Две руки потентата - Герман Иванович Романов
Глава 44
— Ваше превосходительство, «Адмирал Нахимов»!
На яростный выкрик флаг-офицера Вирениус обернулся, бросился к прорези и ахнул, затем выругался — мутной волной накатил страх. Все происходящее напоминало ему самый натуральный разгром.
Такой жути он не ожидал увидеть даже в кошмарном сне — левый средний барбет старого крейсера превратился в полыхающий кратер вулкана. А еще в воздух от взрыва взлетел броневой колпак, что был установлен на бронированное кольцо, а потому установка напоминало башню. В эту секунду Андрей Андреевич с нескрываемой горечью осознал, что крейсер, со столь великими трудами добравшийся до Дальнего Востока, погиб в первом же для него сражении. Четыре корабля из шести прибывших — это тало настоящим шоком, который следовало перетерпеть, собрав воедино все душевные силы, даже если само сердце обливается кровью.
— Мистика какая-то происходит, — прошептал Вирениус — ведь все четыре корабля погибли в его реальности от попаданий торпед в ночном бою. Но разумом понимал — команды не были в реальном бою ни разу, устали от перехода. Корабли действительно старые, кроме «Сисоя», броня на троих неполная по ватерлинии, к тому же «железная», вдвое менее прочная, чем знаменитая крупповская. А с «Нахимовым» произошло несчастье, такое бывает. Вот только странно, что похожие случаи с японцами сходили самураям с рук и заканчивались для них благополучно, а тут одна беда за другой. Четыре корабля без единой потери для неприятеля — с ума сойти можно!
— Сходится вплотную! Эссену атаковать всеми миноносцами! Полный ход, какой сможем дать — будем стрелять в упор!
Вирениус озверел, сам того от себя не ожидая, оптимизм как волной смыло, осталась одна ярость. Пусть смерть, но нужно уничтожить хотя бы одного противника, растоптать его, загнать в волны!
И ощутил, что подобные эмоции накрыли всех — всегда сражались с японцами успешно, понадеялись на это, а тут такой ошеломляющий афронт. И тут Андрей Андреевич увидел все три «сокола», которых с немыслимыми трудностями довели с Балтики. «Пронзительный», «Прозорливый» и «Резвий» рванулись в атаку, хотя волна и изношенные машины не давали им набрать ход больше 17–18 узлов. Но небольшие эсминцы шли как на параде, нацелившись на «Хатцусе», оставив крепко поврежденную, но все еще ходкую «Ясиму» броненосцам Вирениуса. Противоминная артиллерия встретила миноносцы всплесками, но редкими, видимо большая часть трехдюймовок была выбита в сражении. Потом на пути атакующих миноносцев встали высоченные столбы воды — 190 мм пушку перенесли на них огонь, как на самого опасного противника. И попали — в страшном взрыве маленький кораблик исчез, а когда дым развеялся, даже обломков нельзя было разглядеть. Но два других пустили торпеды с 2–3 кабельтовых, не дальше, и самоубийственная атака взяла еще одну жертву. Взрывом тяжелого снаряда эсминец буквально перешибло пополам, японцы стреляли на удивление точно.
— Есть! Так ему…
— Ура! Ура!!!
Два высоченных гейзера встали у борта «Хатцусе», один по центру корабля, второй ближе к корме — точно такое же произошло в ночном бою, когда погиб первый броненосец этого имени. Видимо, у Фортуны свои пристрастия и причуды, и своеобразный черный юмор. Но Андрей Андреевич уже не размышлял над странностями судьбы — с двенадцати кабельтовых «Ослябя» стал раз за разом попадать во вражеский броненосец, ведь для его десятидюймовых пушек это была практически «пистолетная» дистанция. И ни он один — «Пересвет» и «Победа» вели беглый огонь. «Ясима» поначалу отвечал, но с каждой минутой его ответный огонь слабел, сражаться сразу против трех противников, и без того израненному кораблю оказалось не по силам. Вот только добили его не пушки — непонятно откуда вылез, как-то ухитрился пролезть между «иноками», ухитрившись при этом не попасть под таран массивного форштевня, миноносец.
— Какой молодец!
Восхитился стоящий рядом Михеев, стукнув ладонью по броне. Надо быть действительно «отмороженным на голову», чтобы вот так ринуться в атаку, когда сверху пролетают, чуть ли не цепляя трубы 225 кг снаряды. Но бог покровительствует храбрым, а «лимит везения» у японцев окончился — им надо было раньше выходить из боя, удовольствовавшись полученными результатами. Все же победили бы «всухую», но захотелось большего — азарт штука страшная, особенно на войне.
