Михаил Михеев - Рейдер

Два десятка крепких, коротко стриженных, одетых только в плотные штаны парней примерно одного с Кэвином возраста, ожесточенно рубились на вполне настоящих мечах. Кто-то рубился парами, кто-то — в одиночку против двоих-троих, еще несколько человек, разбившись на две примерно одинаковые по численности группы, отрабатывали работу в строю. Еще чуть дальше тренировались без оружия, правда, условно без оружия — ножи мелькали постоянно. Один, ловко вертясь на крохотном пятачке, голыми руками разбрасывал сразу троих, вооруженных мечами и копьями, правда, судя по разнице в мускулатуре и некоторой скованности движений, эти трое учились драться совсем недолго, тогда как их противник явно относился к местным ветеранам. Немного в стороне, в тени от легкого брезентового навеса, худой невысокий человек объяснял молодняку устройство пушки. Молодые слушали, то и дело отвлекаясь, чтобы посмотреть, как еще один, совершенно необъятных габаритов парень выжимает здоровенную штангу. А еще дальше были еще те, кто стрелял из луков и арбалетов, метал ножи, ползком преодолевал узкий проход, затянутый сверху колючей проволокой… Словом, все были при деле и, судя по тому, как они владели оружием, это действительно была сила, с которой пришлось бы считаться любому противнику.

Рассмотреть все в деталях Кэвину, однако, не удалось. Выбитый у одного из фехтовальщиков меч с печальным звоном отлетел прямо к его ногам. Кэвин нагнулся, подобрал клинок и внимательно осмотрел, взвесил на руке. Меч был из отличной стали, разве что лезвие было затуплено — видимо, чтоб не покалечили друг друга, и хорошо сбалансирован. Кэвина когда-то учили на куда худших клинках, даже тот, что висел в его ножнах, был лишь немногим лучше. И тут его заметили.

Вокруг парня моментально оказалась толпа — лица не злые, скорее сосредоточенные, его явно не ожидали увидеть, не знали, кто он и сейчас не совсем понимали, что делать. И тут один, длинношеий и носатый, прервав секундное замешательство, внезапно ткнул в Кэвина пальцем:

— Да это-же тот, который ребят в столице положил.

Отношение сразу переменилось. Круг чуть раздался в стороны, заблестели мечи. Даже затупленные, они были смертельно опасны — превратить человека в рубленую котлету можно и палкой. Кэвин бросил руку на эфес своего меча, отчетливо понимая, что боевое оружие вряд-ли дает ему хоть малейший шанс, но резкий окрик внезапно заставил всех замереть.

— Отставить!

Знакомый голос доносился откуда-то сверху и Кэвин, подняв глаза, увидел стоящего на балконе третьего этажа Виктора. Тот стоял, одетый в легкие брюки и белоснежную рубашку и, недобро прищурившись, холодно рассматривал собравшихся. Потом одним легким, текучим движением он перепрыгнул через перила балкона и оказался на земле с пугающей легкостью, будто и не с высоты прыгал, а так, по лестнице спустился.

— И что здесь происходит? — Виктор чуть вразвалочку подошел. Толпа расступилась перед ним, взгляды стали испуганными. — Гриф, ты что-то хочешь сказать?

Кэвин усмехнулся про себя, прозвище подходило длинношеему очень точно, он и впрямь походил на нахохлившегося стервятника. Виктор посмотрел на остальных, усмехнулся одними губами и резко дернул головой:

— Брысь!..

Пространство вокруг них мгновенно очистилось. Все, похоже, решили стать как можно более незаметными, однако, как заметил Кэвин, с площадки никто не ушел. Виктор-же все так-же спокойно направился к оставшемуся в гордом одиночестве Грифу.

— Ты у нас здесь меньше года, а уже считаешь себя пупом земли, вижу?

Гриф сжался еще больше. Виктор внимательно посмотрел на него сверху вниз (он был выше на целую голову) и процедил:

— Возьми меч.

Гриф опустил плечи и поднял учебный клинок. Виктор вскинул руку и щелкнул пальцами. Тут же ему бросили такой-же, он поймал не глядя, крутанул в воздухе:

— Ну что, начнем, пожалуй?

Следующие несколько минут оба противника в бешеном темпе рубились. Именно рубились, фехтованием здесь и не пахло, причем Гриф успевал только кое-как парировать страшные по силе и невозможные по скорости удары Виктора. Когда он, покрытый синяками не хуже зверя-леопарда, в пятый раз оказался на земле, Виктор кивнул и небрежно бросил:

— На сегодня достаточно.

Потом повернулся к остальным и внимательно на них посмотрел. Позже Кэвин признался себе, что никогда раньше не видел ничего страшнее этого взгляда. И дело было не в том, что Виктор что-то изобразил на лице — нет, как раз напротив, лицо его не выражало ни малейших эмоций. Это была пустота, имя которой — смерть. Похоже, остальные почувствовали то-же самое.

— Запомните, кто еще не в курсе. Здесь я и только я решаю, кто, кого, когда и как имеет право тронуть. В следующий раз за такое нарушение дисциплины буду вешать.

Голос Виктора был так-же прозрачен и пуст, как и его взгляд, и от этого становилось еще страшнее. Кивнув на Грифа, Виктор бросил:

— В лазарет. Когда отойдет — пять нарядов вне очереди. Медведь, Анрэ, Жак!

Трое — тот самый рукопашник, гонявший молодых, гигант, работавший со штангой и преподаватель-артиллерист подошли к нему. Виктор усмехнулся:

— А вам троим — по десять нарядов, — и пресекая возмущенный ропот, пояснил: — За то, что вы, старшие, порядок поддержать не смогли. Мне что, за каждым вашим шагом следить? Взрослые люди, с самого начала со мной, а элементарных вещей не можете. Стыдно, господа офицеры.

— Но он-же… — начал было Медведь.

— Что он-же? Он свой долг выполнял, а эти орлы меня предали. И вас, кстати, тоже. Я про короля вообще молчу, не о нем речь. И, кстати, он против Салли почти минуту держался. А кто из вас против него просто рискнул бы выйти, а? Молчите, придурки? И он никого из наших, кстати, не убил — это моя работа. Может, и меня покалечить захотите? А ху-ху не хо-хо? Я вас для чего учу — чтоб вы в каждый тупой заговор лезли и меня подставляли? Вы — не тупые наемники, вы — лучшие на всей планете, я так думал. А теперь что мне думать?

Виктор уже просто орал, орал так, что все съежились и попытались стать как можно меньше, даже Медведь, несмотря на свои габариты, стал как будто прозрачным. Однако Кэвин почувствовал, что самое страшное уже закончилось — Виктор выпустил пар и бояться особо уже некому и нечего. Так и получилось — еще через пару минут живописной ругани с поминанием как самих распекаемых, так и их предков на много поколений, детального описания извращений, с помощью которых они появились на свет и животных, с которыми они были в родстве, Виктор успокоился и уже почти спокойно предупредил, что наряды отрабатывать все равно придется, парня (тут он ткнул пальцем в Кэвина) он лично учить будет, а когда его не будет поблизости, то господам офицерам придется самим брать на себя роль учителей, а пока что пускай молодняк продолжает веселиться, а офицеров он НАСТОЯТЕЛЬНО ПРОСИТ подняться к нему — побалакать надо.