Книга Трех (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

Я постарался вспомнить, но ничего подобного в памяти не всплыло. Поэтому отрицательно помотал головой.

— Вооот! — протянул Димон и для верности поднял палец вверх, призывая наш высокий потолок с люстрой в свидетели. — А они есть. Почему я говорил, что ко мне в имение не сунутся? Чтобы напасть на дом хорошего мага надо быть обвешанным с ног до головы разной защитой. Или быть попросту невменяемым. У благородных же не имения, а неприступные крепости.

— Ты забываешь одну простую вещь. Если это все так, как говорит Мишка и мои прапра действительно были аристократами, они не умели чародействовать. Поэтому о какой защите идет речь?

— О магической. Самой обычной. Представь, что ты Маугли. Маленький мальчик без когтей и острых клыков посреди диких хищников. Думаю, ты точно захочешь обзавестись «железным зубом». Аналогия понятна?

Я кивнул.

— Маугли это из Киплинга, — начал по доброте душевной объяснять Рамику Мишка. — А «железный зуб»…

— Да знаю я, кинжал, — ответил тот. — Я помню. Мультик смотрел.

— Что у вас опять происходит? — с нотками легкой истерики в голосе, спросил Зайцев.

Он как раз замер на пороге, не решаясь зайти. Как только благородный узнал нас получше, то понял одну простую истину — если мы собираемся вместе, то явно последует какой-нибудь факап. И надо сказать, он был недалек от истины.

— Леха, да все нормально. Вот письмо из дома пришло? — мельком показал я конверт и сразу же убрал его в пространственный карман. Ненароком прочитает еще. — Просто, собрались, обсуждаем то да се.

— Ну ладно, — сделал вид, что поверил Зайцев. Видно, тот перфоманс с окровавленным Димоном произвел на него довольно сильное впечатление. А в отговорку, что Байков испытывал новый амулет, он не поверил. Кстати, об амулетах.

— Дима, можно тебя на минутку? — уволок я Байкова в сторону. — Тот артефакт, который ты сделал на основе моего заклинания. В общем, я хочу его оставить. Практика показала, что он довольно эффективен от мелких пакостников. Димон, как договариваться будем? Во сколько ты артефакт оцениваешь? У меня одиннадцать монет. Еще две будет через несколько дней, когда стипендию дадут.

Байков лишь на мгновение посмотрел на меня со странным выражением лица. Было там что-то с нотками удивления и возмущения одновременно. А потом ответил спокойно, как умел только он.

— В девять золотых терновских монет. Ровно столько, сколько я потратил. Да не смотри ты на меня, не думал же, что я буду на тебе наживаться? Мне надо было посмотреть, как проявит себя артефакт. Получится ли сделать устойчивую структуру поля. Все вышло. Важно другое, что теперь?

Я достал монеты, отсчитал нужное количество, чуть поколебался и отдал все.

— В конце месяца со стипендии пару кину. И с Рамиля стрясу. Теперь нам надо сделать еще парочку. Для привлечения в наше дело как их… инвесторов, вот. Так сказать, для наглядности.

— И кому ты собрался это все продавать? Точнее, через кого.

— А вот это самое интересное, — я стал говорить еще тише.

Димон слушал по-разному. Сначала он категорично мотал головой. Потом хмурился. Следом принялся покусывать губу. Но в конечном итоге согласно кивнул.

— Допустим. Только меня он воспринимать всерьез не будет. Придется тебе договариваться.

— Ты артефакты делай, а с этим проблем не возникнет. Осталось еще только разобраться с треклятым письмом.

Как выяснилось следующим утром, Конклав не стал откладывать дело в долгий ящик. И решил разобраться сам. Я привычно сходил на медитацию, на которой теперь присутствовал Якут. К слову, ничем особенным наставник не помогал. Лишь сидел рядом и смотрел, как я пыжусь. А у меня вообще ничего не получалось. Такое ощущение, что в прошлый раз все случилось из-за странного пограничного состояния недосыпа. Это мне что, постоянно так себя изводить?

