Второй сын - Александр Владимирович Пивко
- «Это ваш долг, вы – воины королевства, его опора, щит и меч! Поэтому смело сражайтесь и дохните просто так», - один из культиваторов неплохо спародировал любимую фразу коменданта.
- Ага! Ему-то все равно – как только кто-нибудь доберется до третьего ранга, так теплое местечко в гвардии короля уже его ждет… Не нужно отрабатывать сорок лет, как остальным культиваторам. А на нас ему плевать, несмотря на его речи!
- Ничего-ничего… рано или поздно – мы все изменим. И вот тогда наступил лучшая, справедливая жизнь. За братство!
- За братство!
Семь пиал синхронно взметнулись вверх…
Три недели для Эрвина пролетели, словно один миг. Не обращая внимание ни на что, он культивировал, погрузившись в это занятие полностью, до предела. Сознание настолько привыкло к постоянной боли от роста энергоканалов, что в какой-то момент юноша почти перестал замечать ее. Она стала несущественной. И, конечно, по мере того, как росли энергоканалы, расыпались прахом ядра силы. Сначала первое, потом второе, третье… десятое… тринадцатое… Казалось, уже давно должно было все закончится… но почему-то энергоканалы, чем ближе к коже – тем медленней росли, потребляя на все то же расстояние больше и больше энергии. В какой-то момент Эрвин начал боятся, что ему не хватит ядер силы. И он так и не сделает последний, решительный шаг. Его тело все еще не выздоровело, так что рассчитывать на него, для продолжения классической культивации не стоило. В последние несколько дней даже началось ухудшение и так неважного самочувствия – стало еще тяжелее двигаться, периодически появлялись волны боли в костях, тяжесть в голове, а сердце начинало стучать, будто сумасшедшее. Юноша, и до того не отличавшийся плотным телосложением, начал стремительно худеть, появились синяки под глазами, отчетливо выступили вены. Очевидно, силы, которые Эрвин тратил на культивацию, оказались «последней соломинкой», отобрав у него шансы на естественное излечение. Обитатели лечебницы втихую уже делали ставки, через сколько дней Эрвин умрет. На его выздоровление никто даже не рассчитывал…
… Пятнадцатое, последнее ядро силы уже изрядно потускнело. Энергоканалы в районе туловища, и головы, давно проросли к коже. В ногах и руках – тоже. Оставались последние несколько миллиметров, чтобы довести их в пальцах рук и ног – как самые дальние от даньтяня. Жалкие крохи!
Тряпка под спиной Эрвина полностью пропотела, да и одежда была мокрой. Тело юноши периодически сотрясала дрожь. Несколько человек, увидев это, малодушно отвернулись – мало кто хочет смотреть, как умирает человек…
Последние миллиметры энергоканалов соединились с кожей в конечностях. Эрвин, задыхаясь, открыл рот. Тяжелое дыхание с трудом успокаивалось. Немного отдышавшись, юноша в последний раз погрузился в работу с аурой. Сейчас все решиться – и зависит это от последнего шага. Он или станет настоящим культиватором, или умрет, потому что организм уже не выдерживал…
Глубокий выдох. Разноцветные, едва заметные прожилки энергии сплетались в фантастические узоры, точно повторяя контуры тела – картина, к которой Эрвин привык давным-давно. Теперь все это еще и пронизывалось едва заметными энергоканалами, начинавшимися из даньтяня, расходясь по всему организму.
Вдох. Одновременно с этим Эрвин потянул сквозь новообразовавшиеся энергоканалы внешнюю энергию, которая витала в воздухе. В этот момент вокруг юноши начал искажаться воздух, и повеяло каким-то холодом.
Старик-лекарь пораженно замер, уставившись на Эрвина. Постепенно все, кто в этот момент находился в лечебнице, бросили свои дела, и уставились на происходящее.
- Что… что происходит?
- Парни! Смотрите!
- Что это?!
В этот момент старик-лекарь противно захихикал. После чего вполне отчетливо пробормотал:
- Впервые в жизни вижу такого идиота. Если выживет – очень везучего идиота. Так вот почему он не выздоравливал…
Покачав головой, он продолжил свой путь куда-то наружу. А больные все еще наблюдали:
- Эй! Так что с ним?
Старик повернул голову, не останавливаясь:
- Этот дурень пытается стать культиватором. Прямо сейчас.
Услышав это, больные взорвались эмоциями:
- Охренеть! Так вот как это выглядит! Никогда не видел, как становятся культиваторами.
- Парень-то хитрюга! Мы все думали, что он вот-вот загнется, а он…
- Азартный какой. Я бы так не решился…
- Это же сколько он здоровья отдал, чтобы попытаться стать культиватором?!
- Нет-нет-нет! Я поспорил, что он откинет копыта сегодня, до заката! Это что ж теперь получается, я проиграю?!
- А я тебе говорил! Ставить на смерть – плохо. Вот через жадность тебя духи и накажут…
… Тем временем Эрвин продолжал бороться. Втянуть энергию снаружи – это оказалось довольно просто. Но гораздо сложнее сбалансировать ее. Стоило начать заполнять даньтян, как часть втянутой энергии преобразовывалась в какую-то иную форму, более «тяжелую» и, как это не странно – «едкую». Она хаотично плавала внутри даньтяня. Но когда эта новая форма коснулась стенок даньтяня – их начало корежить и разъедать. Влиять напрямую на нее не выходило, но зато Эрвину была подконтрольна внешняя энергия, которой он обволакивал новую агрессивную форму, удерживая ее в центре даньтяня. При этом более агрессивная, внутренняя постепенно проедала внешнюю, делая ее своей частью. И на какую-то долю менялась и сама.
Потихоньку масса новой энергии становилась все больше и больше, а Эрвин обливался потом, стараясь удерживать ее по центру с помощью прослойки подконтрольной ему энергии. Пока в один момент вся эта масса не мигнула, вспышкой расходясь по всему организму. От болевого шока Эрвин потерял концентрацию. Все, что он после этого чувствовал – это волны тепла, расходившиеся из его даньтяня. От этих волн перехватывало дыхание, но при этом юноша ощущал себя все лучше и лучше. Поняв, что это значит, Эрвин наконец-то расслабился… и моментально заснул. Перенапряжение последних часов использовало все ментальные силы, которые у него еще оставались, так что он провалился в глубочайший сон. Юноша не слышал, как его звали, и даже тормошили. Все это было бесполезно…
Но при этом десятки сцен откуда-то из глубин души начали всплывать в его памяти, разбуженные потоком энергии:
… Маленький, темноволосый мальчик на фоне роскошной спальни разглядывал себя в зеркало. Тоненькие ручки и ножки, детские, округлые черты лица, и четкая татуировка белого лотоса с двумя золотыми лепестками на правом виске. Все как обычно.
Мальчик высунул язык, показывая его отражению. Потом пальцами
