Последний реанорец. Том XII – Часть I - Вел Павлов
Московский Кремль.
Приёмная его императорского величества Владимира Романова.
Несколько часов спустя…
Уже на протяжении нескольких минут кабинет императора находился в гробовой тишине, но взгляд мужчины по-прежнему был устремлён только в одну точку — на записывающий артефакт. Лишь иногда он смещался правее в сторону последних новостей и в сторону рабочего компьютера.
Чересчур много бед и событий за жалкие два дня. А главное, каких событий! Судьбоносных!
— Восемь князей и восемь боярских родов за одну ночь. Кому сказать — не поверят, — задумчиво пробормотал себе под нос Романов, поднимая глаза на сына и пытаясь решить очередную первостепенную проблему. — Ты знал? — сухо спросил владыка, после затянувшегося молчания. — Знал, что он так поступит? Знал, что он уже в империи?
— Знал. Захар ко мне приходил, и мы с ним говорили, — невозмутимо кивнул Ростислав, глядя государю в глаза. — Я лично его об этом попросил. И это я отдал приказ. Если хочешь кого-то наказать, то накажи меня. Прости, отец, но слишком долго они вели себя безнаказанно. Слишком долго они пресекали черту закона и нарушали твоё слово. Они забыли, кто здесь правящая династия, когда создали свой альянс против Лазаревых под нашим носом. Мне их ничуть не жаль. Я уважаю то, как ты ведешь политику империи, ты миролюбивый человек и пытаешься поступать согласно нашим законам даже со всеми своими хитросплетениями и интригами, но порой запачкаться в крови приходиться. Именно этого желал в конце правления дед. Захар не боится пролить кровь, потому как готов взять на себя ответственность. Ты осуждаешь его? Хочешь наказать?
— Осуждаю? Наказать? — фыркнул с долей досады император. — Не смеши меня! Неужели я так похож на идиота?
— Скажу тебе честно, отец, — вдруг добавил Ростислав. — Будь я на его месте, то вырезал бы всех под корень разом. Если бы какая-то мразь посмела бы прикоснуться к Насте или Марине, или же угрожать тебе, маме или нашему роду, то я бы первым казнил бы всю эту свору псов!
— Ну надо же… — с грустной улыбкой хмыкнул Владимир, откидываясь на спинку кресла и глядя сыну в глаза. — С каких это пор ты стал таким кровожадным? Мне уже кажется, что я говорю не с Ростиславом Романовым, а с Захаром Лазаревым.
— Сочту это за комплимент, если взять в учёт то, сколько мой друг и твой подданый сделал для империи и для нашего рода, — спокойно отозвался цесаревич. — Или ты считаешь, что он плохо на меня влияет?
— Вовсе нет, — отмахнулся с расслабленной улыбкой император. — Я рад, что мой сын изменился и стал более решительным. Именно этого мы с Александром и добивались, когда отдали вас на обучение одинаковых наставников. Главное не забывай то, что ты будущий государь. Ты должен держать баланс. Ты обязан быть выше этого и действовать необычайно гибким способом. Именно тебе предстоит вскоре держать ответ за империю и её жителей. И порой самое простое решение, может обернуться огромными проблемами. Понимаешь, о чем я?
— Не совсем, но догадываюсь, — хмуро ответил Ростислав. — Доказательства у тебя есть. Так каков будет твой приказ?
— Да чтоб меня перекосило! Еще и резким стал подобному ему, — простонал Владимир, закатывая глаза. — Да не в доказательствах дело, а в его словах. Нет незаменимых людей, и к главам родов это тоже относится, особенно с тем, что мы сейчас имеем. Но ты хоть слушал меня до этого? Что будем делать с Васильчиковыми и Осокиными? Будь внимателен, сынок, и вспомни, что сказал наш воскресший князь Лазарев. Зная решительность Захара, он не отступится. Думаешь, нам нужна резня или война родов под носом в преддверии всего случившегося? У нас пятая часть второго кольца пострадала. Восемь тысяч погибших и больше двадцати тысяч раненых. Хорошо хоть эти врата взяли под контроль и то с его помощью. И как только он везде успевает? — усмехнулся удивленно государь. — Боюсь даже спрашивать, где он пропадал всё это время и на каком этапе своей силы сейчас находится. А судя по его лицу и поведению повидал наш Захарка многое. И неизвестно, что вообще ожидать дальше от этих разломов и образовавшихся врат. Хорошо хоть худо-бедно успели подготовиться, а значит всё было не зря. Только вот слишком много людей погибло…
Лишь после речи Владимира до Ростислава дошел смысл сказанного и в целом отец оказался прав от начала и до конца.
