Дэвид Дрейк - Кризис
— Капитан — Навигационному отделу, — произнес он. — Срочно. Мы переходим в полный автоматический режим на ближайшие час-два. Подтверждение.
— Так точно, полный автоматический, сэр.
— Переключитесь и ожидайте дальнейших распоряжений.
— Сэр!!! — послышался перепуганный тенорок за спиной Берлинга.
— Внимание! — разнеслось по всем закоулкам корабля. — Внимание! Приготовиться к ускорению перед гиперпространственным маневром. По местам! Всем свободным от несения вахтенной службы занять места в кубриках!
Из коридора донесся топот множества ног — экипаж бросился к своим приборам и механизмам. По корпусу корабля прошла пронизывающая дрожь, извещающая о том, что включились главные двигатели. Внутри корабля возникли невидимые и неощутимые поля, призванные уменьшить воздействие ускорения на аппаратуру и живые организмы. «Целестия» ринулась вперед.
На борту ощущалось легкое напряжение: экипаж не понимал, что происходит. Распоряжения «по боевым постам» не поступало, значит, это не боевая тревога или что-то в том же роде. Команде оставалось только вслепую гадать, что задумал Старикан на сей раз. Неужели возвращаемся на базу? За исключением технического отдела, все получили только смутную и неопределенную информацию о готовящейся миссии. Простор для всевозможных домыслов был полный.
Внезапный вопль:
— Ты хочешь таранить его, да?!
Берлинг развернулся в кресле и увидел перед собой стеклянные от ужаса глаза старпома.
— Что еще? — спросил он.
— Но это же сумасшествие! Мы все погибнем!!!
— Да, — поднялся Берлинг с кресла. — Весьма сожалею, но другого выбора у нас нет. Это произойдет мгновенно, никто ничего не почувствует.
Мак-Клеллан уставился на капитана, по телу его пробежала дрожь, рот приоткрылся.
Прежде чем он успел произнести хоть что-то, Берлинг продолжил:
— Мы наберем необходимую скорость, затем войдем в подпространство, догоним снаряд, вновь вернемся в трехмерное пространство в расчетной точке и столкнемся с объектом с почти равной скоростью, но с большой составляющей, нормальной к его траектории. Соответствующая компонента момента, которую мы сможем передать снаряду, будет составлять только несколько десятимиллионных от его собственной, но этого будет вполне достаточно, чтобы непоправимо сбить его с курса. Правда, едва-едва: снаряд пройдет на минимальном расстоянии от Вердеи, примерно в одном планетном диаметре. Но это лишь в том случае, если мы будем действовать, не медля ни секунды. Угловое отклонение будет столь малым, что потребуется не менее одного светового дня, чтобы накопилось безопасное линейное отклонение от курса.
— Безопасное?!! — только и смог выдавить из себя Мак-Клеллан.
Берлинг положил руку на плечо помощника.
— Мужчина умирает для того, чтобы остальные могли жить. — В его голосе не было никакой теплоты или доверительности; слова были сказаны чисто механически.
— Но вы же говорили, что все вернутся на базу…
— Я хотел сказать: «возможно». Кроме того, завтра Флот вполне может потерять и саму базу.
Мак-Клеллан застыл на месте. Его речь была суровой, но спокойной и ровной:
— Крайняя цена. И ведь не было ни одного враждебного акта целых пятнадцать лет.
Берлинг кивнул в ответ:
— Я часто удивлялся, почему они не попробуют вышвырнуть нас оттуда.
— И с нашей стороны тоже никаких действий, кроме разве что обычных патрулей и обычного военного производства. Разумна ли подобная жертва? Дредноут, способный вести бой в одиночку, с запасами боеприпасов, топлива и расходных материалов на многие годы, опытная и слаженная команда, которую заменить будет просто некем… Что подумает Высшее Командование?
— К сожалению, — сказал Берлинг, — у нас нет времени на консультации с Адмиралтейством.
— Но хотя бы с собственной командой? — вспыхнул Мак-Клеллан. — Вы приговорили всех к смерти, даже не позаботившись сообщить им об этом.
— Я полагаю, что это никому не поможет лучше выполнить свой долг.
— Или боитесь, что они не захотят последовать за вами?
— На корабле я командир, мистер.
Мак-Клеллан застыл на фоне звездного неба. Корабль звенел все громче и сильнее.
— Я полагаю, что экипаж имеет такое право, — сказал он после паузы, длившейся несколько ударов сердца.
— Возможно, — согласился Берлинг. — Я задам вопрос после совещания.
— Право — право не выполнять незаконный приказ.
— Мы не имеем права допустить катастрофу. Снаряд нужно остановить во что бы то ни стало.
