Алекс Орлов - Бросок Саламандры
– Я думал, у тебя есть свои, и не хотел навязывать свое мнение.
– Но ты ведь у нас штаб, Мерлин, а я просто политическое руководство.
– Правильно, – согласился Грумм, – и, поскольку политическое руководство не давало никаких указаний, мы сделали все сами. На всякий случай.
Смилдакс помолчал, посасывая пустую трубку.
С одной стороны, Грумм знал свое дело, а с другой – чересчур пламенно и эмоционально говорил на совещании. Это было похоже на предвыборную речь, а конкурентов Смилдакс не терпел.
– Сейчас придет один человек. Он хочет сделать нам интересное предложение.
В ту же минуту в дверь постучали.
– Наверное, это он, – сказал Смилдакс. – Входите!
Однако вместо ожидаемого гостя в кабинет вошел охранник. Его мускулатуру не мог скрыть даже официальный костюм.
– К вам посетители, господин мэр.
– Он не один?
– Двое, господин мэр. Их проверили – они пустые.
– Хорошо, пусть заходят.
Охранник вышел, а спустя несколько секунд появились гости.
Смилдакс первым поднялся из-за стола и шагнул им навстречу.
– Добро пожаловать, мистер Папонар! – произнес Смилдакс, пожимая руку субъекту с черной профессорской бородкой.
– Рад вас видеть, господин мэр! – улыбался в ответ бородатый, затем указал на своего спутника и представил его: – Это Бичура Махно, один из наших лучших военных дизайнеров.
– Очень приятно, мистер Махно, – сказал мэр и пожал холеную руку дизайнера. – Прошу вас, джентльмены, присаживайтесь за стол переговоров. Давайте обменяемся мнениями, для этого я пригласил нашего лучшего военного эксперта.
Понимая, что речь идет о нем, Грумм поднялся и кивнул.
– Прошу любить и жаловать – Мерлин Грумм.
– О, подумать только! – воскликнул Махно. – Волшебник Мерлин!
Грумм вопросительно посмотрел на Смилдакса, но тот только пожал плечами, дескать, не обращай внимания.
Помимо странного поведения, мистер Махно был одет столь же странно. Поверх белой кружевной сорочки на нем была надета кожаная зеленая жилетка, которую стягивала портупея с перекрещивающимися на спине ремнями. Но ногах дизайнера красовались черные сапоги, туго зашнурованные до самых колен. При ходьбе сапоги пронзительно скрипели, и создавалось впечатление, что мистер Махно ходит на несмазанных протезах.
– Перейдем к делу, господа, – напомнил Смилдакс, и Бичура Махно нехотя оторвал взгляд от Грумма.
Когда все расселись, первым заговорил мистер Попонар.
– Начну сразу с цифр, – сказал он. – В Зону Сото входит восемнадцать планет. Когда начнется восстание, кровопролитные бои завяжутся во всех этих мирах, за исключением Хоккайдо и Шварцланда, где большинство составляют люди...
– Я бы внес поправку, – сказал Смилдакс, – мы называем вас не люди, а капусы. Так что впредь давайте пользоваться нашей терминологией.
– Давайте не будем выяснять, кто и как кого называет. Потому что если я скажу, как у нас называют вас, едва ли это вам понравится, – с неожиданным напором и агрессией заявил мистер Махно.
– Джентльмены, давайте лучше я продолжу, – вмешался Попонар. – Так вот, после начала восстания Хоккайдо и Шварцланд по известным причинам не в счет, Мольер, как база оккупационного флота, тоже.
– Тут бы я поспорил, – заметил Смилдакс. – На Мольере не так много капусов.
– Может, и немного, господин мэр, но почти все сото к войскам относятся очень терпимо.
– Кабы не сказать больше, – ехидно заметил Махно и подмигнул Грумму.
– Далее, еще существует Маттияр, который не принадлежит вообще никому.
– Протестую, – снова вмешался мэр Смилдакс. – Маттияр – наша планета. Там даже нет федерального гарнизона.
– Считайте как хотите, но для наших подсчетов это значения не имеет. Итак, минус четыре планеты, и остается только четырнадцать. Если использовать методику компьютерного прогнозирования, то выходит, что на каждой из планет в среднем произойдет до двенадцати вооруженных столкновений пятой категории. То есть всего сто шестьдесят восемь.
Попонар замолчал и, хитро поглядывая на собеседников, ждал, когда они начнут радоваться, однако партнеры не реагировали.
– Что-то я не пойму, в чем суть, – признался Грумм.
– Суть в том, что можно организовать прямой эфир с выходом в цивилизованное пространство. Если правильно разместить рекламу, можно заработать миллиарды!
– Кабы не сказать больше! – поддержал Попонара Махно и снова подмигнул Мерлину.
