Феномен (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич

- Видимо кто-то вас вынес из палаты, врачи сообщили, что самостоятельно передвигаться вы не можете. Вас обнаружили на пустой квартире. Жительница нижней квартиры страдает бессонницей и слышала постукивание шарканье наверху, сообщила управдому, тот и проверил, найдя вас. На тот момент вас уже искали, поэтому ввернули в палату и поставили охрану от повторного похищения.

- Вы лжёте.

- Почему? - удивился капитан. - Всё так и было.

- Про моё освобождение лжёте. Знаком мне был один парень, его в изнасиловании обвинили, хотя он этого не совершал, но его отец обвинениям поверил, долго бил по промежности, отбив всё. Сапогами. Потом разобрались… Так вот, у того парня яйца размеров как у быка были, распухли. У меня чуть меньше, опухоль спадает, но у того парня опухоль спадать начала дня чрез три после избиения, а уменьшились и того через две недели. Поэтому я могу сказать, били меня долго, и по саму сокровенному, и в последний раз не ранее чем четыре дня назад.

- Хм, верно. Избивать человека без сознания им не интересно было, но приходили к вам в подвал, пинали, вдруг очнётесь? Вас освободили за день до похищения из этой палаты.

- Ясно. Мехлис что? Он был в допросной, когда меня бить начали.

- Это невозможно, товарищ Мехлис был в другом месте.

- Что видел то и говорю. Своим глазам я верю больше чем вашим лживым словам.

- Кстати, об этом, товарищ генерал. Сами понимаете, что события произошедшие неприятны, но о них нужно молчать. Сейчас война, не до обид. Попрошу подписать акт о неразглашении.

Когда тот мне подал акт, я харкнул на бумагу. Не очень получилось, больше на гипс на груди попало, но и на бумагу тоже.

- В следующий раз в рожу тебе плюну с такими предложениями.

- Не то чтобы я это ожидал, но получил ещё на руки приказ о молчании. Вот он.

Дав мне изучать бумагу, подписи Шапошникова и Жукова, после чего убрал приказ в свою планшетку. После этого поинтересовался:

- Свежие сведенья по фронтам хотите знать?

- Нет, ничего нового я там не услышу. Немцы наступают, наши бегут.

- Выздоравливайте, - сказал капитан, чуть помедлив, видимо я попал в самую точку. Тот начал собираться, но тут задумался и спросил:

- А что с тем парнем, избитым отцом?

- Разорвал с семьёй все связи, сменил фамилию и жил самостоятельно. Правильный паренёк.

Козырнув, тот дошёл до двери, я провожал его взглядом, но остановил вопросом:

- Только здание Политуправления сгорело? Больше ничего?

- Да, только здание сгорело, - сразу насторожился тот, и уходить не торопился, напряжённо изучая меня, но я разговор уже закончил, стал задумчив изучать потолок.

Дверь закрылась, я глянул, капитан уже исчез. Ну намёк я ему дал, что это ещё не всё, пусть думает, что следующим будет.

Следующие дни так и потянулись, я постепенно восстанавливался, опухоли спадали, яйца уменьшались. Врачи вполне справно работали, часто заглядывали. Вставать мне не разрешили, а лежать на спине, пролежни накапливать, не хотелось, приходилось на правый бок поворачиваться. Осторожно, из-за рёбер. Газеты я получал, летели дни за днём, конечно сведеньям в газетах после цензуры веры нет, но хоть примерно представлял, что происходит. После моих действия под Минском и Могилёвым, тут ещё Кулик напортачил, с сильным запозданием немцы всё же вышли к Смоленску. Месяц городские бои шли, но в конце сентября, окружив две армии там, пошли дальше и захлопнули огромный котёл вокруг киевской группировки советских войск. Юго-Западный фронт практически полностью оказался в котле и дорога на Москву оказалась свободной. Крым блокирован, на перешейке бои идут. История как-то не особо поменялась, хотя немцев мы набили больше. Резервы немцы сильно истощили, все использовали, поэтому думаю сил дойти до Москвы им не хватит. Вот так у меня сняли гипс, разрешили ходить с палочкой, а до выписки ещё далеко, было пятнадцатое октября, два дня как узнал о киевском котле, когда меня пригласили проехать куда-то. Кстати, неделю назад посещал стоматологический кабинет. Теперь у меня железные хваталки, но покрашены жёлтым цветом, под золото. Повреждения щёк изнутри уже заросли, теперь хоть мясо есть можно. Только мягкое, челюсть-то сломана была, мне теперь мягкое долго есть. Супы, кашки и фрукты. А так забавно было троллить врачей и медсестёр. За палатой приглядывали, это ясно, поэтому, когда утром дежурная медсестра зашла, проверить меня, на следующий день после ухода капитана, то у меня на тумбочке стояла корзина с южными фруктами, дыня была, арбуз небольшой, мандарины, персики и виноград. Я сделал удивлённое лицо, мол, откуда мне знать, что там в изголовье? Я не вижу. Вслух поблагодарил бойцов, что забоятся о своём командире, угостил медсестру и вот так раз в две недели появлялась новая корзина. Я не жадничал, угощал девчат.