— Если командир корабля очевидно некомпетентен или сошел с ума, подчиненные обязаны заменить его. — Мак-Клеллан мгновенно развернулся на каблуках и оказался на другом конце рубки.
— Стой! — закричал Берлинг.
Мак-Клеллан обернулся. Слезы, хлынувшие у него из глаз, заблестели на изможденных щеках.
— Сэр, это — преступление, — запинаясь, проговорил он. — Я должен. Пусть трибунал рассудит нас.
— Стой! — повторил Берлинг. — Это приказ.
Мак-Клеллан потянулся к двери.
Берлинг одним прыжком подскочил к нему, крепко сжал его руку и развернул помощника к себе лицом.
— Боишься за свою жизнь?
— Да. А вы разве нет? За Фрэнси, Томми, Алису, но больше всего я боюсь за корабль. Я уверен, что нельзя жертвовать ТАКИМ Кораблем. Вы понимаете, сколько он значит… для Флота, для всего Альянса, наконец… Пожалуйста, сэр, остановитесь.
Мощная рука Вердикта дрогнула, и Мак-Клеллан зашатался. Берлинг освободил его руку и произнес громовым голосом:
— Ты останешься здесь, рядом со мной! Или я должен вызвать охрану?
Мак-Клеллан сунул руку в карман. Выдернув из него складной нож, он рывком высвободил лезвие. Широкий стальной клинок недобро сверкнул.
— Не посмеете! — с вызовом сказал он. — Я ухожу. До тех пор, пока вы не сотрете навигационную программу. — По мере того как корабль все больше и больше отклонялся от курса, звезды перемещались из одного конца обзорного экрана в другой. — Нет? — произнес он. — Ну что же, мои друзья-офицеры помогут вам. — Он глянул на нож, покачал головой и вновь двинулся к двери. — Надеюсь, они не захотят крайностей. Прощайте! Я был счастлив служить под вашим командованием — вплоть до этого момента.
Дверь открылась, и старпом шагнул вперед.
Берлинг разогнулся, словно сжатая пружина. Его левая рука обхватила шею Мак-Клеллана и крепко сомкнулась в замок, а правая железной хваткой сжала запястье руки, державшей оружие.
Изо рта Мак-Клеллана струйкой потекла кровь; он выронил нож. Берлинг ослабил захват, и Мак-Клеллан в агонии повалился на пол. Берлинг склонился над ним, положил ладонь на грудь и прижался губами к его губам. Сердце помощника перестало биться, и он растянулся с открытыми глазами и ртом.
Берлинг поднялся на ноги. Ссутулившись и беспомощно опустив руки, он смотрел вниз.
— Мне очень жаль, — с трудом проговорил он. — Я не хотел этого. Хотя… чуть раньше, чуть позже — какая разница? — Он оттащил тело в рубку, жестом приказал двери закрыться и опустился в кресло.
— Капитан — Техническому отделу, — произнес он в интерком. — Закрытая связь.
На экране появилось лицо Пикавея.
— Похоже, мы с вами неплохо управляем кораблем, — сказал Берлинг. — Подготовьте пучок на Вердею. Прежде чем мы уйдем в подпространство, я обязан поставить их в известность о случившемся и о принятом нами решении.
— С-слушаюсь, сэр.
— Когда вы подготовите канал для меня, отключитесь от него сами. Мне необходимо передать всю информацию, всю до последних деталей. Кто знает, что еще может им пригодиться? Некоторые детали должны остаться конфиденциальными.
— Даже от нас, сэр?
— Да. Но если ваши товарищи захотят передать мне краткие сообщения — для своих семей или еще кому-нибудь, — я включу их в сообщение.
— Спасибо, — сухо улыбнулся Пикавей. — Сделаем. Morituri te salutamus.[2]
— Как ваши ребята восприняли все это? — спросил Берлинг.
— Нормально, — ответил Пикавей. — Мы сидим у себя, в лаборатории, говорим, думаем, молимся…
Берлинг улыбнулся кончиками губ.
— Отлично. Надеюсь, мне можно будет присоединиться к вашей компании.
— Сэр, — неожиданно произнес Пикавей, — мне кажется, что остальные должны знать о принятом решении. Они заслуживают этого.
— Я подумаю, — заверил его Берлинг. — Возможно, вы правы. Я сообщу об этом позднее. — Когда отступать будет поздно, — подумал он.
Пикавей понял командира.
— Спасибо, сэр, — сказал он. — И… еще одно…
— Говори, сынок.
— Для нас было бы… вы бы нас очень поддержали, если бы произнесли несколько слов.
Берлинг тяжело вздохнул.
— Я ведь не оратор… Ну ладно, пусть даже это повредит нам, дайте мне большой экран.