— У меня… есть идея, бать, — задумчиво проговорил цесаревич с некой заминкой. — Я поговорю с ним и постараюсь всё решить, но тогда тебе придётся разбираться с Васильчиковыми и Осокиными другим способом. Миролюбивым, но таким же эффективным.
— Уверен, что справишься? — со всей строгостью спросил Романов. — Я не хотел бы терять такую боевую единицу как Захар из-за внутренних склок. Другие империи и государства спят и видят, как выторговать или хитростью отобрать одного или другого нашего столпа, не говоря уже о том, что информация о его воскрешении начала просачиваться за границы империи. Тот же Франциск и Гуань-ди, к примеру. Скоро вновь поднимется рёв на полмира.
— Не уверен, отец, но сделаю всё, что будет в моих силах и даже больше, — твердо провозгласил Ростислав. — Захар ни за что нас не предаст, ведь я верю ему.
Однако на удивление цесаревича вся серьёзность с его отца моментально сошла на нет и тот ободрительно усмехнулся.
— Уже лучше, сынок. Говоришь как настоящий император, — а затем быстро поднявшись с кресла и подойдя к окну, он вновь обратился к отпрыску. — Рассказывай давай, чего там придумал? Нам еще решать вопрос с бедами на кольце и этими вторженцами…
* * *
Первое кольцо. Москва.
Главная резиденция рода Лазаревых.
Личные покои князя Лазарева.
Около полудня…
Не помню, когда я ощущал себя настолько отдохнувшим и настолько спокойным, хотя, наверное, возвращение домой посодействовало двум этим факторам. Однако, как бы хорошо я себя ни чувствовал и в какой бы безопасности не был, но в самой что ни на есть расхлябанной манере я никогда не позволял себе терять контроль. Вот только, видимо, не сегодня.
Потому как разлепить глаза у меня вышло лишь тогда, когда кто-то коснулся моих волос, горячие губы мазнули по щеке, а в ушах зазвучал нежный голос Риты:
— Господин, ваши дети вскоре будут здесь, как, впрочем, и все остальные. Думаю, вам пора проснуться.
От осознания столь серьёзной ситуации веки мои раскрылись молниеносно и еще несколько томительных мгновений я не мог понять, что со мной произошло. Правда, в себя я пришел в тот самый момент, когда встретился взглядом с лучащимися от радости глазами своей регаццы и вновь невольно расслабился.
Не сон. Всё это не сон… Неужели… Да быть того не может!
— Дети? — прошептал я одними губами, резко принимая сидячее положение и оглядываясь по сторонам. Но не найдя никого рядом, вновь пришлось посмотреть на Риту. — А девчата…
— Они не стали вас будить, но дела никто не отменял, — широко улыбнулась женщина, присаживаясь рядом. — А ваши дети уже в аэропорту. Совсем скоро будут здесь. Поэтому…
Чтоб меня херувимы на свои копья света вознесли! Какого беса так быстро?
— ЧТО? Я ЖЕ НЕ ГОТОВ! — словно ужаленный заорал я, резко вскакивая на ноги и беглым взором прохаживаясь по покоям, но уже в следующий миг глаза зацепились за знакомые княжеские тёмно-багровые одеяния, и пришлось тотчас унять все эмоции и заткнуть себе глотку.
Сучья кровь! Быстро же они.
— Как видите, мы обо всём позаботились, — тихо рассмеялась регацца. — Примите душ, а я помогу вам с одеждой.
Во имя Угорских Бесчинств! Я уже успел забыть и отвыкнуть от роли князя. Словно всё это было в прошлой жизни.
Все водные процедуры я принимал наспех и также стремительно Рита помогала мне с одеждой. Лишь на целую минуту пришлось остановиться у зеркала и как можно тщательнее осмотреть своё слегка изувеченное лицо и патлатую шевелюру. Вот только что бы ни говорили успокаивающего девчата касательно моей физиономии, но, надеюсь, дети не испугаются меня. Одно дело беседа с неизвестным знакомым, и совсем другое воспринять то, что твой отец жив и превратился вот… в это.
— Не переживайте, господин, как по мне вы мало чем отличаетесь от себя прежнего, а возраст вам к лицу, — умиротворяюще прошептала мне на ухо регацца. — Дети вас не испугаются. Они уже без ума от вас после всех историй, а сегодня будут гордиться вами еще больше, когда узнают всю правду.
