Владислав Выставной - Кремль 2222. Запад
Тридцать Третий продемонстрировал небольшую, неказистую на вид коробочку, из которой неопрятными прядями свисали мелко дрожащие световоды и разноцветные провода с клеммами на концах. При виде этого прибора Книжника передернуло: отчего-то представился ему мозговой паразит, впившийся в живой мозг и высасывающий из него все соки.
— Вот, значит, отчего они такие агрессивные, — мрачно усмехнулся Зигфрид. — То-то думал — резковаты они что-то для умирающих.
— Так и есть, — кивнул Тридцать Третий, любовно поглаживая жутковатый прибор. — Короткий, прощальный всплеск агрессивности — и био умирает. Побежденный — чуть раньше, победитель — позже. Но согласитесь — для боевого робота это куда более достойная смерть, чем гнить заживо на этой помойке.
— Спорный вопрос, — ежась, сказал Книжник. — Лично я предпочел бы «погнить» на старости подольше, чем сдохнуть ради развлечения зажравшейся публики.
— Ну, это дело вкуса, — в свою очередь возразил Зигфрид. — Я выбрал бы поединок. Совсем другое дело — драться один на один с роботом. К тому же, как я видел, на арене они — не стандартной сборки.
— О, да! — с удовольствием произнес Тридцать Третий. — Мы слегка подправляем стандартную конструкцию — для большей зрелищности.
— Думаю, эти ребятки быстро подправят конструкцию нам самим, — с кривой усмешкой сказал Зигфрид. — Неужели нас так и отправят — с голыми руками на био? Я, конечно, не из слабаков, но даже для меня это слишком.
— Это было бы несправедливо, — согласился Тридцать Третий. — Тебе позволят выбрать оружие.
— Любое? — прищурился вест.
— Вот именно.
— Это несколько меняет дело, — заметил Зигфрид.
— Для меня это ничего не меняет, — мрачно сказал Книжник. — Что я, с автоматом полезу на этого робота?
— На трех роботов, — уточнил Тридцать Третий.
— Что?! — выпучился Книжник.
— Три ваши жизни — против трех био, — пояснил хозяин, кивнув в сторону Лого.
Лого ничего не сказал. Он тихо бредил в углу: кио отказались оказывать врагу хоть какую-то помощь. Снадобья семинариста тоже не помогали. Шаму становилось все хуже.
— Мы обречены, — глядя на Лого, тихо сказал Книжник.
— У вас есть еще сутки на подготовку, — ободрил «постояльцев» кио. — А пока советую как следует отдохнуть. Вам, людям, это необходимо, не так ли?
В эту ночь Книжник не мог заснуть. Тихо и удивительно спокойно спал Зигфрид — будто и не оставалось ему жить считаные часы, будто не висела над его родным домом, над его народом, смертельная угроза. Но нужно было восстановить силы — для дела — и усилием воли вест смог заставить себя расслабиться — чтобы потом собрать в кулак и выплеснуть на врага всю накопленную за это время мощь.
Книжник так не мог. Кряхтя, он поднялся с лежака из задубевшего пластика, поеживаясь от холода, прошелся по комнате. В углу тускло светили лампочки какого-то электронного устройства, коих было полно в этой каморке. Скупого освещения хватало, чтобы еще раз оглядеться в комнате, которая превратилась для путников в тюремный каземат. Ничего нового в интерьере не обнаружилось. Разве что…
На большом железном столе, среди непонятных приборов, деталей и самого разнообразного электронного мусора он увидел нечто знакомое — то, что заставило сердце трепетно сжаться.
Книга.
Она была почти такая же, как у него, только на темной металлической обложке проступали рельефные выступы с цифрами — те самые, что были сплавлены на его экземпляре. Осторожно, словно боясь, что книга вспорхнет металлическими «крыльями» переплета и улетит, взял ее в руки, щелкнул застежкой, открыл.
У книги не было страниц. Словно они были выдраны с корнем.
— Интересуешься? — раздался за спиной насмешливый голос.
Парень вздрогнул, пробормотал:
— Я думал, ты спишь, Тридцать Третий.
— Кио не спят, — усмехнулся хозяин. — Так, дремлют…
Он тихо приблизился к «постояльцу», взял у него из рук книгу.
— А о чем она… была?
— Кто? — не понял Тридцать Третий.
— Ну… эта книга.
Кио тихо усмехнулся, раскрыл пустой переплет, провел внутри ладонью, словно касаясь несуществующих страниц.
— Это не книга, — сказал он. — Точнее — не совсем книга. Это кодовый блокнот. Видишь, какая толстая обложка? Так вот, это не обложка вовсе. Это панель управления. Пульт.
