Основание. Пятый пояс - Михаил Павлович Игнатов
Поэтому я нагло предложил:
— С меня досрочное окончание лечения, с тебя прогулка вместе со мной.
— Прогулка, — Зеленорукий покачал головой, затем отвёл взгляд и упёрся им в скалу, что нависала над нашей долиной слева, и которая трижды в день меняла высоту и форму. — Это самое безумное Поле Битвы, что я видел за свою жизнь.
Молчание всё длилось и длилось, вздохнув, я прервал его:
— И?
Зеленорукий опустил взгляд и улыбнулся:
— И мы все уже внутри него. Даже Дарая, которую раньше трясло только от одного упоминания о Поле Битвы. Младший господин, в тех местах, откуда ты родом, ты слышал поговорку про лягушку, которая даже не заметила, как её сварили?
— Слышал.
— И блестяще провернул её в жизни, — кивнул Зеленорукий. — Сам, молодой господин, или по совету своих старейшин?
Я улыбнулся:
— Это сложный вопрос, старейшина.
Зеленорукий хохотнул, огладил щёки и спросил:
— Когда?
— В полдень, завтра.
Он поднял брови и застыл, глядя на меня. Затем покачал головой:
— М-да.
Я лишь развёл руками и уточнил:
— В полдень. На площади.
Наш уход мы не скрывали и не собирались скрывать. Поэтому назавтра то, что я называл площадью в этих засыпанных песком полуруинах, наполнили люди, которые хотели проводить нас. В основном это были, разумеется, бывшие орденцы, члены внутренней части семьи. Все, кто был свободен от стражи и дозора. Были здесь и все старейшины семьи, обиженный Пересмешник и два его подчинённых, двое оставшихся моих слуг, Артус, все главы наёмных отрядов и сильные одиночки. А ещё все дети-Закалки, которых Зеленорукий оставил на помощника и Дараю.
В общем, считай вся семья Сломанного Клинка и идущие вместе с ней. Пока идущие. Я обвёл взглядом всю эту толпу, поморщился от шипения одного из старейшин.
— Глава, произнесите короткую воодушевляющую речь.
Сделал шаг вперёд, заставляя всех посмотреть на меня и громко, как учили старейшины, принялся говорить:
— Семья Сломанного Клинка и наёмники! Ваш быт устроен, безопасность обеспечена, для одних назначены планы тренировок и обучения в этом не самом обычном месте, для других началось время испытательного срока, третьи и так знают, что им делать. Я и искатели семьи уходят за Ключом. Это займёт не день и не два, но я хочу, вернувшись обратно, увидеть, что все вы стали сильней, притёрлись друг к другу и определились, остаётесь ли вы с семьёй Сломанного Клинка или нет.
Советник Бахар благосклонно похвалил меня:
— Хорошо, глава, хорошо.
Но его похвалу тут же разрушил выкрик Тартакала:
— Это будет зависеть от того, вернёшься ли ты с Ключом или нет, станет ли семья Сломанного Клинка фракцией. Уж прости, наниматель, но я, как и многие другие, пришли к тебе в надежде на возможности, а не для того, чтобы год за годом потеть на жаре в этих руинах былого величия.
Седой рыкнул:
— Возможности, которые сами вы добыть не в состоянии!
Я вскинул руку, не давая разгореться ссоре или спору.
— Я услышал тебя, Тартакал, — и уже даже как-то привычно осадил. — Помни только, что у фракции Сломанного Клинка будут сотни таких искателей лучшей жизни.
— У фракции первой звезды? В этой глуши? Под боком у Морлан? — Тартакал громко расхохотался.
— Долго ли моя семья пробудет фракцией первой звезды? — спросил я в ответ, едва утих его хохот. — С моим талантом лечения, с талантом формаций и артефактов моих старейшин? Не переживай, наёмник Тартакал, на первой звезде моя фракция не задержится.
Тартакал много чего повидал в жизни, знал когда нужно прикусить язык и молчать и знал, когда нужно пойти на попятную, поэтому склонился передо мной в приветствии идущих:
— Простите, наниматель, я смотрел слишком узко. Вы правы, спасибо, что открыли мне глаза.
Когда мы уходили, я услышал, как Седой буркнул в мыслеречи:
— Пригляди за этим узкоглазым. Скользкий, умный, но при этом то и дело нарывается и будоражит остальных. Подозрительно.
— Конечно, брат Аранви, сам думал проверить его, — ответил ему Рагедон.
У меня же были свои заботы. Меня тронул за плечо старейшина Рутгош:
— Глава, ругайтесь не ругайтесь, но займите место в середине строя.
Ругаться я бы, конечно, мог. Но был ли в этом смысл? Тем более что он тут же подсластил пилюлю требований:
— И можете надавить на нас Указом, не будем терять время закалки души, впереди у нас много испытаний.
Поэтому я лишь кивнул и молча шагнул вправо, смещаясь под защиту своих искателей. Там, поймав ритм движения, я и принялся вписывать условия в печати.
Всё та же боль, которая уже привычна для них. За эти десять дней я перепробовал многое, но ничего лучше так и не нашёл. Один за другим символы занимали свои места в печатях, каждому досталось, заставив сбиться с шага.
Зеленорукий пару сотен вдохов приглядывался к происходящему, подмечал странные гримасы, вслушивался в напряжённое сопение искателей, провожал взглядом каждый их жест, когда они просили добавить закалки или уменьшить боль, а затем не выдержал и спросил:
— Что это с ними происходит, младший глава?
Я и не подумал скрываться от старейшины Школы. Там, по-хорошему, тоже ведь должны проходить тренировки закалки души, чтобы отыскать тех, у кого к этому склонность или изначально, от рождения сильная душа.
— Проходят закалку души.
— Та самая знаменитая тренировка Ордена Небесного Меча? А говорили, для неё используется сложная формация, которая была утеряна вместе с их землями.
— Значит, мы используем упрощённую замену.
— В зоне запретов? Без формации?
Я, словно взяв пример с Бахара, устало спросил:
— Зеленорукий, зачем ты спрашиваешь то, что и так очевидно?
— Хм-м, ладно, а я могу присоединиться к этой тренировке?
— Вполне, — сказал я и тут же дополнил печать над Зеленоруким.
— К-ха! — согнулся он, сбиваясь с шага.
Отряд тут же замер, ощетинившись мечами. Ну да, не каждый день Властелин корчится так, словно ему в живот всадили меч.
Под взглядами всего лишь Предводителей, Зеленорукий заставил себя выпрямиться и продолжить путь. Ещё и возмутиться сумел:
— Я думал, будет давление силы, которое нужно преодолевать! Предупреждать нужно, что это больно!
Я оставил его бурчание без ответа.
На этот раз отряд убивал всех големов, что накатывались на нас. С этой стороны лагеря не было необходимости
