Охота на нечисть - Алекс Рудин
— Я была совсем маленькой, когда родители погибли, — грустно сказала Глашка. — Я маму совсем не помню. Отец служил в дружине воеводы Ивана Свирепого. Вместе с ним и погиб на Проклятой охоте. А мама через год заболела и умерла.
Воевода Иван Свирепый? Это имя показалось мне знакомым. Где я его слышал?
В памяти всплыл кирпичный подвал. Юргис, литвин в смешной войлочной шапке связывает мне руки и говорит кому-то:
«Иваново семя! Отец его таким же зверем был. Не щадил ни своих, ни чужих. Довмонт обрадуется, что мы Иванова сына поймали».
Охренеть! Это что получается? Есть шанс, что я — сын воеводы?
Да ни хрена не получается, Немой! Ты — сирота помоечный. И врагов у тебя — как у помоечного кота. Тот же княжич спит и видит, как бы тебя грохнуть.
Глашка передёрнула плечами.
— Холодно, — пожаловалась она. — Пойдём быстрее.
Мы прибавили шагу, торопясь выйти на городскую площадь. Пустынная улица вдруг показалась особенно тёмной.
За спиной послышался глухой стук копыт по деревянной мостовой. Мы обернулись. Глашка невольно прижалась ко мне.
Глава 13:
Потусторонние жители
Из-за угла рысью выехали несколько всадников. Они подскакали ближе, и я узнал княжича и ещё четверых парней из младшей дружины. Все они были на хороших лошадях и пьяные в хлам. Видно, устали искать огненную змею и хорошенько отдохнули в кабаке.
Вспомни говно — вот и оно, бля!
— А, Немой! — сказал княжич, мутно ухмыляясь. — Вот это встреча! Девку подцепил? Одной мало было, да?
Мы с Глашкой прижались к забору. Всадники окружили нас и принялись теснить лошадьми.
— Что вам надо? — не выдержала Глашка. — Отвяжитесь от нас!
— Ух ты, какая злая! — оскалился княжич. — Ну что, Немой? Будем делиться? Я тебе свою девку одолжил — теперь ты мне свою одолжишь. Всем нам. Это по справедливости. Да, Мишаня?
Круглолицый Мишаня весело улыбнулся.
— Конечно, княже! Ты первый, а мы за тобой!
У меня мгновенно созрел план стычки. Прыгнуть между лошадей, стащить Мишаню с седла, выхватить у него из-за пояса нож. А там — по обстоятельствам!
Мишаня будто услышал мои мысли — чуть подался назад и повернул коня боком, крепко держа поводья.
— Иди сюда! — поманил княжич Глашку. — Если сама разденешься — мы Немого не убьём. И тебя отпустим, чуть попозже.
Глашка отшатнулась. Я почувствовал её страх, словно свой собственный.
Холодный, тяжёлый страх.
То, что надо, вдруг понял я.
Страх волнами шёл из Глашки. Я мысленно поймал его и тоненькой струйкой направил прямо между лошадиных копыт на пустой пятачок улицы позади всадников.
Рука Глашки перестала дрожать. Княжич тоже почувствовал перемену и нахмурился.
Да он же паук, бля! Ему нужен этот страх жертвы, он без него жить не может. Потому и Эйнаса лупил за конюшней. А сначала наверняка вот так же пугал и наслаждался.
— Ну, давай! — ласково сказал княжич Глашке. — Снимай сарафан. Тебе будет хорошо, очень хорошо.
Я внимательно посмотрел на княжича. Он не отрывал взгляд от Глашки, гипнотизируя её. И это было мне на руку.
Нет, дело не в наслаждении. Херня в том, что он сам боится. Ему нужен чужой страх, чтобы заглушить свой.
На одно очень долгое мгновение я стал княжичем. Я понял, каково это — бояться лошади. Ведь она может больно лягнуть копытом, или взбрыкнуть и выбросить из седла.
А страшный Фома? Он запросто спорит с отцом, а княжича гоняет, как простого дружинника. И смотрит так сурово, что язык от страха прилипает к нёбу.
Сытин. Проклятый колдун! Он опутал отца своими тихими словами. А если он скажет, что Михаил недостоин быть князем?
Мать. Она ещё не старая, может родить отцу другого сына. Маленьких всегда любят больше. И что тогда делать Михаилу?
Литвины. Рано или поздно с ними придётся воевать. А если в бою рубанут саблей и отрубят руку, или ногу? Ведь это пиздец, как больно! Это страшно!
А в глубине пугливой душонки стояло самое ужасное — чёрная тень князя Ивана. Что, если он не погиб? Ведь тело так и не нашли. Если он вернётся — всё пропало!
Уголки моих губ дрогнули в сочувственной улыбке. Я вытаскивал из княжича страх, словно скользкую нитку из огромного колючего клубка. Позади лошадей уже клубилось бесформенное чёрное облако.
Я мысленно уплотнил это облако и начал спокойно, не спеша, придавать ему нужную форму.
Княжич заметил мою улыбку.
— Скалишься, сука! — прошипел он наклонясь с лошади ко мне. — Думаешь, я шучу? Мы трахнем твою девку прямо у тебя на глазах. Потом убьём её. И только после этого убьём тебя. И никто ничего не узнает. Знаешь, сколько в Старгороде разбойников? Мы поймаем их, и они во всём признаются. А потом палач заживо разрубит их на куски.
Глаза княжича побелели. Рот кривился, по подбородку текла слюна.
Бля, да ты реально страшный! Давай-давай, нагнетай!
Я добавил свой страх в чёрную фигуру, стоящую посреди улицы. Ростом она уже была вдвое выше обычного человека. Широченные плечи, короткая толстая шея и маленькая лысая голова с выпученными глазами. Заглядение!
Пора подумать об оружии. Меч? Может, плазмоган? Да ну, на хер! Если он начнёт шмалять — половина Старгорода выгорит к херам. Есть идея получше. Но на неё надо много страха.
Я поглядел на приятелей княжича. А вы ведь тоже боитесь, парни! Боитесь своего ипанутого предводителя. Боитесь, что однажды он перегнёт палку. Но папаня его отмажет, а вас сделает крайними. Давайте сюда ваши страхи! Дядя Немой найдёт им применение.
Вот, теперь всё, как надо! Пора включать.
Я беззвучно пошевелил губами.
Чёрная фигура, сжала в правой руке огромный молот, тряхнула им и голосом сержанта Кнайпа проревела:
— Это что за блядская херня? Пьяные на службе?
Кони испуганно заржали. Мишаня, пригнувшись к седлу, попытался прорваться мимо сержанта. Небрежный удар молота впечатал его в забор. Лошадь рухнула набок, потом поднялась и галопом понеслась прочь.
Ещё одна лошадь, увидев сержанта, взбрыкнула задом. Не ожидавший такой подлянки дружинник вылетел из седла. Сержант взмахнул молотом, словно теннисной ракеткой.
Херак!
Второе тело с хрустом ударилось в забор и повисло.
— Мамочки! — еле слышно прошептала Глашка.
Я похлопал её по руке.
— Упор лёжа принять! — орал сержант, размахивая молотом.
Уцелевшая тройка во главе с княжичем мгновенно соскочила с коней и распласталась на мостовой.
— Раз! Два! Три! — неторопливо считал сержант. — Эй, ты! Сгибай руки, или я