— Пульт? — насторожился Книжник. — От чего?
— Пульт управления боевыми роботами. Большинством моделей, брошенных на штурм Москвы тогда, в Последнюю Войну. Таких кодовых блокнотов было несколько — у внедрившихся в наш тыл агентов противника, призванных корректировать наступление на столицу…
Тридцать Третий изменился в лице. Посуровел, в нем пропала прежняя легкомысленность, эта дурацкая блуждающая усмешка. Похоже, тема не на шутку волновала его.
— Наша раса была создана для этой войны, — продолжил он. — Мы бились насмерть. Но прошло более двухсот лет — и что толку? Вражеские био спокойно разгуливают по городу, мы прячемся, выживаем. Иногда нам удается убить или приручить робота. Но все это уже не имеет значения. Мы давно проиграли войну…
— Я из Кремля, — тихо сказал Книжник. — Мы все еще держим оборону. Война не кончена. Страна выстояла — хоть и за кремлевскими стенами. Выходит, твои предки бились не зря.
Он встретил пронзительный взгляд Тридцать Третьего. Некоторое время молчали — каждый о своем, будто осмысливая этот короткий разговор.
Действительно, ведь и кремлевские, и кио — потомки тех, кто бился насмерть на одной стороне за вроде бы давно забытую страну. И оказывается, даже некоторые кио не забыли об этом. Тонкие, почти невесомые нити все еще связывают их, уводя к забытой уже исходной точке.
— Как я могу помочь тебе? — тихо спросил Тридцать Третий. — Только не проси о невозможном — я не собираюсь предавать свой клан…
— Я знаю, — глядя на кио, сказал Книжник. — Ты хороший человек… Хоть и не совсем человек. Просто расскажи мне об этой книге. То есть о кодовом блокноте. Почему здесь нет страниц?
— Кио долго искали шпионов, убивали — и забирали блокноты. Но ни один не достался им целиком: агенты врага успевали уничтожить или испортить пульт. Они не хотели, чтобы мы получили в свои руки систему контроля над био, научились управлять ими. Видишь — обложку-пульт? Он выведен из строя. Еще на страницах были простейшие штрихкоды: достаточно просто показать такой роботу, чтобы он перешел в твое полное подчинение. Но и процессоры, анализировавшие визуальную информацию, могли выйти из строя. На этот случай, а также на случай выхода из строя систем связи роботов предусмотрены вербальные коды — голосовые команды, управляющие био. Эти коды не зависят от состояния электроники биороботов, от воздействий ядерных взрывов и генераторов электромагнитных импульсов. Эти страницы — и есть самое ценное. Именно потому их и уничтожали в первую очередь.
— А если бы они были — эти страницы, — тихонько, облизывая высохшие губы, спросил Книжник. — Что бы тогда сделали кио?
— О, это хороший вопрос! — Тридцать Третий расцвел в довольной улыбке, снова став прежним добродушным толстяком. — Некоторые из наших верят, что где-то в городе сохранился Универсальный Пульт — средство для одновременного управления всеми уцелевшими био. Но Пульта мало — нужны коды, с помощью которых можно активировать управление уцелевшими био. Эти коды и должны были быть на этих пропавших страницах. Конечно, существуют пульты иного рода — для отдельных видов машин. Но Универсальный Пульт — для нашей расы это вроде как Священный Грааль для людей. Власть над всеми живыми биороботами. Возможность повелевать всей армадой из одной-единственной точки. Представляешь, какая сила появится в руках тех, кто подчинит себе сразу всех био?!
Книжник представил. И шквал догадок и озарений рухнул на него ледяным ливнем.
Вот, оказывается, что значит «нарушить баланс сил». Вот чего так судорожно боятся шамы. И Поле Смерти над Бункером тоже как-то связано с этим проклятым балансом. Не пустить в Бункер своих злейших врагов — кио… Неужели тот самый Универсальный Пульт… там?! В Бункере?!
Тогда складывается мозаика противоречий. Тогда понятно, зачем кио тащили в Бункер эту книгу. Тогда получается, что в его грязной холщовой суме — настоящий клад для одних и смертоносная бомба — для прочих!
Выходит, не врали те, кто рассказывал легенду о «заговорном слове» — тех самых тайных словах, способных заговорить самого свирепого био, остановить его, заставить выполнять волю человека. И эта власть над стальными монстрами, заветное «заговорное слово» — у него, простого кремлевского семинариста!
— Эй, что с тобой?
Книжник с трудом вышел из оцепенения, осознав, что уставился в стену с идиотски отвисшей челюстью.
