новое в деле посыла на Полюс Артема и Ульриха Хорста, — заговорил Калаев негромко. — Мы установили связь Ульриха с Павлом Куличенко. Оказывается, они встречались несколько раз перед полетом на Полюс.
Игнат сжал зубы, хотя с виду остался сосредоточенно-спокойным.
— Это существенно меняет ситуацию.
Калаев кивнул, вылез из кресла.
— Мы пытаемся передать эти сведения на Полюс, пока никто не отвечает, ни Селим, ни Артем. Не думаю, что Ульрих сможет чем-то навредить нашим, он всего лишь амбициозный молодой человек с задатками индивидуала. Зато теперь понятно, почему Джадд во всеуслышание не заявляет о противоправных действиях службы безопасности и контрразведки на Полюсе. Он знает об отправке Артема с Ульрихом, но надеется… на что?
Игнат тоже вылез из кресла, и они подошли к стене зала, представляющей панорамный виом с видом на кратер Тритона и иссиня-фиолетовую, в голубом ореоле, перечеркнутую витыми кольцами тушу Нептуна над ним.
— Возможен только один ответ на твой вопрос, — проговорил Игнат после минутного созерцания ландшафта. — Ульриху дано задание активировать «джинна». Как и в свое время Зо Ли.
— Но одному человеку это не под силу! Только Зо Ли смог включить «джинна» в ковчеге, потому что он уже не был человеком, да нам троим когда-то посчастливилось внушить ему идею покинуть Землю. Но это были мы! Трое! Ульрих же один!
Игнат долго не отвечал, глядя на округлую гору Нептуна над горизонтом, потом тихо сказал:
— Мы чего-то не учитываем, Володя. Да, Ульрих молод и неопытен и может не понимать, что его ожидает при контакте с «джинном». Но так ли уж это важно для тех, кто его послал? Для Куличенко главное — иметь послушное орудие исполнения желаний, судьба Ульриха его не интересует. Может быть, парня… закодировали? Тогда дело худо.
По остановившемуся взгляду Калаева стало ясно, что до него дошел смысл идеи Ромашина.
— Советник, ты попал в яблочко! Вот чего мы не учли — вложенный в голову Ульриха файл какой-то программы! Дьявол! Надо срочно посылать на Полюс еще кого-нибудь из ветеранов!
— Внимание! — разлетелся по залу мягкий баритон инка спейсера. — Аппаратура «Тандерболта» фиксирует фазовый сдвиг вакуума над поселком! Начинаю отсчет!
Калаев и Ромашин переглянулись и бросились к своим креслам.
Глава 15
ЗАПОВЕДНИК
Нетерпение Артема достигло предела, когда они наконец приблизились к району, в глубинах которого, по расчетам Селима, находился угаагский ксенозаповедник, созданный Червями в незапамятные времена неизвестно для каких целей. В пищу они свозимых со всех концов вселенной животных не употребляли, ухаживать за ними так, как это делают люди в зоопарках, не имели возможности, исследовать жизнь зверей не собирались, и, возможно, лишь любопытство — единственное качество, роднившее Червей с людьми и другими разумными существами, и послужило двигателем проекта по созданию заповедника, а также музея. Иных причин Артем не видел.
Чедом Ульриха, управляемый старшим Хорстом, нырнул под землю, попетлял там в поисках лабиринта, ведущего к полости заповедника, и вскоре выскочил из стены в гигантское подземелье, уходящее вдаль насколько хватало глаз. Конечно, оно имело границы, однако сгущавшаяся на горизонте дымка не позволяла оценить его размеры, и лишь со слов полковника Артем узнал, что диаметр заповедной полости достигает не менее тысячи километров, а высота потолка пещеры в иных местах — двух километров.
Неровный бугристый потолок подземелья испускал кое-где призрачное золотисто-зеленоватое свечение, и эти редкие светящиеся пятна служили единственным источником освещения местности, поэтому здесь царил вечный вечер. Или вечное утро — если учитывать настроение Артема. Он пытался казаться спокойным и естественным, но у него это плохо получалось.
Чедом воспарил к потолку и медленно двинулся в глубь территории заповедника. У самых стен подземелья почва была каменистой, неровной, усеянной множеством валунов и ям. Ничего на ней не росло. Лишь когда аппарат удалился от стены на несколько километров, под ним появилась какая-то растительность рыжего цвета, похожая на слой засохшего мха с редкими, более светлыми и высокими травинками. Ковыль, пришло на ум Артему сравнение с аналогичными растениями на Земле, хотя это, конечно, был не ковыль.
Вскоре показалась полоса кустарника, тоже засохшего, с черной и серой неопавшей листвой. За кустарником пошел лес, немного напоминающий земные бамбуковые заросли. Только стволы этого бамбука были перекручены так, что походили на мотки толстой коленчатой проволоки. Листьев на них не было видно. Среди бамбуковых чащоб встречались и «пальмы», и «елки» — по аналогии с земными они имели веерные ветки, листья и иголки, разве что иной формы, цвета и размеров. Было видно, что лес этот умер давно и вряд ли способен когда-либо восстановить былое величие и жизнедеятельность.
