Сергей Ким - Легенды Чёрной скалы
– Не надо.
Эрсте приставила пистолет к моей голове, одной рукой вытирая кровь из разбитой губы.
– Ты его защищаешь? – искренне удивился я.
– Он мой брат.
– Он дерьмо.
– Он не перестанет быть моим братом.
– Но может просто перестать быть, – философски заметила подошедшая Гаджет, наставляя свой пистолет на Маргарет. – Или ты можешь перестать быть. Опусти ствол, это всё слишком глупо даже для меня.
Эрсте достала второй пистолет и в ответ направила его на Иви.
На несколько секунд мы замерли в шатком равновесии. Одно неверное движение и…
Безумец хрюкнул, а затем в голос заржал, вскидывая оба своих пистолета-пулемёта и нацеливая их на нас.
– Ааааа, ни хрена прикол!.. Бум! И вы все покойники! А-ха-ха-ха!..
– Достаточно, – послышался голос Сёрта. – По крайней мере, пока что. Опустите оружие.
Я помедлил, но «зиг-зауэр» убрал. Моему примеру последовали и Эрсте с Эвелин. Цвайте грубо двинул меня плечом и отошёл в сторону, бросив напоследок злобный взгляд.
– Я с тобой ещё разберусь, – прошипел Йоганн.
– Всегда к вашем услугам, – гнусаво произнёс я.
– Слабаки, – послышался презрительный голос Голема. – Вы обнажили оружие, но не пустили его в ход. Стыд! Трижды стыд! Срам, позор и поношение вам! Ваши смерти были бы угодны Госпоже ДоаАААААААА!..
Здоровяк неожиданно взвыл не своим голосом, рухнул на колени и схватился за голову.
– Нет! Достаточно! Уйди! Прочь! – орал Голем, раскачиваясь из стороны в сторону. – Прочь из моей головы! Я не хочу!..
Он рухнул лицом на землю, съёжился и затих.
– Что с ним? – опасливо произнесла Феникс, нервно сжимая в руках свой автомат.
– Не стоит лезть в логово чужих демонов – разберитесь сначала со своими, – бесстрастно заметил Сёрт. – Мистер Ли.
– Д-да? – кое-как выдавил из себя Эдгар?
– Ваши повязки.
– Мне… У меня только две… Я снял их с тех двоих, что убила Эрсте и… И всё.
– В таком случае, мистер Ли, у вас есть ещё… – Сёрт сделал короткую паузу. – Восемь минут. Найдите ещё три повязки, иначе умрёте. Зеро, если он не справится – убей его. Это будет концом вашего текущего задания.
Мы все умрём, но кто-то раньше.Я же – никогда.Приказ исполнен будет.
Я скосил взгляд, но не на побледневшего Эдгара, а на стоящих чуть в сторонке белобрысых близнецов.
Пожалуй, я не буду жалеть, если Йоганн покинет наши ряды как можно раньше. Я даже могу в этом поспособствовать… И как Эрсте его только терпит? Будь у меня такой брат, я бы…
А что я? Ничего ведь я бы и не сделал иного. Брат же всё-таки… Хотя и говнюк порядочный.
Я нашарил в кармане лишнюю бандитскую повязку, молча бросил её Эдгару, а сам зашагал к открытому лифту. Гаджет хмыкнула, тоже выудила из кармана лишнюю повязку, швырнула её и зашагала следом за мной. Остальные тоже двинулись к лифту, но уже без всяких проявлений милосердия. Либо не могли ничем помочь, либо просто не хотели.
Отпущенные Эдгару минуты истекали, но лишь стоял и дрожал, глядя на Зеро перед собой. Хотя… Что он вообще мог сделать?
– Ваше время на исходе, мистер Ли, – напомнил стоящий перед лифтом Сёрт. – Зеро!..
Рука убийцы, затянутая в чёрную четырёхпалую перчатку скользнула за спину – к торчащей из ножен пластиковой рукояти меча…
Неожиданно Зеро застыл.
Затаил дыхание и Эдгар. Я тоже невольно замер, как, впрочем, и все остальные. Не сказать, чтобы мне было так уж жалко парня… Вернее, было немного, но я просто ничего не мог поделать. Всё, что было в моих силах – я и так уже сделал. Если же у Эдгара нет сил или воли для того, чтобы выжить… Это его выбор и решение. Человека нельзя заставлять жить – он должен сам этого захотеть. Многие из игроков Кайзеркриг и так уже оказались лучше, чем должны быть по идее… И это плохо. Трудно убить того, кто тебе симпатичен. Хорошо, если дружелюбие… некоторых фальшивое. Но в то же время плохо. И вдвойне плохо, если придётся схлестнуться с той же Гаджет или Эрсте.
