Похоть Inc. Том 4 - Андрей Валерьевич Степанов
— А вот я не верю в историю про невидимку! — рассердился Лазарь. — Люди-хамелеоны, тоже мне. Может, Корпорация и придумала что-то новенькое, но дело не в этом сейчас. Я говорю про то, что тебе надлежит войти к нам.
— Да ради чего, я не понимаю! — воскликнул я.
А сам уже лихорадочно соображал, ловушка это или новый шанс что-то сделать. Жажда чего-то нового, мощного, сильного — я даже не мог нормально слов подобрать — толкала согласиться.
Но утренние размышления тоже оставили свой след. И то, что я не очень доверял ни Похоть Inc., ни Лазарю в целом, тоже тянуло меня назад.
Победило желание новизны.
— Согласен, — выдал я, подумав всего лишь пару секунд.
Глава 28
— Вот и молодец, — тут же ласково улыбнулся Лазарь. — Это именно то, чего мы все так долго ждали.
— Э-э, стоп… — я отчаянно закрутился на месте, потому что заметил приближающихся людей, но через миг они уже замерли.
— Как скажешь, — Лазарь принял свой привычный облик, побелев до старца. То, что его прежняя одежда ему совершенно не подходила, его теперь совершенно не беспокоила.
— Что, опять срез? — я поморщился, когда заметил, что люди действительно не двигаются.
— Именно. Начинаешь видеть и чувствовать мир так же, как его видим мы. И это очень хорошо.
— Хорошо, но… — робко начал я, продолжая всматриваться в людей. Молодая пара, наверняка туристы.
— Что «но»? — теперь Лазарь не выдавал ни спешки, ни агрессии, когда злился из-за моей истории про невидимку. — Что тебя до сих пор беспокоит?
— То, что нас здесь могут найти, например, — высказал я первую мысль и тут же добавил: — а еще то, что это же наверняка требует много сил.
— Переживаешь? — по-доброму усмехнулся Лазарь. — Ничего такого в этом нет. Ты научишься. Все поймешь. Но твое поведение сейчас делает твою персону для меня более понятной. Да, ты все еще человек.
— Разумеется, я все еще человек!
— Нет, Рома, ты — суккуб. Человек умер, — изобразив горечь на лице, Лазарь подошел чуть ближе. — Вот Джон умер, как суккуб. Тут спору нет.
— Просто потому, что ты это чувствуешь, хотя сам даже не видел, как его убили? — я скорее уточнил, чем спросил, потому что немало очевидного в этой ситуации было и без ответа Лазаря.
— Да, — отозвался старец. — Но теперь ты готов занять его место.
— Готов ли?
— Ты сам согласился. Значит — готов. Твои возможности более чем достаточны. И хотя ты слишком неопытен и порой опасно наивен, я бы вполне мог стать твоим учителем, чтобы устранить все лишнее. Огранить алмаз, если тебе так будет понятнее.
— Убрать остатки человечности? — полюбопытствовал я.
— Именно.
— Но ведь ты же не лишен ее, — сделав пару шагов в сторону Лазаря, я внимательно посмотрел на его лицо. Обычный старик. Морщинистое лицо, благодушная улыбка.
— А ты думаешь, что люди, лишенные человечности, сразу же получают заточенные зубы и оскал, как у акулы? Ну что ты. Не порти впечатление о себе. В этом мире маньяки улыбаются, когда убивают и насилуют, а узаконенные наказания различного вида заставляют радоваться тех, кто приводит их в исполнение.
— Узаконенные наказания?
— Кто-то же считает себя выше остальных, имея возможность убивать. Казнить. Ну, так, к примеру. Не будем углубляться в детали.
— Давай ты еще скажешь, что мир прогнил.
— Не скажу. Мир никогда не гнил — он всегда оставался таким же диким, как и сейчас.
— Лазарь, — осторожно заметил я. — Тебя понесло в какую-то философию.
— Без нее порой нельзя найти ответ на важные вопросы.
— Ага, — уже не скрывая сарказма, ответил я. — Кто мы. Зачем мы здесь — и прочее.
— А ты предпочитаешь не знать?
— Да, — уверенно отозвался я. — Точно знаю, что ничего хорошего в этом нет. Хотя бы по той причине, что через четыре миллиарда лет Солнце взорвется и все, что делали люди, превратится в пыль. А даже если не взорвется — как только людей не станет, меньше, чем за сто лет половина, если все, что было создано, исчезнет. Перестанет существовать.
— И тогда зачем жить? — Лазарь ловко перехватил инициативу, заставив меня отвечать на вопрос, который я сам не очень хотел задавать себе. Но все же иногда задавал.
— Ради удовольствия? Ради новой жизни? А зачем, если удовольствие остается в памяти и стирается со временем, а новая жизнь обречена.
— Ох ты ж, как загнул. А что, если я скажу тебе, что Корпорация ведет разработки сверхлюдей?
— Я думал, что там все предпочитают снизу, — пробормотал я.
— Шутка засчитана. Не думай, что у меня нет чувства юмора.
— Ну, ладно. Допустим, это так. Пусть делают. В чем проблема? К тому же это лишь слова, и я не очень-то им верю.
— То есть, ты мне не доверяешь? — Лазарь снова по-отечески улыбнулся, демонстрируя не по-старчески белоснежные зубы.
— Верю в определенной степени, — уточнил я. — Во-первых…
— Вот объяснять не надо, меня твоя позиция более чем устраивает. Немного веришь — уже хорошо. На данном этапе нашего с тобой сотрудничества мне не нужно большего.
— Тебе не нужно. Но я не хотел бы расставаться со своей человечностью.
— Ты боишься перестать чувствовать, да? — старик подошел ближе к перилам, оперся на них и посмотрел вдаль. — А что вообще делает человека человеком, м?
Я замялся. Но Лазарь терпеливо ждал, пока я соберусь с мыслями.
— Так может и нет ничего такого, что выделяло бы человека среди прочей живности? — медленно произнес я, не чувствуя правоты в своих словах. Ведь как же: человек вершина всего! А тут такая крамола.
— Неплохо, — кивнул Лазарь. — Очень даже. Я ожидал от тебя другого ответа, но ты меня порадовал.
— Какого, например? — по спине пробежал холодок, потому что я воспринял ответ старика, как ненужное подтверждение моей правоты.
— Что ты будешь искать то, чего нет. Например, многие любят говорить о мыслях. Инстинктах. Целях в жизни. Вот ты сам сказал, что у человека есть цель — жизнь ради жизни. Такая же, как и у животных. А если он изберет себе любую другую, не заведет потомства, что дальше? Забвение?
— Так и с потомством ждет забвение. Я, например, никогда не знал никого дальше прадеда,
