Кодекс Охотника. Книга XI - Олег Сапфир
— Кто тебе ее продал? — осторожно поинтересовались они у меня.
— Не знаю, — пожал плечами. — Он не назвал мне своего имени. Могу только сказать, что он высокий, рыжий, и в очках.
Они сразу сообразили, о ком я говорю, и отобрав у меня еду, помчались разбираться.
Рыжий получил по шапке знатно, ему сломали нос. А все почему? Потому что он уже раньше проворачивал такие дела. Это Шнырька нашел в его личном деле, в кабинете у местного управляющего, где у него было досье на каждого человека.
Рыжий — работник камер, который любил предоставлять разные услуги, если ему что-то перепадет от самого заключенного, в обход других местных структур.
Как я могу наблюдать за происходящими событиями, у этой банды день сегодня так себе…
После того, как разобрались с Рыжим, они снова вернулись ко мне, и стали настойчиво угрожать перевести им все мои средства. Я врубил испуганного мальчишку, и промямлил, что не уверен, одобрит ли банк перевод на два миллиона. От такой суммы у них прямо слюни потекли, и они довольно переглянулись. Тут я понял, что моя судьба в их глазах предрешена.
Мужики достали свои клинки, и вошли в мою камеру, отворив дверь. Конечно, легко угрожать парню в камере, где не работает магия. Да только она у меня работала. Не могла камера сдержать весь мой Дар. Она вообще не предназначена для сдерживание Дара Душелова.
Правда, я ее так и не использовал, мне хватило призвать из кольца свою Аквилу, и с веселой улыбкой «потанцевать» с клинком.
Двое пытались сбежать, но куда там. На входе уже стоял волчара, который перегрыз им глотки. Дальше снова уборка слаймом, и я занялся добычей информацией. Достали! Я тут сижу и разведываю все, а они ходят и мне мешают.
Если вначале мой план был прост — выбраться отсюда, и завалив всех участников банды, покинуть это место, забрав немного ценностей из тех, которые легко можно было унести. Сейчас же все изменилось. За время, что здесь сижу, я получаю много разведданных от Шнырьки. Можно было и без них обойтись, но не стоит. Для начала мне интересно было покопаться в личных делах. Они многое мне раскрыли о настоящем положении дел. Практически, здесь все являются криминальными элементами, а значит, я могу провести зачистку без мучений совести и прочего. Совесть… Интересно, она еще жива у меня?
Помимо личных дел, здесь было множество помещений, и большая часть из них была неизвестна даже местным. Кстати, здесь находилось три Разлома под землей, это из тех, что Шнырька успел найти. Если коротко, тут ситуация, похожая на мое имение, очень много обширных лазов под землей. Думаю, раньше здесь могла стоять крепость сильного и древнего Рода или база какого-то Ордена.
После того, как некоторая картина мне была уже понятна, я принялся думать, что дальше делать. Можно пойти нахрапом и просто всех убить, но тогда есть большой шанс, что многие сбегут. А мне не нужно лишнее внимание, наоборот, мне нужно, как можно быстрее все сделать. Для начала я отправил еще одно сообщение через Шнырьку, но уже для Анны. В нем я дал указание ей скупить всю землю под этими складами, и как можно дальше вокруг. Не знаю, сколько это стоит, но главное — заявку подать, а позже приеду и переведу на счет деньги, которые еще найду здесь, да и уже нашел.
Сейчас в моем кольце был миллион, и много разной информации. Сразу три Рода крышевали эту банду, и не последние Рода, из числа приближенных к Императорской Семье. А еще те, с которыми они сотрудничали, и кто бы мог подумать, из каких они стран. Коронат, Драконы и Монголы.
Вышел из камеры, и оставил там только свою иллюзию. А на потолке посадил десяток летучих мышей, и пятерку долбодятлов. Кислотного слизня тоже оставил, он в углу спрятался, за бочкой с водой.
Направился я к лестничной клетке, которой мало кто пользовался, но мне именно она нужна была. Там осторожно спустился по лестнице на минус третий этаж, который сейчас был слегка подтоплен. Воды было по колено, и причина в этом кривые руки местных, которые едва-едва провели себе водопровод, но нормально доделать это не смогли.
Ходить по воде мне не хотелось, а потому пришлось призвать парочку водных слаймов, отправив их впитывать все в себя. Они быстро справились, ведь воды в них может влезть очень много.
У меня, кстати, даже появилась идея отправить армию слаймов на Байкал и посмотреть, получиться ли у них его осушить. Тогда Шнырька смог бы лучше там все исследовать, и набрать всяких полезных потерянных вещей. Кто знает, сколько там еще можно найти артефактов.
Слаймы справились со своей миссией, и теперь я относительно по сухому прошел в нужное мне помещение. Встал перед еще одной артефактной дверью, которая находилась между двумя статуями. Что примечательно, эти статуи изображали не людей, а гномов. Один гном с киркой и каской, в которой магический кристалл освещал путь, а второй с секирой наперевес.
— Удивительно… Какие же здесь глупые люди…
После личного осмотра статуи я ужаснулся, насколько легко оказалось можно найти нечто уникальное. Статуя шахтера была самой обычной, а вот боевого гнома нет… далеко нет. Это был артефакт, в котором находилась живая душа. Статуя была подключена к артефактной двери. При неправильной комбинации она оживет, и тогда бедолаг ждет нечто ужасное.
При всем этот артефактный гном не был простой работой. В нем стояли саморасширяющиеся накопители, которые со временем становились только больше. Очень редкая штука, даже в моем мире. Их невозможно было создать руками человека, а только матушка-природа знала секрет таковых, и иногда их находили при разрабатывании породы в старых шахтах.
Полагаю, что этот боевой гном сделан не в этом мире. У него нет хозяина, и никаких привязок. Он был подключен варварским методом на реагировании одного действия. Выдал ошибку в пароле… и умер.
— Какой же красавец! — не мог нарадоваться я этому огромному красавцу, высотой не менее трех метров.
Захотелось вдруг ударить по нему, и проверить на крепость, но не стал этого делать. Вдруг и на этот случай есть программа. А я не знаю, насколько он силен, возможно, даже на уровне Абсолюта, за все те века, которые он простоял без дела, и прокачивал через себя энергию.
Подошел к статуе, и приложил руку к его пьедесталу, после того, как Аквилой нанес себе порез.
