Пятое правило дворянина - Александр Герда

— Есть у меня мыслишка баронство себе выхлопотать, — погладил себя по животу Фомин. — А без капитала я кто? Босяк с большой дороги. Ну есть у меня пара ресторанов и торговый центр, так оно все не то. Не солидно. Завод — другое дело. Можно развернуться при желании. Ты не думай, я уже пошерстил этот вопрос. Есть кому за меня слово замолвить. Так что не ссы, — Фома наклонился и панибратски хлопнул маркиза по плечу. — Скоро тоже дворянином стану, а там глядишь и дочурку твою сосватаю. Как тебе мыслишка?

У Гаврилы Осиповича помутнело в глазах. Неужели это с ним сейчас и в самом деле происходит? Как так вышло?

— Ну что, ваше сиятельство, по сто грамм за уговор?

* * *

Великое княжество Московское.

Москва.

Главное управление тайной канцелярии.

— Такая вот история, Леонид, — сказал Бестужев, закончив свой рассказ. — Теперь хочу послушать тебя.

Сказать, что Верховцев был удивлен, это значит слишком исказить реальное положение вещей. Больше всего ему не понравился разговор Владимира Михайловича с графом Владыкиным. Ну и присутствие Бирюкова во всей этой истории его не радовало.

Леонид Александрович вытер рукой выступившие на лбу капельки пота и озадаченно посмотрел на приятеля.

— Что тебе сказать, Георгий Васильевич, — пожал он плечами. — Бред сивой кобылы вся эта история.

— Уверен?

— Абсолютно. Неужели я бы не знал, если бы Соколов затевал что-то подобное? — нахмурился Верховцев. Все-таки я у него начальник службы безопасности, а не дворник. — А если я был в курсе, то выходит и сам принимал непосредственное участие.

— Вот я и думаю, что ты должен был бы знать об этом, — в глазах Бестужева читалось явное облегчение. То, что его старый приятель здесь ни при чем, это радовало. — Ну, если это не так, значит...

— Значит это зачем-то нужно Ворону и Бирюкову, — закончил за него Леонид Александрович.

— Мысли глубже, Леня, не обязательно им двоим. Здесь еще фигурирует несколько личностей, которые заинтересованы в том, чтобы отвести Соколова на плаху, — сказал Бестужев. — Пока ты сюда ехал, я уже перебрал массу вариантов и изучил кучу информации.

— И что можешь сказать?

— Слишком широкий круг заинтересованных лиц, чтобы говорить о ком-то конкретно. Это мог быть кто угодно из этих всех прекрасных парней — и Теряев, и Салтыков, и Ворон..., — усмехнулся Георгий Васильевич. — Должен сказать, что юный Соколов большой молодец, всем успел жизнь попортить. Единственный человек, который выбивается из всей этой массы — это Бирюков. Он никаким образом напрямую не взаимодействовал с Владимиром и видимых поводов сводить счеты с ним у него нет.

— Ну да, вот только он большой любитель за кого-нибудь похлопотать при случае, так что этот господин запросто может представлять чьи-то интересы.

— Это есть, — не стал спорить Бестужев. — Порфирий Григорьевич еще та гнида. Нравится ему рыбку в мутной водичке ловить.

Немного помолчали. Глава тайной канцелярии вздохнул, подошел к окну и задумчиво произнес:

— Вот только... Разговор меня этот смущает, Леня. Откуда-то он появился, верно? Я своим спецам отдал, разбираются, но уже и без них ясно, что даже если подделка, то очень уж качественная. Такой тяжелый якорь и корабль потопить может, ты это понимаешь?

— Понимаю, — кивнул Верховцев. — Мне он тоже не нравится. Как и присутствие Бирюкова во всей этой истории. Этот парень в маленькой игре участвовать не будет...

— Да и так ясно, что игра идет по-крупному, слишком уж знатные фамилии участвуют. Здесь придется попотеть.

— Что делать будешь?

— Работать буду, Леня. Ну а ты мне будешь помогать, — ответил Бестужев и вернулся в свое кресло. — Для начала арестуем Соколова.

— Интересная мысль, — усмехнулся Леонид Александрович. — Ты серьезно?

— Вполне, — ответил ему приятель. — Или ты думал Николай Александрович ему путевку в Кисловодск выпишет?

— Нет, но...

— Погоди, не пыли, — махнул рукой Бестужев. — Слушай дальше. В Бутырку его никто не повезет, не переживай. Но в передвижениях ограничим — нечего ему по Москве кататься. Во-первых, Император так хочет. Во-вторых, так лучше — если против него играют, значит им спокойнее будет, когда узнают, что виконт под домашним арестом. А если так, то и нам работать будет легче.

Он посмотрел тяжелым взглядом на Верховцева и нахмурился.

— Смотри, Леня — сейчас на твое слово только надеюсь и честь свою дворянскую на чашу весов ставлю. Если ты мне врешь, во снах к тебе приходить буду и глотку грызть.

— Слово дворянина, — не отвел глаз Леонид Александрович. — Мальчишка не виновен. Во всяком случае, мне об этом ни черта не известно.

— Хорошо, — кивнул Бестужев. — Ступай. Я тебе через часик позвоню, покалякаем еще.

Верховцев встал с кресла, пожал приятелю руку и вышел из кабинета. Глава тайной канцелярии нажал на кнопку в столе и в кабинет тут же вошла его помощница.

— Слушаю вас, Георгий Васильевич.

— Где Демидов? Я же сказал, чтобы срочно ко мне летел.

— Так он в приемной уже пятнадцать минут трется, — ответила Дарья. — Про свои подвиги мне рассказывает. Надоел уже.

— Зови сюда.

Девушка вышла и вскоре в кабинет вошел рослый мужчина, глядя на которого можно было с уверенностью сказать, что он умел не только кирпичи крушить, но если потребуется, то и бетонный столб перешибет.

— Ваше сиятельство, по вашему приказанию прибыл, — отрапортовал он и замер по стойке смирно.

Глядя на это Бестужев усмехнулся. Не зря он Демидова все-таки своим заместителем хочет поставить, хитрый чертяка. Вот и сейчас — все по уставу, мало ли в каком настроении Георгий Васильевич. Почву стервец прощупывает.

— Расслабься, Никита Данилович, — он указал на кресло, в котором совсем недавно сидел Верховцев. — Дело у меня к тебе. Важное и совершенно секретное, как ты понимаешь.

— Так у нас других и не бывает, Георгий Васильевич, — ответил Демидов, пытаясь разместиться в узком для него кресле.

— Ты давай не скалься, не в цирке. Для начала запиши несколько имен и фамилий, — Никита Данилович открыл небольшой блокнот и щелкнул ручкой. — Первая.