Владислав Выставной - Убить зону
Петля согнулся, осел на землю и прикрыл голову руками. То ли ему было стыдно перед товарищами, то ли просто боялся, что бить начнут. Маус нахмурился, почесал подбородок и задумчиво произнес:
— Все это понятно — но почему бандиты не забрали его раньше, еще со Свалки? Сколько он там пролежал?
— Наверное, новую наводку на маячок дали из-за Периметра, — предположил Антонов. — Ведь все информированные бандиты были к тому моменту мертвы — заказчику потребовалось время, чтобы нанять новых.
— Возможно. Но я знаю только одно, — твердо сказал Маус, подкидывая керамический цилиндр на ладони. — Контейнер придется бросить. Иначе и бандиты, и те, кто за ними стоит, так просто с нас не слезут…
— Как это — бросить?! — вскрикнул вдруг Антонов, вырывая контейнер из рук Мауса. — То, что он у нас — это же… это же огромная удача! Вы понимаете?! Понимаете?! Ради него столько людей погибло! Мы просто не имеем права…
Глаза ученого горели лихорадочным огнем, он осматривал контейнер с разных сторон и бормотал что-то бессвязное про «научный прорыв», «поколения ученых» и «революцию в смежных дисциплинах». Никто не разделял его восторгов. Особенно мрачен был Маус.
— А ну, дай сюда! — потребовал он.
Антонов вдруг изменился в лице, сказал дрогнувшим голосом:
— Не дам.
Маус продолжал стоять с вытянутой рукой, исподлобья глядя на ученого. Все, шутки кончились.
— Вы не имеете права, — проговорил Антонов, де- лая шаг назад и пряча контейнер за спину. — Это собственность Института!
— Эта штука убьет нас, — сказал Маус. — Ты что, не понимаешь, что за ней идет охота? Контейнер придется бросить.
Антонов аж задохнулся от нахлынувших чувств:
— Как это — бросить?! Его же подберут эти по- донки! И тогда неизвестно, в чьи руки попадет это вещество!
— А этот эликсир можно перелить во что-то другое? — неожиданно предложил Петля.
— Нет, — покачал головой Антонов. — Количество, превышающее несколько капель, губительно для организма, даже на расстоянии. Нужно что-то металлическое, массивное. Нет, мы не сможем унести с собой эту субстанцию, кроме как в этом контейнере.
— А просто выломать этот датчик? — с надеждой спросил Петля.
— Датчик распределен внутри корпуса, — покачал головой Антонов. — На случай его разрушения — чтобы принять меры предосторожности при утечке.
— Тогда сделаем так, — негромко сказал Бука, и все замолчали в ожидании, что скажет лидер. — Дрянь эту — вылить. В Болото. Чтобы она не досталась никому.
— Что?! — взвыл Антонов. Петля просто схватился за голову, словно ему самому предложили утопиться в трясине.
— Вылить, — жестко повторил Бука. — А контейнер — взорвать. Маус, остались у тебя гранаты?
— Найдем, — хмуро ответил сталкер.
Он очень хорошо понимал и Антонова, и Петлю. И сам ощущал это особое чувство. Ощущал остро, как никогда прежде. Это профессиональная болезнь сталкеров. Называется «сталкерская жаба». Явление характерное и очень опасное. Потому как для сталкера сбросить с таким трудом добытый хабар — это все равно что серпом по собственным причиндалам. Просто порой ситуация в Зоне складывается именно так, что сбросить хабар становится единственным условием выживания. Ну а сбросить тот самый заветный Большой Приз… От такого выбора начинает ломать не на шутку. А сколько хороших ребят полегло из-за «сталкерской жабы» — не пересчитать. В этом деле главное понять, что всем здесь заправляет одна только Зона. Это она проверяет тебя на жадность, играет с тобой, подлая сука. И если тебе послано такое испытание, твой единственный шанс на спасение — понять, что в руках у тебя нет никакого Большого Приза. Этот обманка, ловушка, крючок, который закинула вездесущая смерть.
— Дай сюда, — шагнув вперед, сказал Маус. — Я вылью этот чертов эликсир…
— Я сам, — попятившись, сказал Антонов. — Нужно уметь с ним обращаться: это же не просто жидкость, эта субстанция способна течь во всех направлениях. Если она коснется тела — это смерть. Я в костюме биозащиты и знаю, что делать.
Пришлось согласиться.
Антонов достал из рюкзака плотные перчатки из резино-пластикового композита, натянул и защелкнул в фиксаторах на запястьях. Нацепил защитную маску. Это было красноречивее любых уговоров: теперь все предпочли держаться подальше от Антонова и белого контейнера.
Ученый еще раз осмотрел контейнер со всех сторон — направился по болотным кочкам в сторону пятна открытой воды. На всякий случай Маус взял под прицел это место: мало ли что могло вынырнуть из коварных вод Болота.