Не в этом ли расчет Сёрта? Убить малознакомого человека довольно просто. А вот если многие из нас тут заведут симпатии, то Кайзеркриг уж точно перестанет быть простым мочиловом…
Рука Зеро скользнула вниз – к одному из нагрудных карманов… И вытащила из него ещё одну рваную, запачканную в крови оранжевую повязку, швырнув её Эдгару под ноги.
Убийство – целое искусство.Но красоты не вижу я сейчас.Быть может позже, Эдгар Ли.
Зеро невозмутимо повернулся и вошёл в лифт. Эдгар несколько мгновений тупо таращился, провожая взглядом долговязую чёрную фигуру… А затем нервно расхохотался, постепенно переходя то ли на писк, то ли на лай – парня явно корёжило от пережитого напряжения.
– Однааако… – присвистнула Гаджет, задирая голову, потому как доставала долговязому Зеро едва до плеча. А затем дружелюбно ткнула его кулачком в спину. – А ты не такой жуткий, каким кажешься, камрад.
Ни имени, ни лица.Только лишь инструмент, только оружие.Нет смысла быть ни добрым, ни злым.
– Сёрт, – во многом неожиданно даже для себя произнёс я. – Это цель Кайзеркриг? Создать команду, а затем заставить её пожирать саму себя ради вашей забавы? Я поймал вашу идею?
На меня уставился немигающий стеклянный взгляд. Но сейчас мне чудилась в нём какая-то странная насмешка.
– А кто вам сказал, мистер Блэк, что эту идею вообще можно поймать?
22
Крошечный кусок серого городского неба стиснут стенами домов. Небо – наверху, а я – на дне этого колодца. Я всё так же на дне.
Метрономом скрипят цепями старые качели. На земле скользит тень, тень и на качелях – там мелькает смутный образ. Зыбкая дрожь марева, над раскаленной полуденным зноем землёй. Смешивающаяся горячая и холодная вода, порождающая зону диффузии.
Силуэт отдалённо напоминает человека. Руки, ноги, голова, туловище. Больше ничего конкретного – одна сплошная зыбкая хмарь.
– Думаешь, ты поймал то, что хотел?
А я ничего и не хотел ловить.
– А ответ на вопрос? Думаешь, ты уловил смысл происходящего?
Это ещё один вопрос, на которого не может быть ответа. Продолжение всё тех же «мир полон… чего?» и «что бьётся в тебе?». Это вопросы, ответы на которые не получить сейчас. А когда ответы будут получены, в них уже не будет смысла и необходимости.
– Каждый ответ должен прозвучать вовремя.
Да, именно так.
– Всему свой час, и время всякому делу под небесами. Время родится и время умирать. Время убивать и время исцелять. Разрушать и строить. Плакать и смеяться. Разбрасывать камни и собирать камни. Искать и терять. Хранить и тратить. Молчать и говорить. Любить и ненавидеть. Время войне и время миру. Всему свой час и время всякому делу под небесами…
Камни. Это я знаю. Это Библия. Но есть проблема – я не верю в Бога.
– Хочешь свободы? Не хочешь, чтобы за тебя решал кто-то высший?
Не в этом суть…
– …противны стали мне дела, которые делаются под солнцем.
Да, что-то вроде. Единственное оправдание творящегося в мире – Бога не существует.
– А если это всё – часть плана?
Ну да, глобальный высший замысел… К чёрту такой замысел. Если это правда, то я её не принимаю.
– А как можно не принять правду?
Запросто. Очень легко. Лабораторная крыса может осознать, что она в клетке. Но вряд ли станет любить эту клетку.
– Из клетки можно сбежать. Клетку можно сломать.
Не из всякой. Не всякую.
– И не всякий обитатель клетки должен из неё выходить.
Верно. Иногда стены отделяют не тебя от мира, а мир от тебя.
– Смысл не в том, чтобы узнать, кто в клетке. И смысл не в том, чтобы понять, как открыть клетку…
Я уже знаю. Сейчас будет ещё один вопрос, на который не может быть ответа.
– Может, ты и прав. Но всё же подумай – стоит ли открывать некоторые клетки?
Я открываю глаза.
Интересно, я когда-нибудь смогу снова нормально спать? Дрыхнуть, валяться без задних ног, а не балансировать в зыбком полусне-полубодрствовании. Не в ожидании внезапного подъёма. Не в ожидании.
Я живу, в ожидании чуда,Словно «маузер» в кобуре.Словно я паук в паутине,Словно дерево в пустыне,Словно чёрная лиса в норе.[7]
Вот только чудеса – такая штука, что они могут быть как добрыми, так и злыми… Вот и приходиться быть всё время начеку.
…После возвращения с первой миссии «Кайзеркриг» я, не раздеваясь, просто рухнул на кровь и отрубился на пару часов от усталости. Несмотря ни на что – я не солдат. По двадцать пять часов в сутки воевать не способен, даже после тренировок. Для этого надо не пару месяцев, а пару лет тренироваться. А я последние пару лет учился не драться, а выживать. И, как правило, выжить значит не ввязываться в драки.
