Василий Головачев - Логово зверя. Исход зверя. Укрощение зверя

Шурик и Влад тоже не отказались от отдыха, выбрали ложбинки поудобнее и прилегли, подсунув под головы рюкзаки. Максим последовал их примеру. Было видно, что он устал физически и морально и держится лишь на гордости.

Данила, присевший было неподалеку, понаблюдал за действиями Ильи, пытавшегося поддержать Ратникова, потом вдруг поднялся и направился прочь от глубокого рва с жидким огнем, уходящего в обе стороны к горизонту.

По-прежнему в небе не было видно никаких светил, кроме поредевших звезд, но равнина была освещена почти как днем и просматривалась на десятки километров.

– Ты куда? – осведомился Антон, вспомнив о своих обязанностях телохранителя.

Ломов-младший не ответил. Поднялся на холмик в ста метрах от дороги Морока, залез на скалу, венчавшую вершину холма, долго смотрел на исчезающую вдали огненную борозду, потом вернулся.

– Там, впереди, море…

– Что? – не поверил Илья. – Какое море?!

Влад приподнялся на локтях, глядя на художника, перевел взгляд на Пашина.

– Смена планов…

– Ты думаешь, мы близки к…

– За планом земли следует стихия воды.

– Второй круг ада, – криво улыбнулся Антон. – Допустим, мы доберемся до этого моря. Что дальше? У нас нет ни катера, ни лодки, ни даже плота на худой конец.

– Что-нибудь придумаем, – сказал Илья, крутанув желваки на щеках.

– Надо еще дойти. – Антон кинул взгляд на Ратникова.

Терентий, лежащий на земле с закрытыми глазами, бледный до зеленого оттенка, зашевелился, открыл глаза.

– Я готов… пошли…

Все посмотрели на него. Данила подошел, подал руку, помог подняться.

– Что смотрите? – дернул щекой Ратников, обозначая улыбку. – Я еще крепок как дуб. А вот глоток рому мне бы не помешал.

Шурик снял рюкзак, достал алюминиевую флягу.

– Спирт.

– Давай. – Терентий хлебнул прямо из горлышка, закашлялся, поднес ко рту кулак, выдохнул. – Молодежи эту гадость не рекомендую.

– Дай и мне, – протянул руку Антон.

– Не надо, – тихо сказала Валерия.

– Алкоголь в малых дозах безвреден в любых количествах, – отшутился Антон, но флягу не взял.

– Пошли, – сказал Илья. – Данила, помоги полковнику. Через час я тебя сменю.

Отряд медленно двинулся в прежнем направлении, постепенно вытягиваясь в одну линию. Если бы кому-нибудь из обитателей «земного» уровня Нави взбрело в голову (при наличии таковой) напасть на ходоков, атака наверняка бы удалась. Но живые существа этот мир не населяли, а духи, издали наблюдавшие за процессией, связываться с живыми людьми не хотели. Кроме местных окрутных мороков, которые кружили над ходоками и давили на психику, возбуждая у них страх, безнадегу, равнодушие и усталость. Однако ничего поделать с гостями эти слабые тениМорока не могли. Люди были сильнее и терпеливее.

«Терпение – это мелкая форма отчаяния, маскирующаяся под добродетель», – вспомнил Илья чей-то афоризм. [60]Усмехнулся про себя. Лично он держался на злости, а не на терпении, но предел был уже близок.

За два часа проползли пять километров с небольшим и действительно увидели впереди синеватую туманную полосу. Это было море, открытое Данилой, или граница подпланов-кругов Нави. Там земная (земляная) твердь сменялась водным пространством, которое тоже надо было преодолеть.

Настроение ходоков немного поднялось. Все почувствовали прилив сил, оживились. Даже Ратников, едва ковылявший в арьергарде отряда вместе с Ильей, слегка приободрился и расправил плечи. В таком настроении проползли еще несколько километров и вышли на обрыв плато, круто спускавшийся к гладкой, как стекло, с редкими морщинками волн водной поверхности.

Море, раскинувшееся вширь и до горизонта, имело глубокий синий цвет, с более темными прожилками и пятнами, и всем оно показалось таким безжизненным, мрачным, холодным, унылым, буквально пустыми мертвым, что у людей сжались сердца.

Огненная борозда круто спускалась с обрыва на воду, но огонь с водой не реагировал, словно был заключен в прозрачную трубу, и лишь редкие струйки пара кое-где поднимались над тропой Морока, подчеркивая ее необычность и неподчинение законам физики.

– Отдыхаем! – сказал Илья после долгой паузы.

Ходоки опустились на землю, не сводя глаз с водной глади.

Все так устали, что никто из них не заметил, как в небе над пустыней, которую они прошли, появились растущие белые ниточки, напоминающие следы земных высотных самолетов, и беззвучно понеслись к берегу моря. Лишь Илья и Влад почувствовали какое-то беспокойство, томление, неуютное чувство приближающейся беды, но связали эти ощущения с предстоящей переправой через «план водной стихии».

– Нас кто-то ждет, – пробормотал Илья.

– Я чую, – отозвался проводник.

Назад оглянуться они не догадались.

Белые ниточки между тем опустились ниже, на их остриях обозначились странные зыбкие объекты, похожие на птиц и змей одновременно.

Встрепенулся Антон, оторвался от жены, поворочал головой.

– Что-то пахнет жареным, мужики. Вам не кажется?

Илья наконец сбросил с себя сонливое оцепенение, встал, но было уже поздно что-либо предпринимать, а тем более хвататься за оружие.

Птицы-змеи, сотканные из клочков серого тумана, разделились ровно по количеству ходоков, спикировали на них и вонзились в каждого, не оставив никакого следа!

Женщины вскрикнули.

Сознание людей помутилось на какое-то время… и восстановилось без особых болезненных ощущений. Только на какие-то мгновения все почувствовали присутствие в голове чужихобъектов наподобие черных дыр, но и эти ощущения быстро прошли.

Илья посмотрел на свои руки, ноги, пытаясь оценить былое стеснение в груди и холод в голове, посмотрел на Влада, и ему не понравился ответный взгляд проводника.

– Что ты на меня так смотришь?

– Его надо оставить, – кивнул Влад на лежащего без движения Ратникова.

Илья нагнул голову.

– Белены объелся?!

– Он стал обузой. Через море мы его не переправим.

Илья раздул ноздри, сцепил челюсти, сдерживаясь. Но раздражение оказалось сильнее.

– Во-первых, он наш друг…

– А что важнее – дело или дружба?

– Идиотский вопрос!

– С ним мы далеко не уйдем, и ты это знаешь.

– Он останется с нами!