Архитектор големов - Макс Крынов
Находиться в Вяжске больше недели паренек не желал — это было опасно. Он бы прошел и через этот город, как проходил через другие, но выпал шанс достать редкую Сферу иллюзий, которую обещали в награду мечникам. Пришлось украсть двуручник у торговца оружием. Если бы сферу давали в награду лучникам, Глебос выкрал бы лук. По рассказам няни, такая сфера могла изменить внешность, одежду, рост и даже голос. Идеальный предмет, чтобы скрыться от вездесущих ищеек отца. Теперь Глебос не желал иметь ничего общего с кланом Кровавой луны.
Дружба для Глебоса тоже была в новинку. У него никогда не было друзей — отец считал ненужными любые связи, кроме привязанности сына к отцу и будущего главы — к клану.
— Я не знаю никого, кто будет достаточно одарен или умел, чтобы стать другом тебе, — говорил отец. — Возможно, когда станешь взрослым, ты найдешь такого человека. А может, и нет. Да, скорее всего — не найдешь.
На протяжении двух последующих дней Глебос выигрывал схватки, и видел, что его первый друг становится всё радостнее после каждой победы. Если раньше Вилатос, этот угрюмый мальчик, мог не улыбаться часами, то теперь после схваток он встречал Глебоса едва ли не с распростертыми объятиями. Мечнику нравилось, что его успехами восхищались.
А ещё Глебос проникся к Вилатосу непритворным уважением. Ведь у этого парнишки не было клана, его не тренировали, нагружая только тем весом, который он может вынести на пределе сил, но Вилатос тем не менее зубами выгрыз себе место в мире. Заработал деньги на комнату в трактире, научился ловить и убивать орков, огромных чудовищ, от одного взгляда на которых Глебос запаниковал и использовал мощнейшее заклинание.
Он был безмерно слаб, его первый и единственный друг. Слабый, бесталанный, хилый, неспособный выучить простейшие техники, бесправный простолюдин. Вилатос не бегал, а еле таскал ноги, бил копьем, будто пытался отогнать муху размером с пса, выдыхался ещё до первой сотни подтягиваний, и рекорд в отжиманиях у него не превышал трехсот семи раз. Будь Глебос настолько безжильным, его бы сбросил с замковой стены отец, либо забили палками наставники, а Вилатос жил, смешно карабкаясь к своим низеньким вершинам. И его дух, который боги по ошибке засунули не в сказочного великана, а в человеческого детеныша, помогал ничтожному, немощному телу преодолевать трудности, а не просто в момент умереть, как такой хлипкий человек должен был сделать по своей природе.
Вот и испытывал противоречивые чувства Глебос. С одной стороны, друг был жалок, а с другой — хладнокровен и силен духом. Но другом его всё-таки хотелось считать, поэтому Глебос просто выкинул из головы слабость Вилатоса. И старался выкидывать её снова и снова, хотя та раз за разом возвращалась обратно. Впрочем, тренировки на окраине леса, где деревья закрывали их от посторонних взглядов, приносили свои плоды: Вилатос становился быстрее и сильнее, и скоро обещал дойти до того уровня, когда смог бы посоревноваться с четырехлетним Глебосом из далекого прошлого.
⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
* ⠀* ⠀*
⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Прежде я занимался физическими тренировками и под контролем городских наставников, и самостоятельно. Падал от усталости, блевал от перенапряжения, думал, что больше не могу. Но я и не представлял, что прошлые тренировки были подготовкой к теперешним.
Я всё-таки уломал Глебоса на тренировки сверх обучения меня навыку бега. И теперь жалел об этом каждую секунду наших занятий.
Солнечный свет проникал сквозь кроны деревьев, освещая утоптанную траву на маленькой полянке, где я готовился к очередной тренировке. Мой маленький мрачный наставник стоял у границы поляны. Какие он испытывает эмоции во время моих тренировок, для меня уже давно не являлось секретом — Глебос смотрел на меня с неизменным презрением в глазах. Его придирки и ворчание сопровождали каждую мою попытку взять очередную вершину, которую он называл «обычным заданием».
— Малый комплекс уклонения, — скомандовал Глебос.
Если верить маленькому мечнику, этот комплекс позволял уклоняться от стрел и ударов — противник просто не сможет попасть по тебе и будет промахиваться, если отточить движения и двигаться с достаточной скоростью. Стрелы будут лететь туда, где ты был секунду назад, или туда, куда ты точно не сместишься. И, если верить ему, у меня выходило отвратительно.
И я скользнул вперёд, двигаясь, как змея. Тело перетекало из позиции в позицию, не замирая ни на мгновение. Я то прыгал вперёд, то кувыркался, то прижимался к траве, отступал или смещался вбок. Все мои мышцы были напряжены — пройдя от одного края поляны к другому, я взмок, как после жесточайшей тренировки.
— Ужасно, — выплюнул маленький говнюк. Голос мечника выражал гремучую смесь из презрения и спеси, которая бы подошла древнему ехидному деду. Я вздохнул, понимая, что впереди меня ждёт новая порция наставлений, и попытался наскрести всё самообладание, что оставалось во мне, чтобы не взорваться. Когда я тренировался, Глебос всегда находил, что покритиковать.
— Тебе не хватает ни резкости, ни плавности, Вилатос, — бросил он, — Ты выполняешь эту комбинацию ужасно медленно! Лучники, стреляющие в тебя, станут смеяться, когда такое увидят. Они подумают, что ты танцуешь. Пройди по поляне ещё разок, но двигайся так быстро, как только можешь.
Маленький засранец поддерживал ужасно, но неплохо умел находить нужные слова: подогреть меня он точно смог. От злости и желания наконец выполнить этот комплекс внутри меня всё бурлило. Огонь стремления доказать Глебосу, что я способен выполнить хоть что-то, полыхал чуть пониже моей спины и мотивировал, как никто и никогда.
Я рванул так быстро, как только мог. Позади меня поднялась в воздух хвоя. В ушах загудел ветер, и в первый кувырок я ушел идеально. Потом — прыгнул влево, уходя от воображаемых стрел, подскочил, кувыркнулся вправо, приземляясь на ноги, и снова ушел вправо. На секунду прильнул к траве, упираясь в нее и ступнями, и ладонями, и когда я попытался подняться, одновременно оборачиваясь вокруг себя, чтобы увидеть воображаемых лучников и решить, в какую сторону прыгать, мои ноги заплелись, и я рухнул.
И сразу же вскочил, пусть голова и кружилась. Сейчас начнётся…
— Неплохо, — неожиданно сказал Глебос, — первые три секунды ты смог бы уворачиваться от выстрелов покалеченной пятилетней девочки. Но это ровно на одну пятилетнюю девочку больше, чем вчера. У нас, похоже, и с вестибулярным аппаратом проблемы, а, Вилатос?
Я не ответил — отошел к краю поляны, подождал, пока голова перестанет кружиться и снова начал упражняться. Я падал, путал местами упражнения, но продолжал трудиться, зная, что только через труд и
