Андрей Буторин - Упавшие в Зону. Вынужденная посадка
В конце концов он решил начать с ответа на вопрос Забияки, что такое «космический разведчик». Они как раз миновали заброшенное пляжное кафе и увидели, что за ним имеется ведущая с пляжа деревянная лесенка – потемневшая от времени, но на вид прочная. Вот, ступив на эту лесенку, Плюх и стал рассказывать про особенности своей профессии и про космос в частности. В это время они с Забиякой пересекали железнодорожные пути (Плюх знал, что это такое, не только по старым фильмам – кое-где ими и в его время еще пользовались) – аж четыре сразу.
– Погоди, – остановилась девушка на бетонной шпале. – То есть, ты утверждаешь, что совершал эфирные полеты?..
– У нас говорят «космические». Да, совершал. Еще как совершал. Говорю же, это и есть моя работа.
– Но… Разве это возможно?.. То есть, наверное, будет когда-то возможно, лет через двести-триста, но сейчас-то подобное лишь в научно-приключенческих романах бывает. Я даже не очень понимаю смысл твоей выдумки… Ведь даже врать, если уж тебе без этого никак, следует более правдоподобно. Или ты столь вычурно пытаешься шутить? Так знаешь ли, мне сейчас не до шуток. Я полагала, что и тебе тоже.
– Та-ааак… – только и смог выговорить Плюх. Потом все же сумел захлопнуть рот и открыл его вновь, чтобы с усилием выдавить: – П-прости, ты из какого года?..
– Что значит из какого? Когда родилась, ты имеешь в виду? А разве уместно у дам это спрашивать?
– Да неважно, когда ты родилась, – махнул рукой разведчик. – Ёшки-блошки, что мне твой возраст? Я спрашиваю, какой год был у вас, когда ты в Зону попала?
– А разве не везде один год? Как может быть какой-то другой? Я уже и вовсе отказываюсь понимать, когда ты всерьез говоришь, а когда шутить изволишь…
– Я не шучу. Просто ответь, какой у вас был год.
– Двенадцатый, разумеется.
– Одна тысяча девятьсот?.. Тогда понятно, что…
– Какая одна тысяча?.. – часто-часто заморгала Забияка. – Егор, ты меня пугаешь, право слово…
– Но не… не тысяча восемьсот же?.. – судорожно сглотнул косморазведчик.
– Две тысячи двенадцатый! – выкрикнула, пятясь, девушка. – Егор, перестань меня пугать!..
Тут Забияка споткнулась о соседнюю шпалу, но Плюх успел ее схватить за локоть.
– Я и не думал тебя пугать. Говоря откровенно, меня немножко пугаешь ты.
– Чем же, позволь спросить? – отдернув руку, вновь стала суровой сталкершей Забияка.
– В две тысячи двенадцатом году вы еще не летали в космос?.. И у вас до сих пор монархия?.. Впрочем, поэтому и не стоит удивляться, что вы никуда не летали.
На скулах девушки заиграли желваки.
– Ты ведь сейчас не можешь снять с головы свой аквариум? – странным, с хрипотцой голосом спросила она.
– Сама же видела, к чему это приведет…
– Тогда у меня к тебе просьба. Когда все-таки снимешь, будь так любезен, напомни мне, что за мной должок.
– Какой еще должок, о чем ты?
– Ну как же? Я ведь обещала, что за оскорбления ты схлопочешь по физиономии? Сейчас я возможности выполнить обещание не имею, но долги я всегда возвращаю, можешь не сомневаться.
– Чем я тебя оскорбил?.. – развел руками Плюх.
– Ты оскорбил не меня лично, ты поступил еще гаже… Впрочем, если ты сам этого не понимаешь, то что-либо объяснять бессмысленно. Недаром сказано: «Не мечите бисер перед свиньями»[8].
– Ну вот, свиньей обозвали… И я еще после этого кого-то оскорбляю, говоря, что…
– Хорошо, – прищурившись, перебила разведчика Забияка. – Если назовешь, откуда эта цитата – я оставлю на сей раз твою физиономию нетронутой.
– Откуда я могу знать ваши источники? – осторожно, боясь вновь ненароком обидеть девушку, произнес косморазведчик.
– Наши?!.. – возмущенно воскликнула Забияка. – Это из «Евангелия», из Нагорной проповеди Христа!
– Все! – поднял руки Плюх. – Я сдаюсь. Можешь съездить мне по морде аж два раза, только давай больше подобные темы не поднимать. Хорошо?
– Ловлю на слове, – усмехнулась девушка. – Два раза. Пока два. Что касается «подобных тем» – согласна, мне самой они неприятны. Но о себе ты рассказать все же обязан, поскольку обещал.
– Ёшки-блошки! Так ты ведь мне все равно не веришь!
– А ты не ври.
– Я в принципе ненавижу и не умею врать, – сказал разведчик таким тоном, что Забияка невольно потупилась и пробормотала:
– Мне сложно сразу в такое поверить, вот и… Если ты еще скажешь, что прибыл сюда из трехтысячного года, то я вообще… – помотала она головой.