Уставший (уже с утра) и недовольный, я брел к флигелю, чтобы переодеться на завтрак, как у главного корпуса заметил Козловича с каким-то чудаковатым магом. Роста он был среднего, в потертом пиджаке с высокими плечами. На голове оказался напялен котелок, вроде тех, которые показывают в фильмах про Шерлока Холмса. Из под него торчали космы непослушных, похожих на солому волос. А на ногах красовались крепкие кожаные туфли с потертыми круглыми носами. Заметив выходящего из леса меня, Козлович поднял руку и помахал. Пришлось подходить.

— Доброе утро, Максим, — приветствовал куратор.

— Здрасьте, Викентий Палыч, — протянул я.

— К тебе прибыл человек из Конклава. По поводу…

— Если позволите, я сам, — вмешался незнакомец. — Алекс Юдин, Комитет ведения учета благородных семей, к вашим услугами, — поклонился он. — Я по поводу вашего письма.

— Понимаете в чем дело… — начал было я, собираясь рассказать о своеволии Мишки.

— Понимаю. Признаться, ваш случай чрезвычайно уникальный. Простите за каламбур, — хихикнул Юдин. — Нам пришлось даже связываться с министром. Итак…

Тип из Конклава в странных башмаках и не менее странной шляпе приосанился, придав своему лицу максимально торжественное выражение. Козлович при этом не смог сдержать улыбку. Я бы тоже посмеялся, если бы не волновался, как девица на выданье.

— Уважаемый господин Кузнецов, по вашему запросу проведена начальная фамильная проверка. Данные, которыми обладает Комитет ведения учета благородных семей не позволяют с полной уверенностью свидетельствовать о вашей принадлежности к благородному роду Кузнецовых. Посему необходима проверка дополнительная. Для данной процедуры руководству школы имени Льва Преображенского, далее Терново, направлено сопроводительное письмо…

— Да, да, письмо, — перебил этого словоохотливого персонажа Козлович, показав мне лист форматом А4 с разноцветной печатью. — В общем, Максим, сегодня ты поступаешь в распоряжение господина Юдина для полного прояснения ситуации.

Прояснение ситуации? Значит, по доступным данным я не благородный. Но этот Алекс почему-то на всякий случай обратился ко мне непосредственно как «уважаемый господин». Весело утро начинается. Неужели Мишка действительно прав был? Я благородный. Даже не верится. Наверное, стоило произнести это вслух раз сто. Представляю лицо Куракина, когда он узнает. Хотя, Юдин говорил, что сначала надо что-то дополнительно проверить.

— Прошу следовать за мной, — сказал он.

— Мне бы переодеться, — сделал я слабую попытку. — И завтрак еще.

— Дело не требует отлагательств, — удивился моей несознательности Юдин. — Речь идет о признании в благородстве. А вы о завтраке.

Даже Козлович укоризненно покачал головой. Мол, Макс, ты чего? А ничего. Это все, конечно, хорошо, но копаться в генеалогии на пустой желудок удовольствие сомнительное. Однако я кивнул и последовал за Алексом. И куда? Ясное дело, что к Дому Чудес.

Комитетчик (как называл Байков всех конклавовцев) без умолку трещал, будто боялся тишины как огня. А я тем временем следил, куда именно мы идем. Ага, миновали коридор, выбрались на лестницу. Второй или третий этаж? Все-таки третий.

Юдин удивил. Я рассчитывал, что мы направимся в сторону известной мне комнаты. Но Алекс прошел дальше, смахнул невидимую пыль с таблички, которую я раньше не замечал и на которой прочитал «Только для сотрудников Конклава» и открыл дверь длинным ключом с множеством зубьев. Внутри крохотного помещения, по понятным причинам, ничего не было.

— Обычно мы не выбираемся никуда из своего архива, — рассказывал он, закрывая на ключ за нами дверь. — Последний раз Семен Петрович три года назад в Санкт-Петербург ездил за документами. И то, на поезде, как немощный. У нас силу лишний раз не используешь, устанешь бумаги и отчеты потом заполнять.

Теперь я рассмотрел его получше. Не как немощный, как маг. Волшебник-воздушник, черновой. Одиннадцатого ранга, по-другому. А лет ему на вид далеко за тридцать. Застыл, так сказать, в развитии. Хотя может, и изначально силы было не особо много.

— А мне вон чего дали, — достал он кристалл на шнурке. Ага, видел я такой у Байкова. «Батарейка» с силой, если своей энергии не хватит. — Неслыханное дело, скажу я вам. Ну те-с, готовы?