Алан Фостер - Призыв к оружию
Навстречу ему свесилась длинная, сухощавая рука. Он глянул вверх и увидел над собой бакенбарды, клыки и страшноватые кошачьи глаза. Значит, ему хотят помочь взобраться на борт? Отлично. Уилл ухватился за протянутую ему руку.
— Не могу! — сказал солдат Кальдаку. — Я не думал, что он окажется таким тяжелым.
Вулди пришел на помощь своему товарищу. Вдвоем они втащили аборигена на катамаран. Кальдак и Дропак прикрывали своих товарищей на случай неожиданности. Этот абориген мог выкинуть все, что угодно. Надо было быть ко всему готовыми. Слава Богу, ничего не случилось. Капитан знаком отпустил Ватолоя, и тот уплыл к покинутой на время субмарине. Уилл взобрался в кокпит и стал разглядывать своих пленителей. С него обильно капала на пол вода. Они растянулись полукругом. Не иначе, намеревались этим предотвратить вторую возможную попытку побега.
— Только спокойно! — проговорил Уилл, поднимая вверх обе руки. — Больше в воду не полезу, но здесь холодно. Я весь мокрый и мне нужно достать полотенце.
— Пожалуйста.
Уилл с восхищением глянул на вейс.
— Черт возьми, вы отлично говорите по-английски! У меня есть студенты, которых вы смогли бы натаскивать перед экзаменом!
Вейс ответила на комплимент аборигена нахальным встряхиванием своего птичьего хохолка. Затем она повернулась к Кальдаку.
— Он говорит на основном местном языке. Значит, мои первые слова были им поняты. Полагаю, он нас испугался, потому и сбежал.
— Не понимаю! — искренне удивился капитан. — Мы не проявляли себя по отношению к нему враждебно.
— Боюсь, его реакция была основана на нашем внешнем виде.
— Чепуха какая-то! Что в нас такого, чего бы абориген мог испугаться?!
— Я переводчик, а не ксенопсихолог. — После этого вейс снова заговорила по-английски:
— Идите и берите свое «полотенце». И верьте, когда я говорю: мы не хотим причинить вам вреда. И незачем вам было убегать.
— Да? Лично мне думается иначе, вот в чем вся штука. — Это выражение «вот в чем вся штука» прилипло к нему с детства. Он сейчас обратил на это внимание, на него нахлынули воспоминания. Но он быстро опомнился и проговорил вдобавок:
— Дайте мне минутку на то, чтоб обсушиться. А потом… Кстати, чего это вашим э-э… друзьям от меня надо-то?
Он направился в центральную кабину. Его гости (это слово было лучше «пленителей») последовали за ним.
— Просто поговорить, — ответила вейс.
— А, понятно. Откуда вы явились?
На секунду вейс задумалась над тем, как перевести лучше, потом отыскала в местном языке более или менее эквивалентное понятие:
— С Узора.
— С Узора? М-м… Это что, где-то там? — С этими словами он показал пальцем в небо. Вейс вновь тряхнула своим хохолком, не будучи уверенной в том, что абориген правильно растолкует этот жест.
— И вам всего-то только и надо, что поговорить?
Кальдак больше не мог оставаться в стороне. Он приблизился к аборигену. Тот замер, весь напрягшись… Массуд повесил ему на шею транслятор, закрепил на голове наушники, которые автоматически вжались аборигену в уши. Тот постепенно расслабился и даже обнажил свои мелкие зубы.
— Нам надо очень многое рассказать вам, — сказал массуд.
При этих его словах глаза аборигена широко раскрылись, что, очевидно, следовало понимать как знак того, что транслятор работал исправно. Немного поколебавшись и заинтересованно оглядев прибор, болтавшийся у него на шее, абориген стал отвечать. Транслятор тут же перевел его слова на текучий язык массудов:
— Не знаю, что вы там хотите мне рассказать. Меня гораздо больше интересует другое… Как бы вы меня не пристрелили.
— Зачем нам стрелять в вас? — спросила вейс, но поймав на себе раздраженный взгляд командира экспедиции, она потупилась и быстро проговорила на массудском:
— Прошу прощения, капитан, я вовсе не собиралась…
— Ладно. Мне важен результат, а не соблюдение протокола, — ответил тот и вновь повернулся к аборигену. — Нам нужно рассказать вам об Узоре. Об амплитуре и о… — командир сделал паузу, решая, стоит ли сразу так волновать аборигена, и давая время транслятору на перевод. Потом добавил:
— И о многом другом.
— Отлично. — Похоже, лаконичность была в природе этого местного жителя. — Все отлично до тех пор, пока вы не захотите прикончить меня.