– Не скажу, – улыбнулся Плюх. – Я из две тысячи сто шестьдесят второго.
– На сто пятьдесят лет позже!.. Но как такое возможно? Я полагала, что время – это нечто общее и неизменное.
– Могу тебя успокоить: даже у нас, в середине двадцать второго века, природа времени практически не изучена. Так что просто прими это как данность. Между прочим, ты ведь не думала, что «дикари», которые тебя схватили, это твои современники?
– Признаться, не задумывалась об этом. В конце концов, и в наше время на Земле оставались места, куда не добралась цивилизация. Впрочем, согласна, приму это как данность. Продолжай свой рассказ, я попытаюсь поверить.
Плюх и собрался уже было продолжить, но боковым зрением заметил чуть впереди и справа от того места, где они переходили сейчас пути, некое шевеление. Разведчик повернул голову и увидел Шершня. В том месте, где стоял сталкер, уже начинался перрон, а чуть дальше, сквозь деревья, растущие в ряд вдоль его края, можно было разглядеть и белое здание с синей надписью – как понял разведчик, вокзал. Сразу за перроном и деревьями до самого вокзала тянулся зеленый сетчатый забор, в который и тыкался сейчас Шершень, не соображая, что его можно обойти.
– Один потеряшка нашелся! – направился обрадованный Плюх к сталкеру.
– А другого и искать ни к чему, – пошла вслед за ним Забияка. – Разобраться бы, что с этим делать.
Сначала была мысль отвести Шершня на вокзал, но от этой идеи, едва подошли к нему ближе, Плюх с Забиякой отказались – вокзал не только издалека, но и вблизи оказался слишком маленьким, к тому же – практически «просвечивающий» насквозь. Запереть там сталкера обоим показалось сомнительной затеей. Сошлись на том, что нужно зайти в какой-нибудь жилой некогда домик – двери у них должны были иметь запоры.
– Вон, смотри, – показал сквозь сетку забора разведчик, – видишь красно-коричневый забор, а в нем зеленые двери?
– Вижу, – кивнула девушка. – За ним вон и домики виднеются.
– Вот давай туда сначала и пойдем, это хотя бы рядом.
Для того, чтобы попасть к действительно, казалось бы, близкой цели, пришлось снова пройти приличное расстояние по перрону вдоль сетчато-проволочного забора, а потом почти такое же с другой его стороны, вдоль ряда высоких кипарисов. Слева тоже тянулся забор, но высокий, бетонный. Сам по себе путь тоже не был особенно длинным, но пришлось тащить продолжавшего бормотать что-то под нос сталкера, который то и дело норовил вырваться и пойти в обратную сторону, поэтому, когда забор кончился, Плюх и Забияка вздохнули с облегчением. От бетонного забора влево тоже уходил забор, только уже металлический. Точнее, сначала даже не забор, а большие зеленые ворота с дверью поменьше на одной из створок. Однако и дверь, и сами ворота, открываться не пожелали. Но справа от ворот, чуть наискось к ним, была еще одна дверь, возле которой начинался тот самый красно-коричневый забор, что вместе с этой самой дверью и увидел косморазведчик с перрона.
Неподалеку валялась большая, около метра длиной, овальная табличка. Вероятно, когда-то она висела над этой дверью. Время не пощадило ее, и все, что можно было теперь на ней увидеть, это лишь начало какой-то фразы белыми буквами по голубому фону: «У К…» и ее конец – букву «ы», а также, пониже справа, изображение голубенького дельфина на фоне белого облака, а еще ниже – цифры: «27 61». Что это могло означать, ни девушка, ни разведчик объяснить не могли, да и не очень-то хотели – важнее было попасть вовнутрь.
– Гляди, тут какие-то кнопки с цифрами, – показала на панель возле дверной ручки Забияка.
– Ёшки-блошки… – нахмурился Плюх. – Скорее всего, чтобы дверь открылась, нужно набрать какую-то комбинацию цифр.
– И как мы узнаем какую?
– Может быть, эту? – кивнул разведчик на лежавшую возле двери табличку.
– Сдается мне, писать рядом с дверью, что нужно набрать для того, чтобы она открылась – по меньшей мере, нелогично.
– Других вариантов все равно нет, – мотнул Плюх головой.
– Ну, попробуй, – пожала плечами девушка.
Однако, вопреки утверждению косморазведчика, другой вариант все же нашелся. Едва Плюх нажал пальцем на кнопку с цифрой «2», дверь со скрипом приоткрылась.
– Да тут и не заперто вовсе! – воскликнула Забияка, открыв дверь полностью. – А мы комбинации сочиняем…
Плюх, заводя внутрь снова начавшего сопротивляться Шершня, призадумался: тянет ли оплошность с кодом к незапертой двери на бритье головы налысо? Подумав, решил, что тут они лопухнулись с Забиякой на пару, поэтому бриться одному было бы несправедливо, а девушка на подобное наказание не подписывалась. «Так что, – постановил он, – до следующего раза».
