Андрей Буревой - Девятый герцог империи

Но я понадеялся на то, что Энж припомнит тот факт, что мы с ней ранее не раз делили одну комнату на двоих. Пусть и вынужденно. А, следовательно, теперь у нее нет и повода особо возмущаться уроном ее девичьей чести. Какая уже разница, сколько раз мы селились вместе, если главное заключается в том, что данный факт имел место быть, и от него никак не отвертишься.

Впрочем, наверное, немаловажным было еще то, что снятый мной для нас двоих дорогой номер лишь считался однокомнатным. А на деле был разделен тонкой дощатой перегородкой на две части. Одна, в которую попасть можно было только через вторую, предназначалась для размещения важной персоны, а другая — для путешествующей с ней охраны либо слуг.

На действительно же одну комнату на двоих я бы сам не согласился. Ибо это было бы крайне неумным решением с моей стороны, учитывая крайнюю привлекательность одной прелестной златовласки.

В общем, очутившись в этом номере и осмотрев его, Энж не сказала по его поводу ничего. Кивнула только, пожелала мне спокойной ночи и быстренько на свою половину ушла. А я, прежде чем завалиться на кровать, передвинул имевшийся в комнате столик от окна к противоположной стене, ближе к двери, и лампу на него водрузил. Критично осмотрел получившуюся конструкцию, освещающую мою постель и, удовлетворенно кивнув, отправился на боковую. Теперь, если кто и захочет тихонечко, на цыпочках, прокрасться мимо меня к двери, все равно обязательно разбудит, заслонив на миг свет.

Правда из-за бьющей в глаза лампы заснуть оказалось гораздо тяжелей нежели обычно. Что ни говори, а свет реально мешает погрузиться в сон. Свет и шебаршение никак не могущей улечься Энж… Ну тут ничего не поделаешь — слух у меня хороший. Хуже другое — то что вдобавок к нему фантазия у меня преотличная… Мигом рисует нарочито неторопливо раздевающуюся златовласку… невероятно прекрасную в своей невинной наготе…

Какой уж тут сон, когда рискуешь слюной захлебнуться? Спустя, наверное, только час, совсем выбившись из сил в борьбе со своими порочными желаниями задремывать начал…

Чтоб резко проснуться, когда моргнул свет, а на мою кровать кто-то уселся.

— Ты чего Энж?.. — едва не подскочил я, когда, распахнув глаза, увидел рядом с собой свою подопечную, да еще не вполне одетую, и вытаращился на нее.

— Никак не могу уснуть… — пожаловалась она, забираясь на мою постель с ножками и поджимая их, обтянутые тонкими штанишками, под себя. — С мыслями о том, что самый близкий мне человек мог предать меня…

— Да ну не расстраивайся ты так, — попытался я приободрить девушку, усевшись и на всякий случай отодвигаясь подальше. Но затем, не сдержав чувств при виде златовласки, выглядящей так потерянно, как брошенный хозяевами щенок, притянул ее к себе и, прижав покрепче, погладил по узкой спинке, приговаривая: — Правда, Энж, не расстраивайся… — На что она только всхлипнула. И я, мысленно обругав себя за слабоволие, смущенно добавил: — Ведь вполне может быть, что я ошибаюсь на счет твоей тети…

— Нет, мне нужно знать это точно! — помотала головой отстранившаяся девушка, комкая сжимаемый ее в кулачке ворот коротенькой шелковой рубашки, похоже просто наброшенной сверху, так как она не была заправлена в штанишки.

— Да как же ты это точно узнаешь, если твоя тетя находится далеко-далеко и ее никак не призовешь к ответу? — недоуменно спросил я.

— Но ведь зато ты есть рядом, — возразила Энжель непонятно. И пояснила тихонечко, просительно заглядывая мне в глаза: — Ты же можешь здесь и сейчас дать ответ на очень важный вопрос — насколько сильно Элис была похожа на меня…

— Ты это серьезно?.. — потрясенно прошептал я, облизывая отчего-то враз пересохшие губы.

— Угу, — кивнула златовласка. И, прикусив нижнюю губку, распахнула рубашку…

Я ахнул просто с ее наивной простоты! Но, к своему стыду, не отвел быстро глаз от обнаженной девичьей груди, а с жадным восторгом уставился на нее. И даже, не сдержавшись, облизнулся, пялясь на столь дивное зрелище. Ведь грудь у златовласки так восхитительно красива… и размера, на удивление, для девушки хрупкого телосложения вполне отменного… но главное — при всем этом настолько необыкновенно изящна, что буквально захватывает дух!

— Да, схалтурили гады, маги, создавая твою копию в лице Элис… — совсем забывшись восхищенно протянул я. — Твоя грудь куда как красивей ее…

— Нет, это лишь означает, что делали мое подобие с хорошего, но не идеального зрительного образа, — помотала головой Энжель. И радостно произнесла: — А это в свою очередь приводит нас к тому, что тетя Мария ни при чем!

— Ну как вариант… — пробормотал я. И непроизвольно сглотнул слюну.

Энжель же, словно сбросив с души невыносимый груз, выпрямилась. Сияющими глазами на меня посмотрела. Да, увидев, на что я продолжаю жадно пялиться, краской залилась. И, спохватившись, рубашечку быстро запахнула. После чего жарко взмолилась: — Только пожалуйста, Кэр, не рассказывай никому, что я сама показывала тебе свою грудь!

— Х-хорошо… — кое-как выдавил я из себя, испытав столь сильное разочарование, лишившись такого дивного зрелища, что словами не передать.

— Спасибо, Кэр! — просияла девушка. И потянувшись ко мне, чмокнула меня в щеку! А потом в одно движение соскочила с моей постели и на свою половину удрала.

Да так шустро свинтила, что моя правая рука, дернувшаяся вперед в непроизвольном желании схватить девушку и удержать ее, цапнула только воздух! А самой златовласки уж и след простыл. Хотя вот только-только сидела рядом, на постели…

Спустя какое-то время поняв, что тупо сижу с протянутой рукой и пялюсь на перегородку, отделяющую закуток Энжель от моей части комнаты, я немного разозлился. Разозлился на свое вопиющее слабоволие. И, обозвав себя скотиной похотливой, повалился на постель. Спать.

— Уснешь тут, как же! — невольно вырвалось у меня, едва я только смежил веки. Ну а что тут еще скажешь, если изящная грудь златовласки так и стоит перед глазами!

Распахнув их во всю ширь, я скрестил руки на груди и зло уставился в беленый потолок. И засопел негодующе. Ведь прямо зло берет! Оттого в сколь дурацкую ситуацию я угодил. Когда вроде бы и нельзя и в то же время — страшно хочется…

«Ведь не дело это, вовсе не дело так по девицам с ума сходить, — взялся я мысленно уговаривать сам себя, дабы привести в чувство. — Пусть и по таким прехорошеньким, чистеньким дворяночкам как Энжель… Даже несмотря на то что они мне очень-очень нравятся… Я ж уже практически женатый человек! И в Римхоле меня ждет не абы кто, а первая красавица империи!»