Стивен Кинг - Бегущий человек
— Впереди танки, — внезапно вырвалось у нее. В голосе слышались истеричные нотки. — Ты можешь себе такое представить? Ты можешь… — Она расплакалась.
Ричардс подождал, пока она немного успокоится. Потом спросил:
— В каком мы городе?
— У-у-уинтерпорт, так написано на указателе. Я не могу! Не могу ждать, пока они откроют огонь! Не могу!
— Хорошо.
Она моргнула, тряхнула головой, словно хотела прочистить мозги.
— Что?
— Останавливайся. Вылезай.
— Но они тебя у…
— Да. Зато больше не будет крови. У них достаточно огневой мощи, чтобы превратить меня и машину в пар.
— Ты лжешь. Ты убьешь меня.
Револьвер, зажатый между колен, упал на пол. Застыл на резиновом коврике.
— Мне бы сейчас «травки», — вздохнула она. — Господи, как хочется расслабиться. Почему ты не дождался следующей машины? Господи! Господи!
Ричардс начал смеяться. Смеялся, хотя каждый вдох болью отдавался в боку. Он закрыл глаза и смеялся, пока по щекам не потекли слезы.
— Холодно здесь с разбитым стеклом, — заметила она. — Включи печку.
В сгущающихся сумерках ее лицо превратилось в бледное пятно.
…Минус 037, отсчет идет…
— Мы в Дерри, — объявила она.
На улицах толпился народ. Люди свисали с крыш, заполняли балконы и веранды, освобожденные от летней мебели. Они ели сандвичи и жареных кур.
— Есть указатели аэропорта?
— Да. Я им следую. Они просто закроют въездные ворота.
— Если закроют, я вновь пригрожу, что убью тебя.
— Ты собираешься угнать самолет?
— Попытаюсь.
— Не сможешь.
— Ты, несомненно, права.
Они повернули направо, потом налево. Динамики требовали от толпы податься назад, разойтись.
— Она действительно твоя жена? Та женщина, которую показывали в программе?
— Да. Ее зовут Шейла. Нашей дочери, Кэти, восемнадцать месяцев. Она заболела гриппом. Может, сейчас она уже поправляется. Потому-то я и полез в это дело.
Мимо пролетел вертолет, отбрасывая на шоссе огромную тень. Громовой голос приказал Ричардсу остановить пневмокар и выпустить женщину. Когда он улетел, женщина заговорила первой:
— Твоя жена выглядела совершеннейшей шлюхой. Нельзя же так опускаться.
— Фотография сфабрикована, — бесстрастно ответил Ричардс.
— Они идут на такое?
— Как видишь.
— Аэропорт. Мы приближаемся.
— Ворота закрыты?
— Подожди… не разберу… открыты, но блокированы. Танком. Пушка нацелена на нас.
— Остановись в тридцати футах.
Пневмокар медленно крался по четырехполосной трассе меж стоящих по обочинам патрульных машин и ревущей толпы. Над воротами висел огромный щит: АЭРОПОРТ «ВОЙТ». Женщина видела циклопический, находящийся под высоким напряжением забор, уходящий в обе стороны от ворот. Впереди, на бетонном возвышении, разделявшем дорогу надвое, стояла будка контрольно-пропускного пункта. А за будкой расположился перекрывший ворота танк А-62, при необходимости стрелявший атомными снарядами мощностью двести пятьдесят килотонн. Далее разбегающиеся дорожки вели к различным терминалам, за которыми скрывались взлетно-посадочные полосы. А главенствовала над всем огромная, как уэллсовская боевая машина марсиан, диспетчерская вышка. Лучи скатывающегося к горизонту солнца полыхали на тонированных стеклах. Сотрудники аэропорта и пассажиры толпились на ближайшей к воротам автостоянке. Полиция с трудом сдерживала их напор. Послышался мощный, низкий рев. Амелия увидела, как «Локхид/Джи-Эй суперберд» начал подъем, разогнавшись по невидимой от ворот взлетной полосе.
— РИЧАРДС!
Амелия подпрыгнула, испуганно посмотрела на него. Он небрежно махнул рукой. Мол, все в порядке, ма. Я всего лишь умираю.
— ВЪЕЗД НА ТЕРРИТОРИЮ АЭРОПОРТА ТЕБЕ ЗАПРЕЩЕН! — вещал многократно усиленный техникой голос. — ОТПУСТИ ЖЕНЩИНУ. ВЫХОДИ ИЗ МАШИНЫ.
— Что теперь? — спросила она. — Это тупик. Они лишь дождутся, пока…
— Давай надавим на них еще. Думаю, они прогнутся. Высунься. Скажи, что я ранен и не в себе. Скажи, что я хочу сдаться воздушной полиции.
— Ты действительно хочешь?
— Воздушная полиция не подчиняется ни штату, ни государству. По соглашению с ООН от 1995 года это международная организация. Вроде бы ходили слухи о том, что тебе гарантирована амнистия, если сдаешься им. Все равно что попасть на «Свободную парковку», играя в «Монополию». Разумеется, чушь собачья. Они передадут тебя Охотникам, а Охотники потащат к стенке.
Ее передернуло.