Сегодня пятнадцатое октября, как я уже говорил, после обеда, накинув шинель на плечи, в больничном костюме ходил по весеннему парку, раскланиваясь с другими пациентами. Листья жёлтые, уже почти все опали, холодно, но ветра нет, пар изо рта выдыхаю, в принципе, для прогулки время самое то. На ногах только обрезанные валенки, на галоши похожи, но гулять можно, подморозило всё, именно тут меня нашли два командира, в шинелях, все перевитые ремнями. Армейцы были, капитан и лейтенант.

- Товарищ генерал, - козырнул один. - Нам приказано доставить вас в управление.

- Вам приказано, вы и выполняйте, а я гуляю.

Я же неделю учусь заново говорить, привыкнув шепелявить, как-то не сразу перестроился, заимев искусственные зубы. Да и после того как их установил, дважды женщину-стоматолога посещал, царапали некоторые места язык и щёки. Машинкой та убрала проблемы, сейчас пока нормально. Хотя всё равно жёсткое не рекомендуется есть, всё те же супы, каши, второе из мягкого, то же пюре картофельное. Вот так развернувшись, я продолжил прогулку, приготовив пистолет, если что, буду стрелять на поражение, но к кобурам те не потянулись, и пошли за мной и капитан начал канючить, что ему приказали, и он должен выполнить.

- Смирно! - гаркнул я, и как те вытянулись, приказал. - Документы.

Изучая книжицы, похоже настоящие, а так армейцы, оба из Генштаба. Вот и поинтересовался:

- Кто вызвал? Что надо?

- Мы не знаем, товарищ генерал. Приказал дежурный, и мы и выехали к вам.

- Вот узнаете, тогда и приезжайте. С приказом. В последнее время я сильно недоверчив к таким вызовам. Свободны.

Только я вернулся в палату, нарисовался знакомый капитан из ГБ. Два месяца его не видел. С момента как очнулся в палате после неудавшегося побега. У меня как раз процедуры начинались, к массажисту собирался, поэтому после стука в дверь, опознав капитана, велел ему:

- Заходи. Только быстро давай, у меня процедуры.

- Вчера вечером был убит комиссар Мехлис. Крупнокалиберная пуля буквально разорвала его на части.

- Ай-яй-яй, - покачал я головой с безучастным тоном. - Ещё какие приятные новости есть?

- Товарищ генерал, я понимаю вашу ненависть к товарищу Мехлису, но проявите хотя бы чуточку сострадания.

- К человеку бы проявил, а к этому… Зачем пришёл? Только порадовать или ещё чего есть мне сказать?

- Идёт следствие, и я считаю, что вы причастны к убийству комиссара. Да, у вас алиби, животом в туалете маялись, фрукты мыть нужно, но приказать исполнить такое задание вы могли.

- Будут доказательства, приходи, а сейчас, пошёл вон, - велел я, а когда тот взялся за ручку двери, спросил. - Только Мехлис, больше никого?

- Товарищ комиссар стоял на широкой лестнице с товарищами маршалами, Ворошиловым и Тимошенко, пуля, разбив витражное стекло, попала в комиссара, забрызгав всё вокруг, и вылетела через другой окно, с другой стороны здания. Мы нашли пулю, с трудом, но нашли. Это была пуля патрона неизвестного образца, калибр двадцать миллиметров, эксперты ещё изучают.

- Свободны, капитан.

Вообще это было финское противотанковое ружьё, эпизодически те применяли их против нашей бронетехники в Финскую, да и то по причине малого количества, к началу этой войны их уже немало было в финской армии. Это ружьё из прошлого мира, я изменил приклад, мощную оптику поставил, ствол новый, работал с помощью него по бандеровцам. Очень морально давит, когда рядом человек взрывается кровавыми брызгами и ошмётками. Хотя бандеровцев людьми называть, это против природы пойти. Вот, снова пригодилось. Ну и намёк всём вокруг, что все мы люди, все умереть можем. Нарываюсь? Ну конечно нарываюсь, и осознанно. А так пару раз с животом маялся для виду, пришлось туалете посидеть, для алиби, и в день акции сообщив, что снова прихватило, успел сбегать, пристрелить гада, про совещание в Генштабе мне было известно, и вернуться. Меньше часа потратил. А то что я не закончил, это факт. Рожи тех что меня на аэродроме встречали, тех что били, я запомнил, буду искать. Не одно дело, даже благое, не должно оставаться безнаказанным. Поэтому, скорее всего те посыльные из армейцев, были именно по этой причине, кровавый душ маршалам не понравился, им указали кто может быть виноват, вот и вызвали. Странно что не конвой отправили. Причина почему нарываюсь, а чтобы меня убили. Вот такая простая причина. Второе перерождение дало понять, что есть шанс и на третье, а я не хочу жить инвалидом, отбитые внутренности, восемнадцать переломанных костей, зубы не мои, задыхаюсь пройдя десять метров, частые головокружения, из меня сделали инвалида и существовать в таком виде я не хотел. Пусть пока выздоравливал, с каждым днём становилось легче, крови в моче почти нет, но я хочу молодое тело. Ладно хоть не импотентом стал, заработало месяц назад, а вот смогу иметь детей или нет, теперь уже и не знаю. В прошлой жизни мне повезло, реально повезло. Пятерых настрогал, четыре от Светы и Лады, и одного от законной супруги. Ах да, я же шестнадцать лет как женат был на момент гибели. Как-то по душе пришлась, комфортно мне с ней было, так и жили.