Андрей Левицкий - Змееныш
Когда вышли к оврагу, совсем рассвело, за сплошными облаками над кронами деревьев поблескивало размытое светлое пятно - солнце взошло. Холод отступил, но было по-утреннему зябко - Колобок ежился. Трава поблескивала, ботинки от росы стали мокрыми.
- Стой! - Он скинул рюкзак, снял с шеи ремень «узи», протянул Змеенышу. - Держи. И консервы с патронами тоже.
На севере владения Слона заканчивались возле широкого оврага, по дну которого тек ручей. Недавно прошли дожди, вода бурлила, клокотала, над отвесными берегами взлетали брызги. За оврагом начиналась настоящая Зона, лес становился гуще, опаснее - в нем жили псевдоплоти и стаи слепых псов. Накинув лямки рюкзака на плечи, Змееныш пошел к перекинутому через овраг бревну.
- Стой! - не выдержал Колобок.
Спутник кинул через плечо вопросительный взгляд.
- Слышь, парень… - телохранитель говорил с трудом, слова не давались. - Ты легко мог сбежать. Толкнуть меня в аномалию, бросить кабанам… Так чего не сделал этого?
Слабо улыбнувшись, Змееныш ступил на бревно.
Колобок следил, как он уходит в лес, и потом еще долго стоял, глядя на деревья, между которыми скрылось это странное существо.
- Ну, мутант… удачи тебе, - вздохнул он, повернулся и зашагал прочь.
Он шел, не оборачиваясь, и не видел, как Змееныш вернулся, как снял рюкзак с барахлом Слона, бросил в ручей и спрыгнул с бревна по ту сторону оврага, где стоял Лесной Дом.
2
Ночь была промозглой и беспросветной. Лесной Дом терялся во тьме, луч прожектора отвоевал у нее лишь один круг света посередине двора, захватив часть южной стены водокачки. Фонарь над воротами почти не рассеивал мглу, светил желто и тускло, будто из последних сил.
Филин с Емелей сидели в будке возле ворот, у каждого было по «калашу», на столе между сталкерами лежала сигнальная ракета.
- И на фига охрану усиливать? Сегодня не моя смена, я спать должен, - ворчал Филин, подкручивая огонь в газовой горелке. Чайник упорно не желал закипать.
Емеля толстыми ломтями нарезал буханку, на газете лежала колбаса, рядом - коробка с кусковым рафинадом, в кружках насыпана заварка.
- А я вообще водитель, - то ли возразил, то ли пожаловался он. - Мне по чину не полагается сторожить, я, можно сказать, специалист, квалифицированный работник.
- И слова такие знаешь, - вздохнул Филин. - Я Колобка встретил, когда он возвращался, - ушел Змееныш, совсем ушел. Патроны взял, консервы - и сгинул в лесу. А Колобка от кабанов спас, слыхал?
Емеля приподнял крышку чайника, посмотрел на воду.
- Не понимаю, зачем столько шуму поднимать из-за какого-то пацана со сдвигом.
- У него же способности! - жарко возразил Филин. - Чё Колобок рассказывал, слыхал? Волны от него какие-то, жар. Ты вон никаких волн не умеешь, а у него получается.
- Так я человек, а он… мутант, одним словом. - Емеля положил на ломоть хлеба толстый кружок колбасы, взял кусок сахара и стал заедать им бутерброд. - У нормальных людей таких способностей не может быть. Правильно: я не могу волны, ты не можешь. А он может. Почему? Потому что в нем течет кровь мутантов. Может, мать его с кровососом спуталась, а может, его слепая собака выкормила, он от молока ее мутировал. Как от этих… Как же их… гено…
- Какой Гена? - спросил Филин.
- Сам ты Гена! Говорю: как от генномодифицированных продуктов бывает. Слыхал?
- Умный ты, Емеля, даром что водила. Скажи тогда, почему мутант Колобка спас? Ведь Колобок его от крали уводил, как Слон велел. А если б бросил Колобка, то мог бы вернуться. Дочь-то хозяйская, говорят, целый день плакала и из комнаты не выходила.
Наконец чайник закипел. Филин стал разливать, прихватив горячую дужку рукавом. Емеля, дождавшись, когда кипяток наполнит кружку, кинул сахар в черный, густо заварившийся чай и стал помешивать старой алюминиевой ложкой.
- Да он сумасшедший, - подумав, ответил он. - Мугант этот. Ты разве не знал? Тронулся, когда из-за него экспедиция Мазая погибла. Хотя откуда, тебя тогда и в Зоне-то не было.
- Так расскажи! - оживился Филин, он был охоч до всяких «зоновских» историй. Емеля отложил ложку, шумно хлебнул чая.
- Иди местность проверь сначала, все ли тихо, - важно велел он.
- Да не вернется Змееныш, ушел он.
- Психи на все способны. Иди, говорю, а то скоро Заточка проверять припрется, надо доложить, что все в порядке. Давай, не ленись, а я потом расскажу.