— Но, возможно, они думают, что я в это верю. Или убедил себя в том, что в это можно поверить. Высунись и скажи им.
Она высунулась, и Ричардс напрягся. Если «трагическому инциденту» суждено произойти, то сейчас самое время. Ее голова и верхняя часть тела открыты тысячам нацеленных на них стволов. Достаточно один раз нажать на спусковой крючок, и весь фарс тут же закончится.
— Бен Ричардс хочет сдаться воздушной полиции! — прокричала Амелия. — Он дважды ранен. — Она в ужасе глянула на Ричардса, ее голос сорвался на фальцет. — Он совсем обезумел, и я так его боюсь… пожалуйста… пожалуйста… ПОЖАЛУЙСТА!
Камеры записывали все, посылая в прямой эфир каждое ее слово, каждый жест. В течение секунд малейшее изменение выражения ее лица становилось достоянием зрителей всей Северной Америки и половины планеты. Ричардса это вполне устраивало. Более чем. Ричардс почувствовал, как гулко забилось сердце. Он знал, что в нем просыпается надежда.
Крик души Амелии какое-то время оставался без ответа. За будкой КПП шло интенсивное обсуждение ситуации.
— Очень хорошо, — прошептал Ричардс.
Она искоса взглянула на него.
— Думаешь, трудно притвориться испуганной? Мы не в одной лодке, что бы ты там ни думал. Но я хочу, чтобы ты спасся.
Ричардс впервые обратил внимание, как совершенна ее грудь, обтянутая черно-зеленой блузой. Совершенна и, пожалуй, желанна.
Впереди загремело, заклацало. Амелия громко вскрикнула.
— Это танк, — поспешил успокоить ее Ричардс. — Все нормально. Всего лишь танк.
— Он отъезжает, — воскликнула она. — Они решили пропустить нас.
— РИЧАРДС! СЛЕДУЙТЕ К СТОЯНКЕ ШЕСТНАДЦАТЬ. ВОЗДУШНАЯ ПОЛИЦИЯ БУДЕТ ЖДАТЬ ВАС ТАМ, ЧТОБЫ ВЫ МОГЛИ ЕЙ СДАТЬСЯ!
— Хорошо, — кивнул он. — Тронулись. Когда отъедем на полмили от ворот, остановись.
— Твоими стараниями меня все-таки убьют, — обреченно молвила она.
Пневмокар приподнялся на четыре дюйма над асфальтом и поплыл к воротам. Ричардс весь подобрался, ожидая, что за воротами притаились Охотники, чтобы броситься на него, но они проехали без помех. Асфальтированная дорога вела их к терминалам. Стрела с цифрами над ней указывала, как добраться до стояночных мест 16–20.
Там его поджидали копы, укрывшись за желтыми заграждениями.
Ричардс понимал, что при первом же подозрительном движении они разнесут пневмокар в клочья.
— Остановись, — приказал он, и она тут же нажала на педаль тормоза.
Реакция последовала незамедлительно.
— РИЧАРДС! ПРОДОЛЖАЙТЕ ДВИЖЕНИЕ К СТОЯНКЕ ШЕСТНАДЦАТЬ!
— Скажи им, что мне нужен мегафон, — прошептал Ричардс. — Пусть они оставят его в двадцати ярдах от пневмокара. Я хочу поговорить с ними.
Она прокричала требование Ричардса, и они замерли в ожидании. Вскоре мужчина в синей униформе выбежал на дорогу и положил мегафон в двадцати ярдах от пневмокара. Выпрямился во весь рост, постоял, помня о том, что сейчас его видят пятьсот миллионов людей, потом ретировался за заграждения.
— Вперед, — скомандовал Ричардс.
Они подползли к мегафону. Когда водительская дверца поравнялась с ним, Амелия открыла ее, подняла мегафон, втащила в кабину. Красно-белый. С эмблемой «Джи-Эй».
— Отлично. Далеко до основного корпуса?
Она прищурилась.
— С четверть мили.
— А от стоянки шестнадцать?
— Вполовину меньше.
— Хорошо. Очень хорошо. Превосходно. — Он почувствовал, что непроизвольно кусает губы, постарался взять себя в руки. Болела голова. Кровь кипела от избытка адреналина. — Едем дальше. Остановишься у въезда на стоянку шестнадцать.
— А что потом?
Он безрадостно улыбнулся.
— Потом? Потом будет последний и решительный бой Бенджамина Ричардса.
…Минус 036, отсчет идет…
Когда она остановила пневмокар у въезда на стоянку 16, ответ не заставил себя ждать.
— ПРОДОЛЖАЙТЕ ДВИЖЕНИЕ, — потребовал динамик. — ВОЗДУШНАЯ ПОЛИЦИЯ ОЖИДАЕТ В ТЕРМИНАЛЕ.
Ричардс впервые поднес мегафон ко рту.
— ДЕСЯТЬ МИНУТ. МНЕ НАДО ПОДУМАТЬ.
Наступила тишина.
— Разве ты не понимаешь, что подталкиваешь их к убийству? — сдавленным голосом спросила она.
Он хохотнул.
— Им понятно, что я намерен их провести. Они только не знают как.