Антонов встал на одно колено и принялся неторопливо свинчивать граненую крышку контейнера. Предупреждающе мигнул красный индикатор: это означало, что потеряна герметичность. Ученый снял и отложил в сторону крышку. Вытянул как можно дальше, руку. Медленно, очень медленно стал выливать содержимое контейнера в мутную болотную воду.
Эта субстанция действительно будто лучилась, и ее медленное течение завораживало взгляд: струйка переливающейся всеми цветами спектра субстанции не текла вертикально вниз. Она двигалась то очень медленно, параллельно уровню воды, то вдруг очерчивала стремительный зигзаг, то завивалась спиралью. И только над самой поверхностью вдруг стремительно впивалась в воду, не оставляя кругов, тяжело проваливаясь в глубину.
Физиолог завороженно следил за гибелью своих научных планов и надежд. То удивительное будущее, что он рисовал в своем воображении, прямо сейчас превращалось в болотную жижу. Но все-таки у него была одна крохотная, самая последняя надежда. Маленький, но дерзкий план. Правда, реализация этого плана была смертельно опасна, прежде всего для него самого.
План был очень прост. Обернувшись украдкой на следивших за его действиями спутников, последнюю пару капель эликсира Антонов осторожно отправил в заранее приготовленную стреляную автоматную гильзу. И осторожно, как пробкой, заткнул ее пулей. По его прикидкам, такое количество субстанции, спрятанное в металл, не убьет его — по крайней мере сразу. Он осторожно опустил маленький импровизированный контейнер в герметичный кармашек для образцов.
— Ну, что ты так долго? — крикнул Маус.
— Сейчас! — переводя дух, отозвался Антонов. — Еще граната…
Этого этапа он боялся куда больше, чем манипуляций с «Зет-восемь». Гранату следовало примотать к контейнеру скотчем из запасов сталкера — так, чтобы рычаг взрывателя остался свободным; сам же контейнер — к тоненькому деревцу, торчащему из кочки. К кольцу цеплялась капроновая нить, тоже из рюкзака Мауса: очевидно, тому не привыкать ставить подобные растяжки. Теперь, осторожно разматывая нить, отправляться к остальным… Разматывая нить, Антонов неуклюже пятился назад. В результате споткнулся и невольно выдернул кольцо раньше времени.
— Ложись! — заорал Маус.
Антонов уткнулся маской в болотную грязь. Остальные, будучи на безопасном расстоянии, невольно присели и отвернулись, прикрыв голову — бессмысленное, но непреодолимое инстинктивное движение.
Бахнуло — совсем не так сильно, как ожидалось. Полежав немного, Антонов встал, сделал попытку отряхнуться, только лишь размазав жирную грязь по ткани комбинезона. И побрел к остальным. За его спиной вода вдруг озарилась неярким радужным сиянием и медленно всплыло что-то огромное, змееподобное, явно только что сдохшее. Жуткие кольца чудища еще сокращались под искрящимися уколами попавшего в воду вещества.
— Вперед, — сказал Бука и двинулся одному ему заметным путем среди растущих топей.
Эти места он действительно знал неплохо — спасибо Доку. Правда, здесь он давно не был — не очень хотелось возвращаться в места беззаботного детства. Он понимал: то, что в те времена казалось ярким, интересным и удивительным, на самом деле — мрак и мерзость, как и все в Зоне. Просто таково уж свойство детской психологии. Тем более — изначально ущербной, надломленной жизнью среди монстров. Он так и не мог вспомнить — кто же они, те, кто выходил его, поставил на ноги, не дал сдохнуть от голода, замерзнуть? А если бы узнал — испытал бы он к ним благодарность? И стоит ли благодарить тех, кто подарил ему жизнь — такую жизнь?
Впрочем, было существо, благодарность к которому он все же испытывал. Это был Док. Нельзя сказать, что тот относился к нему как к сыну. Вовсе нет. Скорее, как к одному из своих зверей — тех, кого он лечил, кого сумел приручить к изумлению изредка добирающихся к нему сталкеров. Он, Бука, был всего лишь экземпляром, одним из множества экзо, так интересовавших Дока. И относился Док к нему так же, как и ко всем — с одинаковым вниманием и лаской. Но и этого хватило, чтобы сделать маленького монстра из мрачных недр Зоны более-менее похожим на человека.
Но с раннего детства единственными его друзьями были мутанты, рядом с домом Доктора терявшие присущую им агрессивность. Оттого он и не мог понять поначалу, насколько болезненный, насколько уродливый мир окружает его. Насколько уродлив он сам. Оттого и стрелять по всем этим тварям теперь было почти физически больно. Проклятая, ненавистная Зона продолжала его калечить. Она и не перестанет калечить всех, кто ей подвернется, — пока будет существовать на этой планете…
