Цель оправдывает средства. Том четвертый - Илья Сергеевич Модус
— Все может быть, — признался я. — Но в таком случае… Какую технологию они использовали для блокировки гипердвигателей на Рафе IV, когда Атрокса пробудила их?
— А вот тут интересно, — заверила меня девушка. — Вам известно, что в далекой древности шару пересекались с предками вагаари?
— Смеешься что ли? — поинтересовался я. — Откуда мне такое знать?
— Так вот, — у девушки заблестели глаза. — В период строительства своего государства, шару столкнулись с тем, что к ним прибыла раса кочевников — судя по рассказам аватара, очень похожие на вагаари. Шару торговали с другими расами, кто прибывали к ним в систему, а с этими же пришлось воевать. Это в период просвещенного развития-то, когда они уже отказались от агрессии и проповедовали лишь концепцию самозащиты и предотвращения новых нападений.
«Собственно, укладывается в их действия», — признал я. — «Они ушли под землю, чтобы защититься от целестийцев, а Великий Барьер запустили для того, чтобы обезопасить себя от новых атак. То, что они перебили всю расу Небожителей, можно считать „случайными потерями“».
— В общем, как я поняла, технология создания гравитационных колодцев, разработанная вагаари — это попытка повторить технологию шару, блокирующую работу гипердвигателей, — объяснила Рачи. — Если перевод с языка шару верен, то в системе Рафа шару использовали какую-то установку на темной материи, которая «сворачивала пространство».
— И почему мне на ум приходят гиперврата гри? — пробормотал я, назвав единственную расу, что оперировала темной материей галактики.
— Не знаю, — развела руками девушка. — Я не встречала упоминания о контакте с ними. Но ведь не так много еще и изучила. В общем, если коротко, то шару каким-то образом воздействовали на темную материю, чтобы та дестабилизировала работу гипердвигателей. Некоторые пускались в разнос, другие — отрубались, третьи просто превращались в расплавленное барахло. Но наиболее частое явление — об этом даже отдельный рассказ есть — гипердвигатель вагаари начинал считать, будто бы уже находится в гиперпространстве…
— И по логике навигационного компьютера уже не мог совершить прыжок, — догадался я, сделав пометку на память — связаться с капитаном линейного крейсера «Нормандия» Киром Шепардом, чтобы получить данные с его навигационного компьютера, связанные с миссией Дарт Империус в систему Рафа — ведь именно этот офицер и его корабль доставляли эмиссара, возродившего шару. — Кажется, теперь я понимаю, как действует Великий Барьер.
— М? — захлопала глазами девушка. — Если честно, я не поняла.
— Ты же только что сама сказала, — вот же ж память девичья, кому дала — не помнит. — Особое излучение создает для гипердвигателя обманное «впечатление» нахождения в гиперпространстве. Или же как раз таки и создает искусственную область пространства, которая соответствует условиям нахождения в гиперпространстве. Могу ошибаться, но похоже взрывы гипердвигателей у предков вагаари были вызваны попыткой все же совершить прыжок при нахождении в зоне действия установки. Само собой, что техника шла вразнос. Тогда понятно, о каком излучении говорил Префект, говоря о том, что оказавшись в зоне действия Великого Барьера, корабль начинает излучать смертельную радиацию: гипердвигатель не может работать бесконечно — у него тоже есть пределы прочности. Проще говоря, установки считали себя постоянно действующими, работая «вхолостую» и по итогу просто взрываясь от избыточной накопленной мощности энергии, или выделяя ее в качестве смертельного излучения. Вот почему корабли юужань-вонгов разваливались по прибытию! — от понимания одной из немаловажных составляющих известных мне событий, я даже подскочил, принявшись расхаживать возле стола. — Ну, конечно же! Пусть у юужань-вонгов и органические гипердвигатели или довины-тягуны (не суть важно), но принцип сворачивая пространства для преодоления гигантских расстояний один и тот же. Значит, и органические гипердвигатели и механические, накапливают внутри себя энергию — и когда процесс накопления продолжается бесконтрольно, так как корабль находится якобы в гиперпространстве, хотя на самом деле двигается на досветовой — рано или поздно установка расплавится, и радиация хлынет во внутренние отсеки. А раз органика разлагается от воздействия радиации, то немудрено, что в известных мне событиях многие корабли-миры юужань-вонгов были настолько дряхлыми, что внегалактические вторженцы буквально едва успевали спасать с них население!
— Рачи, ты — чудо, — я остановился напротив фиолетовокожей тви’лечки, явно не сообразившей в чем соль моей благодарности, но особо она не протестовала против того, чтобы быть крепко поцелованной. — Продолжай заниматься изучением этого хранилища данных. Желательно — перемещай данные на носитель. Если вдруг устройство шару одноразовое — у нас останутся копии их истории.
— Д-да, конечно, — пролепетала она, переглядываясь с Ашшей, которая недоуменно смотрела на меня, едва ли не пританцовывающего и направляющегося к выходу. — Девочки, у меня срочные дела! Зайду позже! Спектральный анализатор не трогать — место хорошее!
Похоже, что Префект Тифон не просто герой, а настоящий спаситель. Насколько гениальным разумным нужно быть, чтобы вложить в рассказ о своей расе кусочки мозаики, которые позволяют понять теорию работы излучателей Великого Барьера!? Да, от теории до практики немало времени пройдет, но в конце концов! Еще час назад у нас и этого не было! Это же прорыв! Мы буквально в одном шаге от того, чтобы обезопасить себя от надоедливых соседей и не бояться…
Едва я оказался вне зоны подавления Силы, что создавал пузырь от йсаламири, обитающих в лаборатории, голову словно пронзили раскаленные гвозди.
Застонав, я оперся о стену, стараясь собрать разбежавшиеся мысли воедино. Что-то настойчиво лезло мне в голову, нахрапом, в спешке. Я ощущал тревогу, нетерпение, взволнованность…
И внезапно понял, что впервые с момента его создания Клинок не спокоен. Мой улучшенный палач, который должен был разобраться с оставленными Палпатином следами на Корусанте, настойчиво пытался выйти на связь.
И впервые за всю свою историю он был встревожен.
Открывшись Силе, я позволил нашим сознаниям соединиться, сформировав в своем воображении абсолютно черную комнату с падающим сверху лучом света, по противоположные стороны от которого сперва появилась фигура Клинка, а после и моя.
Клинок не разговаривал — у него никогда не было в этом нужды. Он — инструмент моей воли — убийца, который никогда не проболтается. Его разум для меня открыт, и