— Почему вы так упорствуете в этом некорректном предположении? — спросил Дропак. Он теперь держал пистолет в другой, неповрежденной руке. — Зачем нам убивать вас? Вы разумный. Мы также разумные. Мы только что познакомились. Зачем же мы станем грозить вам оружием?
— Вот и я спрашиваю: зачем? — усмехнулся Уилл и показал Дропаку глазами на его пистолет, все еще направленный на композитора. Массуд, казалось, смутился тем, что абориген поймал его.
— Вы в гневе ударили…
— При чем тут гнев? Я просто испугался.
— Но почему?
Уилл вздохнул.
— Нет, так у нас ничего не получится. — Он снова кивнул Дропаку на его пистолет. — До тех пор, пока вы не уберете куда-нибудь эти свои штуки.
Дропак глянул на командира. Нарочито медленно Кальдак прицепил пистолет обратно на пояс. Его подчиненные последовали примеру командира.
— Так-то оно лучше, — удовлетворенно произнес Уилл.
Он подошел к бельевому шкафу, вытащил полотенце и наскоро вытерся. Он был в двух шагах от штурвала (одно «колесо», как уже было сказано, находилось на палубе, второе здесь, в центральной кабине). Протяни руку и достанешь радиопередатчик или радиотелефон. Но Уилл не стал производить резких движений. Вот если наступит момент, когда эти существа не станут смотреть в его сторону, а еще лучше, если они выйдут за чем-нибудь на палубу…
Вытирая голову, он заговорил:
— Слушайте, я извиняюсь, конечно, за то, что травмировал вас. Кто же знал, что все так выйдет…
Дропак понял, что эти слова адресованы ему.
Кальдак подумал: «Принесение извинений за совершенное насилие! Обнадеживающий знак. Впрочем, выводы делать пока рано».
— Надеюсь, у него будет все в порядке? — обратился композитор к командиру. — Кстати, меня зовут Уилл Дьюлак.
— Двойное имя? — удивилась вейс.
— Да.
— Дропак поправится. Наш медицинский персонал располагает средствами, которые ускорят его выздоровление.
Абориген зачем-то выглянул в иллюминатор.
— Медицинский персонал, говорите? Значит, у вас должен быть вместительный корабль. Вы что же, сели на одном из этих островков?
— Челнок. Экспедиционный корабль расположен на орбите между вашей планетой и вашей непропорционально большой луной. — Кальдак был смущен вопросом аборигена. Как только он начинал думать об этом существе как о восприимчивом, разумном, так тот тут же выдавал свое невежество каким-нибудь глупым вопросом или репликой. Он был сам кладезь противоречий.
— Скажите, — обратился к аборигену Вулди, будучи больше не в силах скрывать свой интерес. — А вы случайно не воин?
— Кто, кто? — улыбаясь, переспросил композитор.
Вулди повторил вопрос, но иначе: транслятор по его просьбе поменял слово «воин», которое абориген, по-видимому, не понял, на его смысловой эквивалент из этого же языка.
— Ах, вы имеете в виду, солдат! — С этими словами абориген опустился на высокий, обитый подушками стул. — Какой там, к чертям собачьим… Интересно, с чего это вы взяли, что я солдат?
— Вы ударили, нанесли повреждение разумному.
— Я же сказал, что испугался. Я не воевал с ним. Когда ваш друг приблизился ко мне, я просто попытался отвести его э-э… руку в сторону. Вот и все. Может, я сделал это немного резко, но, клянусь, у меня и в мыслях не было наносить ему травму!
— Зачем вам было отбрасывать его руку в сторону? И почему вы сделали это так, как сделал бы только солдат?
Уилла начал раздражать этот допрос.
— А вы бы что сделали? Скажете, что не стали бы отбрасывать? — ответил он вопросом на вопрос.
— Разумеется, не стал бы, — тут же ответил Вулди. Он был удивлен самой постановкой вопроса.
— Я еще раз повторяю: я не солдат, — резковато заметил Уилл. — Я музыкант, композитор.
— Мы слышали вашу «музыку», — объявил Кальдак. — Она не пришлась нам по душе.
— Жаль, что еще могу сказать?
В душе Дьюлак и не думал огорчаться этим заявлением. Что могут понимать в настоящей симфонической музыке эти заросшие шерстью?..
Вулди отодвинул транслятор в сторону и обратился к Кальдаку:
— Я смотрел руку Дропака. Если это раса музыкантов и композиторов, то что же будет, если они вдруг согласятся воевать?
— Тут необходимо все терпеливо и тщательно продумать, — предупредил его командир. — Не забывай, что мы имеем дело с единичным аборигеном в узко конкретной обстановке.
Впрочем… Тут командир немножко слукавил. Разве можно было забыть о двух пропавших дистанционных зондах? Ведь, собственно, они и явились побудительным мотивом для появления на поверхности планеты группы контакта?