Филин бросил взгляд на горячий чай, на еду - вздохнул и стал натягивать тулуп: ночь была холодной, ветреной.
Емеля, довольный собой и жизнью, развалился на стуле, жуя бутерброд. Конечно, лучше в такую ночь спать в кровати, но и тут можно неплохо устроиться. Он прихлебывал чай, уминая хлеб с колбасой, закусывая сахаром - была у Емели такая странная привычка, - и поглядывал на дверь. Всего делов-то - оглядеть двор и обратно, а Филина нет. Минуту, две… Сталкер заволновался. Псевдопес его сожрал, что ли? Куда запропастился? Емеля поднялся, приоткрыл дверь. И наткнулся на Филина, который стоял возле будки, задрав голову.
- Ты чего? - толкнул его в спину Емеля. - Я жду же. Чего увидел?
- Эх, черт, ловкий, как кошка! - восхищенно прошептал Филин, не отрывая взгляда от водокачки. Емеля выбрался наружу, посмотрел - и охренел. Тонкая фигурка карабкалась по стене, цепляясь за невидимые глазу уступы. Вот схватилась за балку, к которой крепилась спутниковая антенна, взлетела на тарелку, забралась на подоконник, согнувшись, - и исчезла в окне второго этажа.
- Мне бы так, - вздохнул Филин, опуская голову. - Прикинь, по любой стене, как таракан…
Емеля сграбастал напарника за шкирку.
- Ты чем думаешь, балда?! Мозги твои где? Кто это был? Давай тревогу поднимай! Где свисток? Или ракету сразу?
- Да ну, чего сразу тревогу? Дело-то молодое. - Филин попытался отпихнуть приятеля. - Мне Змееныш даже нравится. Я и раньше видел… Все равно под утро уйдет, никто и не узнает.
От этой логики Емеля вконец растерялся и даже перестал трясти Филина.
- Ты чего? - хрипло сказал он наконец. - Слон знаешь что сделает, если узнает?
- Да как узнает-то? - отбивался Филин.
- А вдруг еще кто видел?
- Тогда бы уже тревогу подняли. Чего тебе, больше всех надо?
- Нет, но… - Емеля помолчал, придумывая аргументы. Ситуация складывалась какая-то невероятная. - Болван ты, Филин! Заточка точно пронюхает, он к Слоновой дочке неровно дышит. Поймет, точно говорю. А потом тебя в кровати без головы найдут, ты так и не узнаешь, кто это сделал, а голова будет на полке стоять.
- Кишка тонка, - неуверенно возразил Филин.
Послышались шаги, в круг света из темноты вынырнула сутулая фигура. Емеля шагнул назад, в открытую дверь.
- Чего у вас? - хмуро спросил подошедший Заточка. - Все тихо?
Он был бледен, а глаза красные, опухшие - порученец не спал вторую ночь.
Филин не успел ответить: из будки показался Емеля с трубкой сигнальной ракеты в руках, выковырял шнур, готовясь дернуть.
- Змееныш там, - бодро доложил он. Мгновенно сориентировавшийся Филин махнул рукой на водокачку.
Глаза Заточки стали круглыми, мгновение он медлил, потом схватил Емелю за руку.
- Не стрелять! Где мутант, говори! Филин указал на Оксанино окно.
- Да вон туда залез. По стене, ровно макака, забрался.
Заточка подскочил как ужаленный.
- Всем тихо! Шум не поднимать! Стоять тут наготове, стволы с предохранителей снять, Змееныш появится - стрелять на поражение!
- Э, ты чё, убить, что ли? - удивился Филин - и получил болезненный тычок острыми костяшками пальцев под ребра.
- Ноги прострелить, но если убьешь, Слон тебя не накажет! - С этими словами Заточка рысью побежал через двор ко входу в водокачку.
Оксана сидела в комнате под домашним арестом - она поругалась с отцом и отказалась уезжать из Зоны. Целый день девушка ходила от стены к стене, валялась на кровати, глядела в потолок. А вечером накатило отчаяние. Днем она не верила, цеплялась за сами собой всплывающие оправдания, однако с наступлением темноты надежды рассеялись: Змееныш действительно ушел, променял ее на консервы и патроны. Что Оксана знает о нем? Почти ничего. Живет в Зоне, как дикий зверь, добывает артефакты, чтобы выменять их на еду и боеприпасы, дружит с мутантами - вот и все. Откуда он взялся, правда ли, что его выкормила слепая собака, кто его родители, в конце концов? Она ничего не знала!
Девушка потрясла головой, села, обхватив подушку, вцепилась в нее зубами. Ей хотелось кричать, да что толку? За дверью торчит Колобок, бежать некуда, ведь Змееныш больше не ждет ее у холма, а сама она… что она будет делать там, в лесу, одна? Все эти мысли о том, чтобы стать сталкером, ночные прогулки по склону и вокруг холма - все это было ребячеством, капризом избалованной девчонки, привыкшей, что мир добр к ней. Но мир не добр - он равнодушен, безразлично-жесток.