— Это «Сердитый» или «Скорый», не успел разглядеть…
— Не важно, свое дело он исполнил — выпустил торпеды, — отозвался Вирениус, и произнес. — Все кресты и медали получат, если попа…
Докончить слово адмирал не успел, но вот японцам действительно вышла «попа», а вернее полная задница — четыре пуда пироксилина рвануло как раз рядом с носовой башней главного калибра. И видимо, в самом погребе от страшного потрясения детонировал боезапас — шимоза взрывчатка «вредная», и подобных экспериментов над собой не выносит. Хотя могли постараться и артиллеристы — процент попаданий десятидюймовых снарядов стал необычайно большим, промахов было намного меньше.
— Ох, ни хрена себе струя!
Страшно смотреть, когда легкой «пушинкой» срывает тяжелую башню с парой 254 мм пушек, а из недр броненосца вырывается струя адского пламени и дыма. Андрей Андреевич даже моргнул, потер ладонью глаза — он не поверил зрелищу, которое увидел за долю секунды. И в этот момент с ужасающим грохотом вражеский броненосец взорвался, исчез в огромном клубке дыма. Вирениус посмотрел в сторону «Хатцусе» — вражеский корабль уже лег на борт, войдя трубами в море. И выругавшись от души, подытожил, с нескрываемым облегчением:
— Минус два, уже лучше…
Нет более страшной опасности для корабля, чем пущенная под водой торпеда, которая сможет потопить броненосец, хотя для этого потребуется сотня снарядов крупного калибра. А тут всего один точный удар…
Глава 45
— Терпеть надобно, ваше высокопревосходительство…
— Да сколько можно терпеть⁈ И на помощь божью токмо надеяться⁈ А ведь не зря говорят, что дурака и в алтаре бьют!
Макаров моментально вызверился — все, что накипело в душе за долгое время, сейчас, в рубке «Цесаревича» прорвалось в гневной тираде. Степан Осипович уже не смог сдерживаться, и то, что раньше его заставляло молчать — ведь командующий флотом не может критиковать установленные порядки — теперь не послужило стопором.
— Провели отряд через три океана, а учебные стрельбы только два раза были, снаряды все время берегли — «экономия» та самая, министром финансов флоту русскому навязанная. И где сейчас «Сисой», «Наварин», «Нахимов» и «Мономах»⁈ Боже мой — четыре корабля из шести прибывших погибли уже, и ни единой потери у неприятеля! Японцы умеют воевать меньшими силами, а мы нет! Плохо стреляем, только-только смогли освоить общую стрельбу и то парой кораблей всего — а японцы всем отрядом по одному давно научились огонь сосредотачивать, и каждый раз попадают, бестии! И все, потому что в море надо быть как дома, на берегу в гостях, а мы только летом на Балтике как дерьмо в проруби плаваем, а потом в гаванях отстаиваемся. Да ладно в «Маркизовой луже», так ведь и на Черном море навигация к зиме оканчивается — а там льда в помине нет в Севастополе. Заветы адмиралов Лазарева и Нахимова презрели там, под «шпицем», а мы своими жизнями за их косность и «экономию» господина Витте расплачиваемся! Вот в чем причина! Бог мог — четыре корабля потеряны!
Макаров, выплеснул все, что накопилось, и замолчал. Он не сожалел о сказанном, прекрасно осознавая, что «наушники» найдутся и передадут его слова, добавив от себя, чинам Адмиралтейства. Та война, что сейчас шла, наводила на адмирала мрачное настроение. Как нельзя более выпукло в ней проявились все недостатки русского флота, как в подготовке моряков, так и в техническом состоянии кораблей и их вооружении, и в особенности косности управления — столичные «стратеги» показали себя полными бездарностями. Особенно начальник ГМШ, приложивший массу усилий, чтобы не допустить усиления русской эскадры на дальнем Востоке любым путем. И трижды прав Вирениус, что привел свой отряд в Желтое море с первым днем войны, как и в том, что только численный перевес позволит победить в этой войне, и станет тем качеством, что будет основой будущего «нового» флота.
— Ваше высокопревосходительство! Радиограмма от Вирениуса'!
— Говорите, прах подери! Что улыбаетесь⁈
— «Сошелся на пистолетный выстрел. Утопил „Хатцусе“ и „Ясиму“, добил торпедами! Теперь пришла очередь Камимуры, тут началась свалка — „Наварин“, „Сисой“, „Нахимов“ урезали им ход, а мы утопим „муму“ в тазике», не хрен ей лаять, бесит уже'!
Сказать, что известие произвело ошеломительное впечатление на собравшихся