– Что, действительно на такие зрелища большой спрос? – уточнил мэр Смилдакс.
– Если всё вживую, без записи, да еще с хорошим оформлением и дизайном, то спрос просто неограничен.
– М-м-да, – произнес мэр и тайком покосился на Грумма, однако по лицу начальника штаба ничего понять было нельзя.
– Так ли уж это необходимо нам, Скотт? – после раздумья спросил Мерлин.
– Да, так ли уж это необходимо нам, мистер Попонар? – перевел Смилдакс вопрос на своего гостя. – Ведь борьба за свободу и коммерция – это вещи несовместимые. – Несмотря на театральные гримасы, фраза мэра прозвучала фальшиво. – Вашей революции нужны гарантии. Одержите вы победу или нет, это еще вопрос, а заработанные деньги позволят вам поднять нацию из руин... Если даже не всю нацию, то хотя бы часть ее – так сказать, элиту.
«Неужели эти жалкие капусы хотят меня купить? – размышлял Мерлин. – Купить меня, человека, отдавшего борьбе столько сил».
А с другой стороны, борьба уже порядком ему надоела, и мысль о том, чтобы убраться из Зоны Сото в глубь цивилизации капусов, посещала Мерлина все чаще. Ну а если уехать с хорошими деньгами, так это вообще наилучший вариант.
– В чем будут заключаться функции военного дизайнера? – спросил Мерлин, чтобы избежать поединка с собственной совестью.
– Ваш ход, Бичура, – произнес Попонар.
– Цвета, господа. Цвета и яркие краски – вот что поможет нам скрасить унылое лицо войны. Небольшой пример: ночной бой. Ну что мы видим в темноте? Вспышка там, вспышка сям – скучно, господа, скучно. А вот если использовать специальные боеприпасы, то получается совсем, как говорится, другое кино.
– Какие такие специальные боеприпасы? – уточнил Грумм.
– А вот такие: швыряете вы гранату, а она падает да ка-ак взорвется, – Бичура картинно всплеснул руками, – и вместе с разлетом смертельно опасных осколков расцветает чудный огненный цветок, который даже спустя какое-то время еще держится в воздухе. На экране это выглядит восхитительно. Ну а если бой по-настоящему жаркий, то этот непрекращающийся фейерверк выглядит грандиозно. Кабы не сказать больше.
– Постойте, – неожиданно заметил Мерлин, – а откуда вам известно о намечающемся восстании?
– Да, действительно, – очнулся Смилдакс и даже перестал кусать свою трубку. – Ведь это секретная информация.
– Да какая там секретная? – отмахнулся Попонар. – Вон на родине Бичуры, на планете Трезубец, уже вербуют наемников для участия в вашей войне.
– Да? А на чьей же стороне они будут воевать? – поинтересовался Смилдакс.
– Это пока неизвестно, – ответил дизайнер Махно, – но определенно добровольцы будут воевать против маскарей и житаморов.
– А кто такие маскари и житаморы? – спросил Грумм.
– Точно сказать не могу, но от них все беды. Вот у нас на Трезубце мы их всех перебили, и теперь у нас...
– Жрать нечего, – ехидно добавил Попонар.
– Ну есть, конечно, трудности, – вынужденно согласился Бичура, – но мы их решим. Вот займем побольше денег и решим.
– А на Трезубце вы уже делали этот военный дизайн? – спросил Смилдакс.
– Да где там, – махнул рукой Бичура, – маскари и житаморы не дали.
– Так их же у вас теперь нет? – удивился заинтригованный рассказом Грумм.
– С одной стороны, вроде нет, но дела в державе все не идут. Значит, где-то все ж таки притаились.
50
Яростный стук в дверь заставил Кейта Спеллинга сделать над собой усилие и открыть глаза.
– Кейт! Открой, Кейт! Это я – Вилли! – продолжал надрываться кто-то и колотить в двери.
– Какой такой Вилли?.. – прохрипел Кейт и попытался подняться, однако тут же застонал и, обхватив голову руками, едва не упал обратно на подушку.
Продолжая сжимать голову, Спеллинг обвел комнату расфокусированным взором и заметил валявшиеся на полу пустые бутылки. Это отчасти объясняло теперешнее его состояние.
– Кейт, открой! Это я, Вилли!
– Да слышу я! Подожди! – недовольно отозвался Кейт и сам не узнал своего голоса. В голове раздался медный звон, который не смолкал еще некоторое время.
Сумев наконец подняться, Кейт оперся о стену, добрался до двери и отпер замок.
– Ну ты горазд спать, Кейт! Я все руки об дверь отбил – полтора часа молотил, – с обидой в голосе сказал Вилли Пастер и вошел в номер.
– А надо было башкой бить, – зло заметил Спеллинг, – тогда бы ничего не отбил.
– А ты чего голый-то? – удивился Вилли.
